И тогда... Мы вместе найдем. До свиданья!
Свое обещание приехать ко мне Лола не выполнила. Янка после таких приключений и слышать не желал о продолжении раскопок. Единственно, чего мне удалось добиться от него во имя нашей дружбы, так это никому не рассказывать о ночном происшествии. И Янка сдержал свое слово. В этом я убедился через десять лет, когда судьба вновь привела меня на берега речушки Личупе.
За это время я окончил исторический факультет университета и стал археологом. Разбирая как-то древние архивы, я обнаружил материалы о старом кладбище на берегу речушки Личупе. Оказалось, что на том кладбищенском пригорке вплоть до XVII века было расположено довольно известное городище древних курей, а старый дуб у подножия холма был их жертвенным дубом. И только в XVII веке исконные жители тех мест — латыши, подгоняемые кнутами надсмотрщиков, наволокли туда здоровенных камней и обнесли пригорок валом, чтобы немецким рыцарям после их грешной, бесчинной жизни сладко спалось на костях древних курей. Этим открытием заинтересовался институт истории, и через год туда послали небольшую археологическую экспедицию, возглавлять которую было поручено мне.
Я увидел совсем иной мир. Жертвенный дуб с дуплом, в котором некогда могли спокойно уместиться пять человек, был сломлен грозой. Вокруг высохшего ствола цвел неоглядный яблоневый сад. Старый садовник умер, вместо него хозяйничал его сын Янка, которого все называли, как прежде, несмотря на то что он стал крепким и дюжим парнем.
Весна стояла теплая, и мы решили расположиться в палатках в саду под кладбищенским холмом, увенчанным седыми соснами. По утрам мы сбегали к реке обтираться студеной водой, вечерами ходили по колхозу, расспрашивая людей о стародавних преданиях. А днем копали, все время копали. Теперь уж нам не надо было,
словно привидениям, красться ночью с лопатами к клад пищу. Теперь мы не бросились раскапывать первую] попавшуюся могилу, как прежде, а планомерно снимали слой за слоем по заранее разработанному плану.
Однажды вечером после работы ко мне в гости пришел садовник Янка. Мы сидели у костра перед моей палаткой, пили сваренное Янкой ячменное пиво, вспоминали прошлое.
— Все же как это ты бросил меня той ночью! — упрекнул я его.
— Честное слово, от страха себя не помнил,— оправдывался Янка, разливая пиво.— Сам посуди: ночь, темень, по кладбищу три черных тени ползут. Из-за могил доносится вопль. А тут еще выстрел. Сначала я остолбенел, в жилах кровь, казалось, застыла, во рту пересохло. От страха совсем разума лишился. Перемахнул через каменный вал, да угодил в самую гущу шиповника. Домой прибежал едва дыша, штаны разорваны, лицо, руки в крови. Умылся тогда у колодца, полез на сеновал. Но всю ночь глаз не сомкнул, дрожал, как осиновый лист. Уж думал, не увижу тебя живым.
— С чего, по-твоему, я должен был умереть?
— Я думал, тебя прикончат привидения. Я рассмеялся.
— Это были самые обыкновенные люди, приехали раков ловить,— сказал я, стесняясь рассказывать обо всем, что тогда произошло.
— Но я-то этого не знал,— пробормотал Янка, протягивая мне стакан пива.
Пиво было вкусное, хмельное.
— А тебе не приходилось встречать в этих краях девушку по имени Лола?
— Лола?.. Лола... Вроде нет. Во всяком случае, у нас в колхозе.
— Теперь ей лет двадцать пять, пожалуй.
— Нет, не знаю такой,— ответил Янка.— Даже имени никогда не слышал. А ты давно ее не видел?
— Да все с тех же времен золотой шпаги,— отшутился я.— Эта Лола — моя первая любовь. Понимаешь?
— Ничего не понимаю,— признался Янка.
— Все очень просто. Той ночью я понял, что девочки могут быть куда лучше ребят.
— Какой той ночью? Что тогда случилось? — допытывался Янка.
— Что старое вспоминать... Поговорим о чем-нибудь другом.
— Да, того, что было, не вернешь,— с грустью согласился Янка и снова налил пива. Подняв наполненный стакан, он с гордостью воскликнул: — Смотри, Альберт, как пенится! Смотри, как пенится в цветах мой яблоневый сад. Идем полюбуемся!
Мы долго бродили среди цветущих яблонь. Где-то в прибрежных кустах заливался соловей, над водой стелился туман.
Отцвели Янкины яблони, прошел май. В конце июня на берегу речушки Личупе появились первые. И что удивительно, почти все они приезжали издалека. Видимо, слава маленькой речушки давно перешагнула границы своего района.
