От себя добавлю, что почетный гражданин республики Андорра был довольно упитан, но тем не менее всегда оживлен, подвижен — настоящий журналист. Он называл себя «револьверным» журналистом, хотя я ни разу не видел у него револьвера. Однако не будем забегать вперед.
С Джеком Джексоном я познакомился летом 1940 года, тем самым летом, когда гитлеровские полчища вторглись во Францию. Я тогда сидел в концлагере на юге Франции, там-то мы и познакомились. По словам Джексона, он, намереваясь сделать для своей газеры репортаж о вторжении немцев во Францию, покинул пределы республики Андорра. Французские власти арестовали его неподалеку от Пиренеев и бросили в наш концлагерь. Он явился к нам с двумя чемоданами. Один из них был битком набит американскими флажками, а во втором хранились старые газеты с репортажами Джека Джексона и несколько экземпляров его учебника «Английский язык в три дня». Больше всего меня интересовало, зачем Джеку Джексону в столь тревожное время понадобилось возить с собой уйму американских флажков. В ответ на мой вопрос он достал из чемодана один из флажков, поднял его над головой и сказал, приосанившись:
— Это самый гордый, самый могучий флаг на земле. С ним я всегда выхожу сухим из воды. Пусть только осмелятся тронуть, когда в руках у меня этот флажок! К сожалению, в момент ареста, как назло, потерялся ключ от чемодана... Хотите убедиться в могуществе этого флажка?
— Очень,— ответил я.— Сгораю от нетерпения.
— Хорошо,— сказал он.— Я немедленно отошлю своей газете материалы о произволе французских властей и через несколько дней буду вновь на свободе.
— Да, но как вы отправите свое письмо? — поинтересовался я.—- Ведь из лагеря никого не выпускают. А все письма проходят цензуру.
— Меня не осмелятся не пропустить! И мои материалы не подлежат никакой цензуре. Я пишу для американской газеты! И всякий, кто станет чинить мне препятствия, будет наказан.
И вот Джек Джексон написал сообщение о незаконных действиях французских властей и о своем тяжелом положении в концлагере. Запечатав конверт, он направился к проходной. Там он высокомерно заявил:
— Месье, мое пребывание здесь незаконно. Я написал жалобу и намерен отправить ее своей газете.
Охранники посмеялись над ним и не подумали открыть ворота. Джек Джексон рассердился.
— Я гражданин Соединенных Штатов Америки и почетный гражданин республики Андорра! — воскликнул он.— Вы не имеете права задерживать меня.
Один из охранников, которому, видно, наскучили подобные разглагольствования, просто-напросто отпихнул Джека Джексона. Почетный гражданин республики Андорра, возмущенный, вернулся в барак, открыл чемодан, достал флажок и, высоко подняв его над головой, снова направился к проходной.
— Пусть попробуют тронуть святыню! — процедил сквозь зубы Джек Джексон.— Посмотрим, что из этого выйдет!
Но охранник выхватил у Джексона флажок, швырнул его в грязь и затоптал сапожищами.
— Да как вы смеете! — воскликнул Джек Джек-сои.— Я напишу своей газете. Я получу гонорар, а вы будете наказаны.
Вернувшись в барак, он взял два флажка и, держа их над головой, вновь двинулся к проходной. На этот раз он возвратился, держась за скулу.
— Что случилось? — забеспокоился я.
— Ничего особенного,— отвечал он почти равнодушно и слегка шепелявя.— Выбили два зуба.
— Выбили зубы! — негодовал я.— Вот мерзавцы!
— Не волнуйтесь,— прошепелявил Джексон.— Они и тут просчитались, мне это на руку.
— Какое уж тут на руку! Кто вам в лагере вставит зубы? Здесь нет зубного врача!
Джек Джексон глянул на меня сердито.
— И как вы не понимаете, молодой человек: ведь я американский журналист, и каждый мой зуб на вес золота. Если обо всем напишу своей газете, я получу огромный гонорар. И не только гонорар, но и возмещение за выбитые зубы: ведь я их потерял при исполнении служебных обязанностей. Вам бы следовало знать, молодой человек, что каждый зуб «револьверного» журналиста, каковым я являюсь застрахован на кругленькую сумму.
