Правда, весной в сорок четвертом стало несколько лучше. К нам под конвоем прислали тридцать русских военнопленных. Меня с полевых работ перевели на кухню, я им готовила пишу. Русские, узнав, что я голландка и так же, как они, насильно привезена сюда, стали со мной приветливы. Я же кормила их как могла, потому что после концлагеря от них остались только кожа да кости. Особенно подружилась я с одним из них. Потом я узнала, что он был командиром и в самом начале войны попал в окружение. Когда выдавались свободные минуты, мы с ним разговаривали по-русски. У него был красивый голос, и его любимой песней была «Катюша»...
— А как звали его, этого командира? Вы помните?
— Как же не помнить! — воскликнула она.— Сергей Иванов. А я звала его просто Сережа. Красивое имя, не правда ли?
— Да, красивое,— согласился я.— Очень красивое. И что с ним случилось?
— Мы пробыли вместе почти целый год. Очень скоро я стала замечать, что Сергей неравнодушен ко мне, да и я к нему тоже. Он был молодой, интересный, перед войной закончил в Москве университет, а самое главное, характер у него был хороший. В общем, замечательный человек. Мы решили, что, когда кончится война, заедем в Роттердам, заберем мою матушку, сына и поедем к нему на родину — в СССР. Он не сомневался, что Красная армия освободит нас. Остальные пленные уважали его. Потом Сергей посвятил меня в свои тайные планы и попросил помочь. Это было в последнюю военную
весну. Немцев били на всех фронтах, они повсюду отступали. Сергей с товарищами решил обезоружить охрану и уйти в лес. Я должна была достать им ключ от ворот и подсыпать снотворного в кофе охранникам. Я все исполнила. Ночью они сняли стражу и, забрав оружие, боеприпасы, ушли партизанить. Когда кончилась война, я узнала, что Сергей погиб в перестрелке с эсэсовцами...
Я взглянул в зеркальце и снова увидел глаза Элины. И опять в них блестели слезы.
— Ужасно,— сказал я.
— Ужасно! — повторила Элина.— Когда я вернулась домой, у меня родилась дочка. Я назвала ее Катюшей...
Я молчал, она тоже. Приближались к Роттердаму. У какого-то канала, где вдоль берега стояли баржи с домиками на палубе, Элина попросила остановиться.
— Вот мой дом,— сказала она и, чтобы рассеять хмурое настроение, весело добавила:— В воде я плаваю, как лебедь. .
Мы вместе вышли из машины. Я спросила:
— Можно мне взглянуть на вашу Катюшу?
— Конечно,— сказала она и крикнула: — Катюша, где ты, милая? Я приехала!
На барже показалась темноволосая девчурка, она ловко спрыгнула на берег, с веселым криком подбежала к нам и повисла на шее у матери.
— Катюша, познакомься с этим дядей,— Элина обернулась ко мне,— он приехал из страны твоего отца.
— Он останется с нами? — спросила Катюша, протягивая мне руку.
— Нет, он моряк. Он должен уйти в море.
Я вспомнил, что у меня в кармане пустячок из Риги — маленькая серебряная брошечка.
— Вот, возьми на память! — Я протянул брошку Катюше и поцеловал ее на прощанье.
Потом сел в машину и уехал. Я уже не жалел о своей поездке. Я забыл и про гарлемский мясной рынок, и про гаагский замок, и про амстердамскую ратушу. В памяти остались только глаза Элины, лучащиеся такой человечной теплотой, и малютка Катюша, родившаяся от двух печальных, но прекрасных судеб. Может быть, Катюше, этой шустрой девчурке, достанется лучшая доля, чем ее родителям — участникам и очевидцам страшной катастрофы.
Мы приехали в Роттердам. И тут мой неразговорчивый шофер заговорил.
— Ужасно,— произнес он, и я понял его с полуслова.
— Давайте постараемся, чтобы такое больше никогда случилось,— сказал я ему на прощанье, и мы обменялись крепким рукопожатием.
КАК ДАО КЕН ВОЗНЕССЯ НА НЕБО
Мы плыли на небольшом пограничном катере по заливу Халонг, который был сплошь усеян островами, заросшими тропическими деревьями, кустарником и лианами, отчего напоминал огромную миску с зеленым горохом. Мой спутник Ван Да, потомок айфонских рыбаков, теперь пограничник, подробно рассказывал мне об этом архипелаге, состоящем из тысяч островков, о каждом гроте, вспоминал давние события, связанные с освободительной борьбой вьетнамцев. В металлическом катере, раскаленном тропическим солнцем, припекало как на сковородке, и я скоро устал от длинного рассказа Ван Да. Мое внимание больше привлекала экзотическая зелень небольших островов. В часы тропического зноя нелегко слушать бессвязный рассказ с утомительными экскурсиями в историю, а прервать моего спутника было бы невежливо. Я старался не отвлекаться и с истинным наслаждением осмотрел несколько пещер: они в самом деле были красивы, и их прохлада спасала от палящих лучей солнца.
