Мы тебя хорошо вознаградим.
— За Турцию я буду стоять и умру без всяких денег,— ответил старик.
— Нет, за работу полагается соответствующая плата. Не бойся, мы тебе заплатим. Да приглядывай и за нашими голодранцами. Они нисколько не лучше иноземных агитаторов.
— Не понимаю, господин, о чем вы говорите.
— Привыкнешь — поймешь,— сказал агент и протянул Али Бабибу на прощанье руку.
Али Бабиб спрятал руки за спину.
— Простите, господин! У меня очень грязные руки.
— Значит, договорились? — спросил агент.— Я буду к» тебе заходить.
— Всегда рад гостям,— ответил старик.
— Что эта ищейка тут вынюхивает? — воскликнул один из чистильщиков, наблюдавший за разговором агента с Али Бабибом.— Ты, старик, с этим Стервятником не связывайся. Плохо кончишь.
— Не тревожься,— успокоил Али Бабиб товарища.— Он хотел навести блеск на свой кривой нос ищейки, но у меня не хватило на это красной мази.
Товарищи рассмеялись, а Али Бабиб вспомнил страшный случай из своей жизни. Это произошло лет тридцать назад, в дни его молодости, когда еще были живы отец и мать. В то время Али Бабиб не хромал и работал на одной стамбульской фабрике транспортным рабочим. Он обладал недюжинной силой и мог унести на спине почти целый воз. Но вот вспыхнула стачка из-за того, что предприниматель отказался повысить рабочим заработную
плату. Рабочие не уступили и организовали демонстрацию на улицах Стамбула. На мосту Галата их встретили жандармы. Завязалась отчаянная борьба. Один из жандармов сбил с ног Али Бабиба и наехал на него взбесившимся конем. Раздался страшный хруст, и Али Бабиб потерял сознание. Он очнулся в своей лачуге. Возле его постели на корточках сидели плачущие родители.
— Али! — воскликнул отец.— Ты никогда больше не будешь ходить как следует. У тебя сломана нога...
И действительно, нога Али Бабиба срослась кривой, как дуга. Он уже не мог работать грузчиком, потому что сломанная нога еле выдерживала тяжесть его собственного тела. Пришлось подыскивать работу полегче. Так Али Бабиб стал чистильщиком обуви.
Беда никогда не приходит одна: вскоре чуть ли не одновременно умерли родители Али Бабиба. Поднимая затонувшую в бухте Золотого Рога баржу, отец простудился, заболел воспалением легких, а мать после смерти отца стала таять как свечка и очень скоро нашла место на кладбище рядом с отцом. Али Бабиб остался в маленькой лачуге совсем один.
«Что делать? — думал он.— Одиночество страшнее виселицы...» Но Али Бабиб все же не повесился. Как-то вечером он приковылял на соседский двор, где ему давно приглянулась красивая черноокая девушка Лейла. Подоткнув юбку и засучив рукава, она, по обыкновению, стирала белье зажиточных людей.
С удовольствием оглядев девушку, Али Бабиб сказал:
— Лейла, ты меня знаешь с детских лет. Переходи ко мне, будем жить вместе!
Улыбнувшись, Лейла выпрямилась и откинула тыльной стороной ладони упавшие на лицо темные волосы. В этот момент она была обворожительно красива.
— Не говори глупости, Али Бабиб! Когда ты был здоров, ты мне нравился, не скрою. А теперь? Твоя нога крива, как сабля султана. Что мне с тобой делать? К тому же от тебя, как от сапога, всегда пахнет мазями. Нет, Али, поищи другую!
— Ну что же делать! — вздохнул Али Бабиб.— Если не желаешь, навязываться не буду.
— Правильно, Али,— сказала Лейла.— У меня уже есть другой. Ты, наверно, знаешь лодочника Исмета, моего соседа?
— Ничего, парень не плохой,— согласился Али Бабиб, и горло ему сжала горькая обида. Так значит Исмет,
друг его детства, тайно, чуть ли не из-под носа, увел желанную красавицу Лейлу! Ах, злодей этакий!
Али Бабиб, простившись, ушел. Всю ночь напролет метался он без сна на жестком тюфяке. Несколько раз он даже вскакивал с дурными мыслями в голове: «Надо повесить на шею тяжелый камень и броситься в темные бездны Золотого Рога». Но пока Али Бабиб мучился в нерешительности, наступило утро, и он, как всегда, перекинув ящик за спину, отправился в привычный путь. Только в этот день он не распевал свою песенку и до самого вечера угрюмо молчал.
Лучший целитель всех сердечных ран — время. Ал» Бабиб начал это понимать лишь тогда, когда примирился со своей судьбой и понемногу стал забывать Лейлу. Одного только не мог он выбросить из головы — лодочника Исмета; ему он собирался когда-нибудь страшно отомстить. Постепенно и это решение отходило на задний план, потому что дороги их никогда не скрещивались; Исмет работал на воде, Али Бабиб — на камнях мостовой, под сенью Голубой мечети.