Как-то вечером в субботу и мы, археологи, решили попытать счастья. Заняв у Янки снасти, расположились на берегу, у подножья кладбищенского холма. Только расставили раковины, разожгли в ольшанике костер, подъехала машина. За рулем сидела красивая брюнетка, лет двадцати пяти. Рядом с ней седеющий мужчина в милицейской форме, а позади — еще одна пара.
— Опоздали! — с сожалением воскликнул милиционер, вылезая из машины.— Наше место занято.
— Нет, почему же! Пожалуйста, пожалуйста! — от волнения я чуть не начал заикаться.— Места для всех хватит! Прошу к нашему костру. Если не возражаете, будем вместе ловить.
— Чудеса! — протянул недоверчиво милиционер.— Такая вежливость местах явление редкое. Но если вы в самом деле не возражаете — спасибо!
Один за другим они вышли из машины. Я все тайком поглядывал на девушку. Да, это была она, моя Лола! Но если бы ее отец не привлек моего внимания милицейской формой, я бы навряд ли узнал ее. Прошло ведь целых десять лет, а в юности годы больше всего меняют человека.
Поначалу я избегал смотреть ей прямо в глаза, но вскоре понял — она даже не подозревает, что тот парнишка, с которым когда-то встретилась здесь при столь необычных обстоятельствах, сегодня может оказаться рядом с ней. Из ее слов я заключил, что она окончила педагогический институт, сейчас работает в школе. Учителя еще с детства внушали мне робость. Я почему-то считал, что они способны по глазам прочитать самые
сокровенные мысли. Такая же робость охватила меня и теперь, когда я узнал, что Лола учительница. Но Лола не обращала на меня ни малейшего внимания. Держалась свободно, даже несколько шумливо, как обычно ведут себя в таких случаях люди, уставшие от работы и любой ценой желающие развлечься.
— Да что с тобой сегодня? — удивлялась ее спутница, представительная дама, наверное, тоже учительница.— Просто не узнаю тебя.
— Вот и хорошо,— отвечала Лола.— На воле люди должны себя чувствовать вольно.
Женщина достала из машины традиционный котелок, мужчины тем временем возились с раковинами, привязывая к ним приманку. Когда все было готово, отец Лолы сказал:
— Так! По пяти раковин на брата. Лола, не мешкай! Солнце уже низко.
Мужчины ушли, вместе с ними и пожилая учительница. Лола поставила машину в тень ольшаника и уже собралась идти к реке.
— Я помогу вам.
— Спасибо,— с улыбкой ответила Лола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
Свое обещание приехать ко мне Лола не выполнила. Янка после таких приключений и слышать не желал о продолжении раскопок. Единственно, чего мне удалось добиться от него во имя нашей дружбы, так это никому не рассказывать о ночном происшествии. И Янка сдержал свое слово. В этом я убедился через десять лет, когда судьба вновь привела меня на берега речушки Личупе.
За это время я окончил исторический факультет университета и стал археологом. Разбирая как-то древние архивы, я обнаружил материалы о старом кладбище на берегу речушки Личупе. Оказалось, что на том кладбищенском пригорке вплоть до XVII века было расположено довольно известное городище древних курей, а старый дуб у подножия холма был их жертвенным дубом. И только в XVII веке исконные жители тех мест — латыши, подгоняемые кнутами надсмотрщиков, наволокли туда здоровенных камней и обнесли пригорок валом, чтобы немецким рыцарям после их грешной, бесчинной жизни сладко спалось на костях древних курей. Этим открытием заинтересовался институт истории, и через год туда послали небольшую археологическую экспедицию, возглавлять которую было поручено мне.
Я увидел совсем иной мир. Жертвенный дуб с дуплом, в котором некогда могли спокойно уместиться пять человек, был сломлен грозой. Вокруг высохшего ствола цвел неоглядный яблоневый сад. Старый садовник умер, вместо него хозяйничал его сын Янка, которого все называли, как прежде, несмотря на то что он стал крепким и дюжим парнем.
Весна стояла теплая, и мы решили расположиться в палатках в саду под кладбищенским холмом, увенчанным седыми соснами. По утрам мы сбегали к реке обтираться студеной водой, вечерами ходили по колхозу, расспрашивая людей о стародавних преданиях. А днем копали, все время копали. Теперь уж нам не надо было,
словно привидениям, красться ночью с лопатами к клад пищу. Теперь мы не бросились раскапывать первую] попавшуюся могилу, как прежде, а планомерно снимали слой за слоем по заранее разработанному плану.
Однажды вечером после работы ко мне в гости пришел садовник Янка. Мы сидели у костра перед моей палаткой, пили сваренное Янкой ячменное пиво, вспоминали прошлое.
— Все же как это ты бросил меня той ночью! — упрекнул я его.
