Сноп света выхватил из темноты фигурки солдат. Усталые, они брели по обочинам дороги. Я притормозил и крикнул:
— Товарищи, кто знает, где Славянский батальон? Солдаты в ответ пожимали плечами. Вдруг справа
раздался оглушительный взрыв, и к небу взметнулся громадный язык пламени. Солдаты залегли в канаву. Пламя быстро осело и с сухим треском поползло по балкам ввалившейся крыши.
— Склад на аэродроме,— сказал я, трогаясь с места.— Горят пулеметные ленты, потому такой треск.
— Там уже фашисты? — спросила Иветта.
— Нет,— я старался успокоить ее.— Это взрывают саперы, чтобы не досталось врагу.
— Тогда все в порядке,— сказала она.— Нам еще далеко?
— Не знаю. Будем ехать, пока не встретим свои посты.
Проехав еще немного, я обнаружил, что дальше дороги нет. Я остановил машину. Перед нами бурлила река. Мост через реку был взорван. Я включил фары и вышел из кабины.
— Эй, кто там? — донеслось с другого берега.
— Свои,— отозвался я.
— Брод выше по течению, километра два! Только берег там уже заминирован,— прокричал все тот же голос.
— Что же мне делать?
— Взрывай машину и добирайся вплавь.
— У меня нет динамита.
— Свали ее в реку. Один черт. А так оставлять не положено.
Я вернулся к Иветте:
— Тебе придется сойти. Подожди меня здесь. Иветта взяла чемоданчик и вышла из машины.
Я отъехал вверх по течению, где поднималась крутая скала, и спрыгнул на ходу. Грузовик накренился, затрещал и с грохотом скатился в реку. Бурлящий поток подхватил его в свои пенистые объятия, проволок немного и затопил. Я вернулся к Иветте:
— Иди, я перенесу тебя. Сначала она противилась:
— Я сама переплыву! Я взял ее на руки.
— Пусти меня...
— Не мешай! Вода ледяная, простудишься. Незаметно для самих себя мы перешли на «ты».
Минуты опасности сближают людей больше, чем целые годы совместной жизни/
— Ладно, Хорхе, попробуй,— наконец уступила она, обвивая мою шею.— Будем тонуть, так вместе...
Река была неширокая, но быстрая. После первых шагов я погрузился по грудь. Студеная вода щемила икры. Я споткнулся и чуть не упал. Нащупав под водой бетонное перекрытие взорванного моста, я осторожно пошел по нему. Часовой с того берега кинул нам веревку. Идти стало легче и безопасней.
— Держись, милый! — шепнула Иветта, когда я опять поскользнулся. Она сказала что-то еще, но течение так ревело под обломками моста, что я не расслышал.
— Что ты сказала, Иветта? — крикнул я.
— Держись, милый!
— Ничего,— успокоил я.— Вот и берег.
Но у самого берега, когда часовой уже протягивал нам руку, я вдруг угодил в какую-то яму, и мы с Иветтой окунулись с головой. Правда, я пытался удержать ее на поверхности, но она так крепко обняла меня за шею, что я ничего не мог поделать.
— Пусти, Иветта! — успел я крикнуть в отчаянии, но она еще крепче прижалась ко мне.
И только когда часовые вытащили нас на Оерег, она разомкнула руки и, стуча от холода зубами, сказала:
— Какой ужас! Чуть не утонули... Один из часовых протянул мне фляжку с вином:
— На, выпей, не то тебе крышка. Я взял фляжку, запрокинул голову, и вино полилось
прямо в горло. Это был молодой, еще не перебродивший мускат. Я выпил почти половину и только тогда вспомнил, что сначала следовало предложить Иветте.
— Извини! — сказал я, протягивая ей фляжку. Она пила искусно, как настоящая испанка. Ни капли
сладкого напитка не миновало ее губ.
— Брр, какое холодное! — она даже вздрогнула, возвращая часовым фляжку.— Как вода в реке. У меня в чемодане спирт. Я дам тебе спирту, Хорхе,— сказала она.— А то и вправду простудишься.
Она открыла свой чудом уцелевший чемоданчик и достала из-под лежавшей сверху одежды бутылочку спирта.
— На, выпей! Сразу согреешься.
— Я никогда не пил чистого спирта.
— Смешаем с вином,— предложил часовой и взял бутылку.
Пока часовой готовил микстуру, я уговорил Иветту пойти за скалы переодеться.
— Немного лучше,— сказала она, возвращаясь.— Жаль, у тебя нет никакой одежды.
Стараясь подавить дрожь, я ответил по возможности беспечней:
— Пустяки. Разведем костер, согреемся.
Я отпил из бутылки несколько глотков приготовленного зелья, и действительно сразу стало теплее.
— Вы что здесь охраняете? — спросил я часовых. Переглянувшись, они усмехнулись.
— Мост охраняем,— ответил один.
— Мост взорван, чего ж его охранять?