Шло время. Молодой чистильщик постепенно старился, ибо годы летели с такой же быстротой, как стрижи вокруг минаретов мечети; он поседел, перестал мечтать о любви. Но по-прежнему каждый день он уходил на работу со своей любимой песенкой на устах, сопровождаемый детскими криками, а вечером неизменно возвращался в свою лачугу. Лейла уже больше не занималась стиркой, она растолстела, постарела, сидела дома и растила с полдюжины детей...
Но однажды произошло событие, выбившее Али Ба-биба из колеи. На площади перед Голубой мечетью появился чем-то сильно взволнованный Исмет с маленьким свертком под мышкой и прямо направился к Али Бабибу. Рука чистильщика машинально выхватила из ящика кривой сапожный нож.
— Что ты меня беспокоишь? Что тебе нужно от меня? — сквозь зубы спросил Али Бабиб.
Исмет сделал вид, будто желает почистить сапоги» поставил ногу на ящик Али Бабйба.
— Милый Али Бабиб,— прошептал он.— Не сер* дись. Я в опасности. Меня преследуют ищейки. Если они § схватят меня с этим свертком, я погиб. Выручи, пожа« луйста, спрячь сверток!
— Куда я его спрячу? — сердито проворчал Али Щ Бабиб и, вырвав из рук Исмета сверток, сунул его в
крытый ящик, захлопнул крышку.— А теперь уходи,* иначе...
— Спасибо,— поклонился Исмет.— Ты все-таки настоящий человек.
— Не болтай, уходи! — приказал Али Бабиб. Исмет поспешно скрылся в узкой улочке. Как только
он исчез из виду, на противоположной стороне площади показался бегущий рысью знакомый Али Бабибу агент жандармерии.
Али Бабиб запел как ни в чем не бывало:
Я хромой
Али Бабиб,
Совсем, совсем хромой.
Пол-лиры отыщешь —
Ботинки почищу,
Я — старый Али Бабиб.
— Али Бабиб, кто это сейчас чистил у тебя саги? — спросил агент.
— Не знаю. Разве я могу всех знать?
— Мы же договорились, что ты будешь нам по гать. Как он выглядел?
— Я обычно смотрю только на сапоги своих клиентов,— спокойно ответил Али Бабиб.
— Не заметил ли ты, что он держал под мышкой? Али Бабиб рассмеялся.
— Вот об этом, господин, меня не спрашивайте. С меня хватает, если я замечу, какая у него обувь на ногах.
— Не забудь о своем обещании! — пригрозил агент.
— Человек думает, аллах делает,— уклончиво ответил Али Бабиб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
— За Турцию я буду стоять и умру без всяких денег,— ответил старик.
— Нет, за работу полагается соответствующая плата. Не бойся, мы тебе заплатим. Да приглядывай и за нашими голодранцами. Они нисколько не лучше иноземных агитаторов.
— Не понимаю, господин, о чем вы говорите.
— Привыкнешь — поймешь,— сказал агент и протянул Али Бабибу на прощанье руку.
Али Бабиб спрятал руки за спину.
— Простите, господин! У меня очень грязные руки.
— Значит, договорились? — спросил агент.— Я буду к» тебе заходить.
— Всегда рад гостям,— ответил старик.
— Что эта ищейка тут вынюхивает? — воскликнул один из чистильщиков, наблюдавший за разговором агента с Али Бабибом.— Ты, старик, с этим Стервятником не связывайся. Плохо кончишь.
— Не тревожься,— успокоил Али Бабиб товарища.— Он хотел навести блеск на свой кривой нос ищейки, но у меня не хватило на это красной мази.
Товарищи рассмеялись, а Али Бабиб вспомнил страшный случай из своей жизни. Это произошло лет тридцать назад, в дни его молодости, когда еще были живы отец и мать. В то время Али Бабиб не хромал и работал на одной стамбульской фабрике транспортным рабочим. Он обладал недюжинной силой и мог унести на спине почти целый воз. Но вот вспыхнула стачка из-за того, что предприниматель отказался повысить рабочим заработную
плату. Рабочие не уступили и организовали демонстрацию на улицах Стамбула. На мосту Галата их встретили жандармы. Завязалась отчаянная борьба. Один из жандармов сбил с ног Али Бабиба и наехал на него взбесившимся конем. Раздался страшный хруст, и Али Бабиб потерял сознание. Он очнулся в своей лачуге. Возле его постели на корточках сидели плачущие родители.
— Али! — воскликнул отец.— Ты никогда больше не будешь ходить как следует. У тебя сломана нога...
И действительно, нога Али Бабиба срослась кривой, как дуга. Он уже не мог работать грузчиком, потому что сломанная нога еле выдерживала тяжесть его собственного тела. Пришлось подыскивать работу полегче. Так Али Бабиб стал чистильщиком обуви.
Беда никогда не приходит одна: вскоре чуть ли не одновременно умерли родители Али Бабиба. Поднимая затонувшую в бухте Золотого Рога баржу, отец простудился, заболел воспалением легких, а мать после смерти отца стала таять как свечка и очень скоро нашла место на кладбище рядом с отцом. Али Бабиб остался в маленькой лачуге совсем один.