— Честное слово, от страха себя не помнил,— оправдывался Янка, разливая пиво.— Сам посуди: ночь, темень, по кладбищу три черных тени ползут. Из-за могил доносится вопль. А тут еще выстрел. Сначала я остолбенел, в жилах кровь, казалось, застыла, во рту пересохло. От страха совсем разума лишился. Перемахнул через каменный вал, да угодил в самую гущу шиповника. Домой прибежал едва дыша, штаны разорваны, лицо, руки в крови. Умылся тогда у колодца, полез на сеновал. Но всю ночь глаз не сомкнул, дрожал, как осиновый лист. Уж думал, не увижу тебя живым.
— С чего, по-твоему, я должен был умереть?
— Я думал, тебя прикончат привидения. Я рассмеялся.
— Это были самые обыкновенные люди, приехали раков ловить,— сказал я, стесняясь рассказывать обо всем, что тогда произошло.
— Но я-то этого не знал,— пробормотал Янка, протягивая мне стакан пива.
Пиво было вкусное, хмельное.
— А тебе не приходилось встречать в этих краях девушку по имени Лола?
— Лола?.. Лола... Вроде нет. Во всяком случае, у нас в колхозе.
— Теперь ей лет двадцать пять, пожалуй.
— Нет, не знаю такой,— ответил Янка.— Даже имени никогда не слышал. А ты давно ее не видел?
— Да все с тех же времен золотой шпаги,— отшутился я.— Эта Лола — моя первая любовь. Понимаешь?
— Ничего не понимаю,— признался Янка.
— Все очень просто. Той ночью я понял, что девочки могут быть куда лучше ребят.
— Какой той ночью? Что тогда случилось? — допытывался Янка.
— Что старое вспоминать... Поговорим о чем-нибудь другом.
— Да, того, что было, не вернешь,— с грустью согласился Янка и снова налил пива. Подняв наполненный стакан, он с гордостью воскликнул: — Смотри, Альберт, как пенится! Смотри, как пенится в цветах мой яблоневый сад. Идем полюбуемся!
Мы долго бродили среди цветущих яблонь. Где-то в прибрежных кустах заливался соловей, над водой стелился туман.
Отцвели Янкины яблони, прошел май. В конце июня на берегу речушки Личупе появились первые. И что удивительно, почти все они приезжали издалека. Видимо, слава маленькой речушки давно перешагнула границы своего района.
Как-то вечером в субботу и мы, археологи, решили попытать счастья. Заняв у Янки снасти, расположились на берегу, у подножья кладбищенского холма. Только расставили раковины, разожгли в ольшанике костер, подъехала машина. За рулем сидела красивая брюнетка, лет двадцати пяти. Рядом с ней седеющий мужчина в милицейской форме, а позади — еще одна пара.
— Опоздали! — с сожалением воскликнул милиционер, вылезая из машины.— Наше место занято.
— Нет, почему же! Пожалуйста, пожалуйста! — от волнения я чуть не начал заикаться.— Места для всех хватит! Прошу к нашему костру. Если не возражаете, будем вместе ловить.
— Чудеса! — протянул недоверчиво милиционер.— Такая вежливость местах явление редкое. Но если вы в самом деле не возражаете — спасибо!
Один за другим они вышли из машины. Я все тайком поглядывал на девушку. Да, это была она, моя Лола! Но если бы ее отец не привлек моего внимания милицейской формой, я бы навряд ли узнал ее. Прошло ведь целых десять лет, а в юности годы больше всего меняют человека.
Поначалу я избегал смотреть ей прямо в глаза, но вскоре понял — она даже не подозревает, что тот парнишка, с которым когда-то встретилась здесь при столь необычных обстоятельствах, сегодня может оказаться рядом с ней. Из ее слов я заключил, что она окончила педагогический институт, сейчас работает в школе. Учителя еще с детства внушали мне робость. Я почему-то считал, что они способны по глазам прочитать самые
сокровенные мысли. Такая же робость охватила меня и теперь, когда я узнал, что Лола учительница. Но Лола не обращала на меня ни малейшего внимания. Держалась свободно, даже несколько шумливо, как обычно ведут себя в таких случаях люди, уставшие от работы и любой ценой желающие развлечься.
— Да что с тобой сегодня? — удивлялась ее спутница, представительная дама, наверное, тоже учительница.— Просто не узнаю тебя.
— Вот и хорошо,— отвечала Лола.— На воле люди должны себя чувствовать вольно.
Женщина достала из машины традиционный котелок, мужчины тем временем возились с раковинами, привязывая к ним приманку. Когда все было готово, отец Лолы сказал:
— Так! По пяти раковин на брата. Лола, не мешкай! Солнце уже низко.
Мужчины ушли, вместе с ними и пожилая учительница. Лола поставила машину в тень ольшаника и уже собралась идти к реке.
— Я помогу вам.
— Спасибо,— с улыбкой ответила Лола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187