— Нас поставили здесь, обещали смену прислать, а смены нет и нет. Целый день во рту крошки не держали. Хорошо, винный погребок поблизости обнаружили, а то хоть караул кричи.
— Может, про вас забыли? — предположил я.— Взорвали мост и забыли.
— Капитан сказал, чтобы мы уехали с последним танком, если смена не придет. Здесь еще танки должны пройти.
Я усмехнулся.
— Что здесь танкам теперь делать! Им-то сообща что мост взорван, пойдут другой дорогой.
— А ведь верно! И брод заминирован,— сказал часовой.
— Забыли про нас! — воскликнул второй.— Товарищ правильно говорит: нечего тут охранять!
Как всегда с наступлением ночи, перестрелка затихла, но тишина еще сильнее действовала на нервы. Если бы вокруг стреляли, мы, по крайней мере, знали бы, что находимся в окружении. Если бы шел бой в каком-то направлении, было бы ясно: там линия фронта. А теперь нас томила неизвестность.
Время от времени я отжимал воду, стекавшую вниз по штанинам. У меня было такое ощущение, будто меня, как маленького ребенка, закутали в мокрые пеленки и я никак из них не выпутаюсь. Вдали, где в Пиренеи вплеталось шоссе, во все стороны, мигая фарами, сновали машины. Но это было далеко, очень далеко. Мы сидели под обломками моста, раздумывая, что предпринять. Вдруг с того берега донесся чей-то говор.
— Взорвали мост,— произнес кто-то, и довольно громко.
— Красные сволочи! — выругался другой.
— Фашистские лазутчики,— прошептал часовой. Его приятель вскинул винтовку.
— Не смей! — остановил его первый часовой.— Нам же сказано: в бой не ввязываться.
Было слышно, как люди на том берегу уходят вверх по течению.
— Дайте мне пару гранат, мы с Иветтой пойдем,— сказал я.— У меня только револьвер. Да и тот промок.
— На, бери,— часовой небрежно кинул две гранаты.— Если надо, могу еще дать.
— Давай четыре,— сказал я, подвешивая гранаты к поясу.
Часовой подкинул еще две.
— Идем, Иветта! — сказал я, с трудом разгибая окоченевшие ноги.
— Возьмите и нас с собой! — попросил один из часовых.
Я ответил не сразу. У них были винтовки, которые нам могли пригодиться при встрече с противником. И хотя мне хотелось остаться наедине с Иветтой, я все же решил взять их с собой. Одной рукой я обнял Иветту,
в другой сжал взведенную гранату, и мы отправились в путь.
— Куда мы пойдем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
— Товарищи, кто знает, где Славянский батальон? Солдаты в ответ пожимали плечами. Вдруг справа
раздался оглушительный взрыв, и к небу взметнулся громадный язык пламени. Солдаты залегли в канаву. Пламя быстро осело и с сухим треском поползло по балкам ввалившейся крыши.
— Склад на аэродроме,— сказал я, трогаясь с места.— Горят пулеметные ленты, потому такой треск.
— Там уже фашисты? — спросила Иветта.
— Нет,— я старался успокоить ее.— Это взрывают саперы, чтобы не досталось врагу.
— Тогда все в порядке,— сказала она.— Нам еще далеко?
— Не знаю. Будем ехать, пока не встретим свои посты.
Проехав еще немного, я обнаружил, что дальше дороги нет. Я остановил машину. Перед нами бурлила река. Мост через реку был взорван. Я включил фары и вышел из кабины.
— Эй, кто там? — донеслось с другого берега.
— Свои,— отозвался я.
— Брод выше по течению, километра два! Только берег там уже заминирован,— прокричал все тот же голос.
— Что же мне делать?
— Взрывай машину и добирайся вплавь.
— У меня нет динамита.
— Свали ее в реку. Один черт. А так оставлять не положено.
Я вернулся к Иветте:
— Тебе придется сойти. Подожди меня здесь. Иветта взяла чемоданчик и вышла из машины.
Я отъехал вверх по течению, где поднималась крутая скала, и спрыгнул на ходу. Грузовик накренился, затрещал и с грохотом скатился в реку. Бурлящий поток подхватил его в свои пенистые объятия, проволок немного и затопил. Я вернулся к Иветте:
— Иди, я перенесу тебя. Сначала она противилась:
— Я сама переплыву! Я взял ее на руки.
— Пусти меня...
— Не мешай! Вода ледяная, простудишься. Незаметно для самих себя мы перешли на «ты».
Минуты опасности сближают людей больше, чем целые годы совместной жизни/
— Ладно, Хорхе, попробуй,— наконец уступила она, обвивая мою шею.— Будем тонуть, так вместе...
Река была неширокая, но быстрая. После первых шагов я погрузился по грудь. Студеная вода щемила икры. Я споткнулся и чуть не упал. Нащупав под водой бетонное перекрытие взорванного моста, я осторожно пошел по нему. Часовой с того берега кинул нам веревку. Идти стало легче и безопасней.