«Что делать? — думал он.— Одиночество страшнее виселицы...» Но Али Бабиб все же не повесился. Как-то вечером он приковылял на соседский двор, где ему давно приглянулась красивая черноокая девушка Лейла. Подоткнув юбку и засучив рукава, она, по обыкновению, стирала белье зажиточных людей.
С удовольствием оглядев девушку, Али Бабиб сказал:
— Лейла, ты меня знаешь с детских лет. Переходи ко мне, будем жить вместе!
Улыбнувшись, Лейла выпрямилась и откинула тыльной стороной ладони упавшие на лицо темные волосы. В этот момент она была обворожительно красива.
— Не говори глупости, Али Бабиб! Когда ты был здоров, ты мне нравился, не скрою. А теперь? Твоя нога крива, как сабля султана. Что мне с тобой делать? К тому же от тебя, как от сапога, всегда пахнет мазями. Нет, Али, поищи другую!
— Ну что же делать! — вздохнул Али Бабиб.— Если не желаешь, навязываться не буду.
— Правильно, Али,— сказала Лейла.— У меня уже есть другой. Ты, наверно, знаешь лодочника Исмета, моего соседа?
— Ничего, парень не плохой,— согласился Али Бабиб, и горло ему сжала горькая обида. Так значит Исмет,
друг его детства, тайно, чуть ли не из-под носа, увел желанную красавицу Лейлу! Ах, злодей этакий!
Али Бабиб, простившись, ушел. Всю ночь напролет метался он без сна на жестком тюфяке. Несколько раз он даже вскакивал с дурными мыслями в голове: «Надо повесить на шею тяжелый камень и броситься в темные бездны Золотого Рога». Но пока Али Бабиб мучился в нерешительности, наступило утро, и он, как всегда, перекинув ящик за спину, отправился в привычный путь. Только в этот день он не распевал свою песенку и до самого вечера угрюмо молчал.
Лучший целитель всех сердечных ран — время. Ал» Бабиб начал это понимать лишь тогда, когда примирился со своей судьбой и понемногу стал забывать Лейлу. Одного только не мог он выбросить из головы — лодочника Исмета; ему он собирался когда-нибудь страшно отомстить. Постепенно и это решение отходило на задний план, потому что дороги их никогда не скрещивались; Исмет работал на воде, Али Бабиб — на камнях мостовой, под сенью Голубой мечети.
Шло время. Молодой чистильщик постепенно старился, ибо годы летели с такой же быстротой, как стрижи вокруг минаретов мечети; он поседел, перестал мечтать о любви. Но по-прежнему каждый день он уходил на работу со своей любимой песенкой на устах, сопровождаемый детскими криками, а вечером неизменно возвращался в свою лачугу. Лейла уже больше не занималась стиркой, она растолстела, постарела, сидела дома и растила с полдюжины детей...
Но однажды произошло событие, выбившее Али Ба-биба из колеи. На площади перед Голубой мечетью появился чем-то сильно взволнованный Исмет с маленьким свертком под мышкой и прямо направился к Али Бабибу. Рука чистильщика машинально выхватила из ящика кривой сапожный нож.
— Что ты меня беспокоишь? Что тебе нужно от меня? — сквозь зубы спросил Али Бабиб.
Исмет сделал вид, будто желает почистить сапоги» поставил ногу на ящик Али Бабйба.
— Милый Али Бабиб,— прошептал он.— Не сер* дись. Я в опасности. Меня преследуют ищейки. Если они § схватят меня с этим свертком, я погиб. Выручи, пожа« луйста, спрячь сверток!
— Куда я его спрячу? — сердито проворчал Али Щ Бабиб и, вырвав из рук Исмета сверток, сунул его в
крытый ящик, захлопнул крышку.— А теперь уходи,* иначе...
— Спасибо,— поклонился Исмет.— Ты все-таки настоящий человек.
— Не болтай, уходи! — приказал Али Бабиб. Исмет поспешно скрылся в узкой улочке. Как только
он исчез из виду, на противоположной стороне площади показался бегущий рысью знакомый Али Бабибу агент жандармерии.
Али Бабиб запел как ни в чем не бывало:
Я хромой
Али Бабиб,
Совсем, совсем хромой.
Пол-лиры отыщешь —
Ботинки почищу,
Я — старый Али Бабиб.
— Али Бабиб, кто это сейчас чистил у тебя саги? — спросил агент.
— Не знаю. Разве я могу всех знать?
— Мы же договорились, что ты будешь нам по гать. Как он выглядел?
— Я обычно смотрю только на сапоги своих клиентов,— спокойно ответил Али Бабиб.
— Не заметил ли ты, что он держал под мышкой? Али Бабиб рассмеялся.
— Вот об этом, господин, меня не спрашивайте. С меня хватает, если я замечу, какая у него обувь на ногах.
— Не забудь о своем обещании! — пригрозил агент.
— Человек думает, аллах делает,— уклончиво ответил Али Бабиб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187