На обратном пути катер шел быстрее, и встречные воздушные волны омывали нас словно струи воды, дарили приятную свежесть. Вдруг рядом с катером из прозрачной глубины вынырнула огромная акула. Вначале показались ее спинные плавники, которые напоминали натянутые ветром паруса миниатюрной яхты, потом над водой поднялась конусообразная морда, и акула, будто пугая нас, перевернула в воде свое толстое обтекаемое тело. Блеснуло на солнце и скрылось белое, словно лаком покрытое брюхо. Но в следующее мгновение страшное чудовище опять вынырнуло, разрезав плавниками, как алмазом, зеркальную поверхность моря. Акула шла за нашим катером — так дельфины в океане, играя, сопровождают мирные торговые суда. Во время морских
путешествий мне приходилось видеть тунцов весом в тонну, огромных кашалотов и всевозможных акул, но такое страшилище встретилось впервые.
— Если эдакое чудовище нырнет под рыбацкую лодку, то, пожалуй, перевернет ее, а рыбака живьем проглотит,— сказал я моему спутнику.
— Может и такое случиться,— ответил Ван Да, хорошо знавший труд и быт рыбаков.— Но я думаю, наши рыбаки поймали бы эту акулу, втащили в лодку, а потом привезли бы домой и съели.
— Разве акулу едят?! — недоверчиво воскликнул я. Ван Да деловито ответил:
— Не всю, частично. Из ее плавников получается великолепный суп. Не пробовали?
— Не приходилось,— преодолевая отвращение, ответил я.
Ван Да, заметив мою гримасу, усмехнулся и сказал:
— Сегодня вечером я угощу вас, если только в ресторане будет. Французские колонизаторы с аппетитом ели такой суп и морских червей — трепангов, а на десерт — семена лотоса. А суп из плавников...
Я передернулся:
— Разве из такого чудища можно сварить вкусный суп?
В этот момент над водой вновь показалась акула — вначале беспокойные плавники, потом устрашающая голова, которая, не знаю почему, напоминала мне голову привидения. Но Ван Да спокойно сказал:
— Акула вовсе не такой страшный хищник, как кажется. Для рыбаков гораздо опаснее тайфуны — все сметают на своем пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
— А как звали его, этого командира? Вы помните?
— Как же не помнить! — воскликнула она.— Сергей Иванов. А я звала его просто Сережа. Красивое имя, не правда ли?
— Да, красивое,— согласился я.— Очень красивое. И что с ним случилось?
— Мы пробыли вместе почти целый год. Очень скоро я стала замечать, что Сергей неравнодушен ко мне, да и я к нему тоже. Он был молодой, интересный, перед войной закончил в Москве университет, а самое главное, характер у него был хороший. В общем, замечательный человек. Мы решили, что, когда кончится война, заедем в Роттердам, заберем мою матушку, сына и поедем к нему на родину — в СССР. Он не сомневался, что Красная армия освободит нас. Остальные пленные уважали его. Потом Сергей посвятил меня в свои тайные планы и попросил помочь. Это было в последнюю военную
весну. Немцев били на всех фронтах, они повсюду отступали. Сергей с товарищами решил обезоружить охрану и уйти в лес. Я должна была достать им ключ от ворот и подсыпать снотворного в кофе охранникам. Я все исполнила. Ночью они сняли стражу и, забрав оружие, боеприпасы, ушли партизанить. Когда кончилась война, я узнала, что Сергей погиб в перестрелке с эсэсовцами...
Я взглянул в зеркальце и снова увидел глаза Элины. И опять в них блестели слезы.
— Ужасно,— сказал я.
— Ужасно! — повторила Элина.— Когда я вернулась домой, у меня родилась дочка. Я назвала ее Катюшей...
Я молчал, она тоже. Приближались к Роттердаму. У какого-то канала, где вдоль берега стояли баржи с домиками на палубе, Элина попросила остановиться.
— Вот мой дом,— сказала она и, чтобы рассеять хмурое настроение, весело добавила:— В воде я плаваю, как лебедь. .
Мы вместе вышли из машины. Я спросила:
— Можно мне взглянуть на вашу Катюшу?
— Конечно,— сказала она и крикнула: — Катюша, где ты, милая? Я приехала!