— Держись, милый! — шепнула Иветта, когда я опять поскользнулся. Она сказала что-то еще, но течение так ревело под обломками моста, что я не расслышал.
— Что ты сказала, Иветта? — крикнул я.
— Держись, милый!
— Ничего,— успокоил я.— Вот и берег.
Но у самого берега, когда часовой уже протягивал нам руку, я вдруг угодил в какую-то яму, и мы с Иветтой окунулись с головой. Правда, я пытался удержать ее на поверхности, но она так крепко обняла меня за шею, что я ничего не мог поделать.
— Пусти, Иветта! — успел я крикнуть в отчаянии, но она еще крепче прижалась ко мне.
И только когда часовые вытащили нас на Оерег, она разомкнула руки и, стуча от холода зубами, сказала:
— Какой ужас! Чуть не утонули... Один из часовых протянул мне фляжку с вином:
— На, выпей, не то тебе крышка. Я взял фляжку, запрокинул голову, и вино полилось
прямо в горло. Это был молодой, еще не перебродивший мускат. Я выпил почти половину и только тогда вспомнил, что сначала следовало предложить Иветте.
— Извини! — сказал я, протягивая ей фляжку. Она пила искусно, как настоящая испанка. Ни капли
сладкого напитка не миновало ее губ.
— Брр, какое холодное! — она даже вздрогнула, возвращая часовым фляжку.— Как вода в реке. У меня в чемодане спирт. Я дам тебе спирту, Хорхе,— сказала она.— А то и вправду простудишься.
Она открыла свой чудом уцелевший чемоданчик и достала из-под лежавшей сверху одежды бутылочку спирта.
— На, выпей! Сразу согреешься.
— Я никогда не пил чистого спирта.
— Смешаем с вином,— предложил часовой и взял бутылку.
Пока часовой готовил микстуру, я уговорил Иветту пойти за скалы переодеться.
— Немного лучше,— сказала она, возвращаясь.— Жаль, у тебя нет никакой одежды.
Стараясь подавить дрожь, я ответил по возможности беспечней:
— Пустяки. Разведем костер, согреемся.
Я отпил из бутылки несколько глотков приготовленного зелья, и действительно сразу стало теплее.
— Вы что здесь охраняете? — спросил я часовых. Переглянувшись, они усмехнулись.
— Мост охраняем,— ответил один.
— Мост взорван, чего ж его охранять?
— Нас поставили здесь, обещали смену прислать, а смены нет и нет. Целый день во рту крошки не держали. Хорошо, винный погребок поблизости обнаружили, а то хоть караул кричи.
— Может, про вас забыли? — предположил я.— Взорвали мост и забыли.
— Капитан сказал, чтобы мы уехали с последним танком, если смена не придет. Здесь еще танки должны пройти.
Я усмехнулся.
— Что здесь танкам теперь делать! Им-то сообща что мост взорван, пойдут другой дорогой.
— А ведь верно! И брод заминирован,— сказал часовой.
— Забыли про нас! — воскликнул второй.— Товарищ правильно говорит: нечего тут охранять!
Как всегда с наступлением ночи, перестрелка затихла, но тишина еще сильнее действовала на нервы. Если бы вокруг стреляли, мы, по крайней мере, знали бы, что находимся в окружении. Если бы шел бой в каком-то направлении, было бы ясно: там линия фронта. А теперь нас томила неизвестность.
Время от времени я отжимал воду, стекавшую вниз по штанинам. У меня было такое ощущение, будто меня, как маленького ребенка, закутали в мокрые пеленки и я никак из них не выпутаюсь. Вдали, где в Пиренеи вплеталось шоссе, во все стороны, мигая фарами, сновали машины. Но это было далеко, очень далеко. Мы сидели под обломками моста, раздумывая, что предпринять. Вдруг с того берега донесся чей-то говор.
— Взорвали мост,— произнес кто-то, и довольно громко.
— Красные сволочи! — выругался другой.
— Фашистские лазутчики,— прошептал часовой. Его приятель вскинул винтовку.
— Не смей! — остановил его первый часовой.— Нам же сказано: в бой не ввязываться.
Было слышно, как люди на том берегу уходят вверх по течению.
— Дайте мне пару гранат, мы с Иветтой пойдем,— сказал я.— У меня только револьвер. Да и тот промок.
— На, бери,— часовой небрежно кинул две гранаты.— Если надо, могу еще дать.
— Давай четыре,— сказал я, подвешивая гранаты к поясу.
Часовой подкинул еще две.
— Идем, Иветта! — сказал я, с трудом разгибая окоченевшие ноги.
— Возьмите и нас с собой! — попросил один из часовых.
Я ответил не сразу. У них были винтовки, которые нам могли пригодиться при встрече с противником. И хотя мне хотелось остаться наедине с Иветтой, я все же решил взять их с собой. Одной рукой я обнял Иветту,
в другой сжал взведенную гранату, и мы отправились в путь.
— Куда мы пойдем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187