ТРУБКА
Много я перевидал всяких талисманов: медальоны, браслеты, слоники, татуировки на руках, ногах, груди, спине. Но скажи мне кто-нибудь, что существуют еще и такие, которые носят во рту, я бы не поверил. Однако есть, да-да!
По словам полковника Закиса, обладателя такого талисмана, он прошел с ним через поля сражений первой мировой войны и гражданской. Не расставался с ним и в ожесточенных боях под Старой Руссой в Отеч§г ственную войну.
И был талисман этот трубкой. Не из серебра, не из золота и не какой-нибудь там искусной работы. Самая обычная трубка, какие в разных частях света курят миллионы любителей трубок. Массивная красного дерева головка ее почти вся обуглилась, треснула сбоку и была стянута металлическим ободком. Черный гнутый чубук от времени утратил блеск, а мундштук его основательно поистерся. И, несмотря на это, мой командир, полковник Закис, жить не мог без этой трубки.
Мне, как начальнику полковой разведки, довольно часто приходилось бывать с ним вместе. В боях, на отдыхе, на передовой — командира повсюду видели с трубкой в зубах. Могу подтвердить: даже в прифронтовой бане, наскоро устроенной в землянке или палатке, полковник не расставался со своим талисманом. Он будто сросся с этой трубкой, вернее, наоборот,— трубка с ним. Так или иначе, они составляли одно целое, и невозможно было представить полковника без трубки, равно как и трубку без него. И вдруг случилось страшное несчастье — трубка исчезла!
Готовясь к наступлению, мы с командирами подразделений выехали на рекогносцировку района будущих операций. Руководил рекогносцировкой полковник Закис. Под вечер, когда возвращались обратно, слегка подморозило, вспаханную снарядами и минами землю тонким слоем прикрыли жесткие блестящие снежинки. Мы ехали через замерзшие болота, через леса, в которых терялись прифронтовые дороги. На каждой развилке кто-то из офицеров прощался с нами; сначала командиры пехотных батальонов, потом минометчики, за ними артиллеристы, саперы. И чем дальше мы ехали, тем меньше становился санный обоз. Наконец остались только мы, штабисты.
Снег повалил с новой силой, сумерки быстро сгущались, в них, как в колодце, тонули окрестности. Позади нас, на передовых, будто огненным ножом, рассекали темень трассирующие пули и ракеты. От влажных крупов лошадей шел терпкий и теплый пар, с подков слетали сплющенные комья снега, полозья наскрипывали монотонную, грустную песню. Незаметно подкралась дрема, и вскоре мы, привалившись друг к другу, спали чутким солдатским сном.
Разбудил нас громкий окрик:
— Встать!
Возница дернул вожжи, лошадь чуть не взмыла дыбы.
— Где моя трубка! — продолжал тот же голос, который мог принадлежать только полковнику Закису.
Мы соскочили с санок, тщательно прощупали тонкий слой пахучего сена, заглянули под мешок с соломой, Трубки не было. Тогда мы принялись ворошить снег вокруг полозьев. Трубки не было. Возвратились на последний развилок, где командир прощался с артиллеристами. Но и там ее не оказалось.
— Черт знает что! — воскликнул полковник Закис.— Единственный раз в жизни вынул изо рта и потерял! — Потом повернулся ко мне со словами: — Как только прибудем в штаб, соберете лучших разведчиков и явитесь ко мне за приказанием. Ясно?
— Так точно, товарищ полковник,— отвечал я.— Собрать лучших разведчиков и явиться к вам за приказанием.
Добравшись до полкового штаба, я первым делом послал связного в разведроту. Вскоре ко мне в землянку пришло шестеро лучших разведчиков — в маскировочных халатах, с винтовками на плечах, с гранатами за поясом. Все вместе отправились к командиру полка. Полковник Закис обратился к нам с короткой речью.
— Вам известно, кто вы такие? Вы мои глаза и уши. А потому слушайте! У вашего командира большое несчастье. Он потерял трубку. Вы не раз проявляли находчивость и отвагу. Проявите их и сегодня! Приказываю: во главе с начальником разведки полка немедленно приступить к выполнению задания. Задание: найти трубку. Время возвращения: после выполнения задания. Желаю удачи.
Мы козырнули и тронулись в путь. Я пытался припомнить все места, где полковник, прощаясь с командирами, вылезал из санок. Там с помощью фонариков проглядывали каждую пядь земли. Хотя снег шел не переставая, следы саней были видны хорошо. Прошло почти три часа, как вдруг на одном из перекрестков я заметил клок сена. Ковырнул его сапогом, в луче фонарика мелькнула старая, истертая, прокуренная трубка полковника Закиса. Высоко подняв ее над головой, я закричал:
— Нашел, ребята!
Меня окружили разведчики, с любопытством разглядывая талисман командира: так близко они его видели впервые.
На передовой безудержно строчили пулеметы, ухала мины, так что мы без опаски смеялись, разговаривали, вслух обсуждали эту необычную разведывательную
— Товарищ полковник, задание выполнено. Стычек с неприятелем не было. Потерь нет. Разрешите передать трофей.
Я протянул его старую боевую трубку. Полковник, принимая ее обеими руками, как что-то очень дорогое, потом обнял и расцеловал меня.
— Где разведчики? Пусть войдут! — сказал он.
Когда я с разведчиками вернулся в землянку, полковник уже сидел за накрытым столом, с явным удовольствием дымя своей трубкой. Наполнив стаканы, он заговорил будто сам с собой, и мне показалось, что на глазах у него от волнения навернулись слезы.
— Молодцы, ребята, молодцы! Век не забуду. Вы не можете себе представить, какое сокровище вы принесли. Мне весь вечер казалось, что я потерял не трубку, а сердце. Вот это разведчики, Молодцы!
Он поднял стакан. Из старой трубки к потолку землянки метнулось теплое летучее облачко дыма.
МИСТРАЛЬ
Друзья, вы знаете, что такое мистраль? Я имею в виду не экспресс Париж—Ницца, а ветер. Не знаете? Тогда вы не знаете Франции. Особенно Южной Франции, где ранней весной и поздней осенью свирепствует этот порывистый, холодный и сильный ветер. Там не то что деревья, шпили церквей слегка пригнуты к югу, к Средиземному морю. Страшен и безжалостен мистраль. Горе путнику, застигнутому им на голом, возвышенном месте. Даже в Марселе он неприятен, уж это я на себе испытал.
В Марселе я остановился в новом, современном отеле в двух шагах от старого порта. Собственно, отель от порта отделяла одна оживленная улица. Комнату мне отвели на третьем этаже. Из окна открывался чудесный вид на старый порт, Испанский квартал и белесый холм, на котором возвышается Нотр Дам де ля Гард, церковь редчайшей красоты. С наступлением темноты прожекторы освещают установленную на ней фигуру мадонны с младенцем. Говорят, эта сияющая в ночи богоматерь не раз выручала заблудившихся моряков.
Почти одновременно со мной к отелю подъехала очаровательная француженка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187