На барже показалась темноволосая девчурка, она ловко спрыгнула на берег, с веселым криком подбежала к нам и повисла на шее у матери.
— Катюша, познакомься с этим дядей,— Элина обернулась ко мне,— он приехал из страны твоего отца.
— Он останется с нами? — спросила Катюша, протягивая мне руку.
— Нет, он моряк. Он должен уйти в море.
Я вспомнил, что у меня в кармане пустячок из Риги — маленькая серебряная брошечка.
— Вот, возьми на память! — Я протянул брошку Катюше и поцеловал ее на прощанье.
Потом сел в машину и уехал. Я уже не жалел о своей поездке. Я забыл и про гарлемский мясной рынок, и про гаагский замок, и про амстердамскую ратушу. В памяти остались только глаза Элины, лучащиеся такой человечной теплотой, и малютка Катюша, родившаяся от двух печальных, но прекрасных судеб. Может быть, Катюше, этой шустрой девчурке, достанется лучшая доля, чем ее родителям — участникам и очевидцам страшной катастрофы.
Мы приехали в Роттердам. И тут мой неразговорчивый шофер заговорил.
— Ужасно,— произнес он, и я понял его с полуслова.
— Давайте постараемся, чтобы такое больше никогда случилось,— сказал я ему на прощанье, и мы обменялись крепким рукопожатием.
КАК ДАО КЕН ВОЗНЕССЯ НА НЕБО
Мы плыли на небольшом пограничном катере по заливу Халонг, который был сплошь усеян островами, заросшими тропическими деревьями, кустарником и лианами, отчего напоминал огромную миску с зеленым горохом. Мой спутник Ван Да, потомок айфонских рыбаков, теперь пограничник, подробно рассказывал мне об этом архипелаге, состоящем из тысяч островков, о каждом гроте, вспоминал давние события, связанные с освободительной борьбой вьетнамцев. В металлическом катере, раскаленном тропическим солнцем, припекало как на сковородке, и я скоро устал от длинного рассказа Ван Да. Мое внимание больше привлекала экзотическая зелень небольших островов. В часы тропического зноя нелегко слушать бессвязный рассказ с утомительными экскурсиями в историю, а прервать моего спутника было бы невежливо. Я старался не отвлекаться и с истинным наслаждением осмотрел несколько пещер: они в самом деле были красивы, и их прохлада спасала от палящих лучей солнца.
На обратном пути катер шел быстрее, и встречные воздушные волны омывали нас словно струи воды, дарили приятную свежесть. Вдруг рядом с катером из прозрачной глубины вынырнула огромная акула. Вначале показались ее спинные плавники, которые напоминали натянутые ветром паруса миниатюрной яхты, потом над водой поднялась конусообразная морда, и акула, будто пугая нас, перевернула в воде свое толстое обтекаемое тело. Блеснуло на солнце и скрылось белое, словно лаком покрытое брюхо. Но в следующее мгновение страшное чудовище опять вынырнуло, разрезав плавниками, как алмазом, зеркальную поверхность моря. Акула шла за нашим катером — так дельфины в океане, играя, сопровождают мирные торговые суда. Во время морских
путешествий мне приходилось видеть тунцов весом в тонну, огромных кашалотов и всевозможных акул, но такое страшилище встретилось впервые.
— Если эдакое чудовище нырнет под рыбацкую лодку, то, пожалуй, перевернет ее, а рыбака живьем проглотит,— сказал я моему спутнику.
— Может и такое случиться,— ответил Ван Да, хорошо знавший труд и быт рыбаков.— Но я думаю, наши рыбаки поймали бы эту акулу, втащили в лодку, а потом привезли бы домой и съели.
— Разве акулу едят?! — недоверчиво воскликнул я. Ван Да деловито ответил:
— Не всю, частично. Из ее плавников получается великолепный суп. Не пробовали?
— Не приходилось,— преодолевая отвращение, ответил я.
Ван Да, заметив мою гримасу, усмехнулся и сказал:
— Сегодня вечером я угощу вас, если только в ресторане будет. Французские колонизаторы с аппетитом ели такой суп и морских червей — трепангов, а на десерт — семена лотоса. А суп из плавников...
Я передернулся:
— Разве из такого чудища можно сварить вкусный суп?
В этот момент над водой вновь показалась акула — вначале беспокойные плавники, потом устрашающая голова, которая, не знаю почему, напоминала мне голову привидения. Но Ван Да спокойно сказал:
— Акула вовсе не такой страшный хищник, как кажется. Для рыбаков гораздо опаснее тайфуны — все сметают на своем пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187