И потому-то произвол властей принесет мне капитал.
— Тогда почему бы вам не сходить еще раз, пусть выбьют еще пару,— съязвил я. Однако Джексон отвечал совершенно серьезно:
— Думаете, не пойду? Вот утихнет боль и кровь, пойду. И напишу, как почетному гражданину республики Андорра, доктору филологии Соединенных Штатов эти мерзавцы выбили два зуба. Я так напишу, что весь мир содрогнется от ужаса. А мне — гонорар и страховка. Как вы не понимаете?!
В последующие дни Джексон неоднократно предпринимал вылазки в сторону проходной, но вскоре возвращался, без флажка. Запасы его истощились, на дне чемодана оставалось лишь несколько штук.
Меж тем в лагере из-за бесчеловечного обращения властей начались волнения. Джек Джексон в этих волнениях не участвовал, хотя обещал обо всем написать в свою газету в надежде на большой гонорар. Наш барак был окружен солдатами, три дня нас морили голодом, не позволяя выходить. Когда Джеку Джексону понадобилось выйти по нужде, он, кивнув на дверь, за которой стояли солдаты, сказал:
— Я не намерен из-за этих скотов сам превращаться в скотину.
Взяв из чемодана предпоследний полосатый флажок, он просунул его в узкую щель между косяком и дверью. Чья-то рука схватила флажок и с силой захлопнула дверь. Тут впервые Джек Джексон потерял самообладание. Всей своей огромной массой он с разбегу толкнул дверь, и та не замедлила распахнуться. Но в тот же миг он, точно мячик, отскочил обратно и мешком повалился на пол. Удар, видимо, был сильный: Джексон долго не приходил в себя. На лбу постепенно проступала синяя шишка.
— А лоб у вас Застрахован? — покойно спросил я, на что он мрачно ответил:
— В том-то и дело, что нет. Этот удар для меня чистый убыток. Но ничего, я еще об этом напишу и получу гонорар.
— Куда вам так много денег? — пошутил я.
— Их никогда не бывает много,— глубокомысленно пояснил Джексон.— Будь у меня побольше денег, я бы давно купил всех этих черных свиней, которые торчат за дверью. За несколько сот долларов со всеми потрохами
купил бы. У кого деньги, тому почет и слава. Вы думаете, звание почетного гражданина республики Андорры мне дали за красивые глаза? Как бы не так! Это стоило кругленькой суммы. А ученую степень? Да что там говорить...
Время шло, но все отчаянные попытки Джека Джексона отправить сообщение кончались провалом.
— Ну что ты с ними будешь делать? — рассуждал он вслух бессонной ночью.— Это не люди, а просто кретины. Остается одно — бежать в Андорру. Не желаете за компанию? А что? Прада, бежим в Андорру! Я похлопочу, чтобы и вам присвоили звание почетного гражданина. Оттуда вместе будем посылать репортажи газетам. Вот увидите, преотлично заживем в Пиренеях, а там кончится война.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
С Джеком Джексоном я познакомился летом 1940 года, тем самым летом, когда гитлеровские полчища вторглись во Францию. Я тогда сидел в концлагере на юге Франции, там-то мы и познакомились. По словам Джексона, он, намереваясь сделать для своей газеры репортаж о вторжении немцев во Францию, покинул пределы республики Андорра. Французские власти арестовали его неподалеку от Пиренеев и бросили в наш концлагерь. Он явился к нам с двумя чемоданами. Один из них был битком набит американскими флажками, а во втором хранились старые газеты с репортажами Джека Джексона и несколько экземпляров его учебника «Английский язык в три дня». Больше всего меня интересовало, зачем Джеку Джексону в столь тревожное время понадобилось возить с собой уйму американских флажков. В ответ на мой вопрос он достал из чемодана один из флажков, поднял его над головой и сказал, приосанившись:
— Это самый гордый, самый могучий флаг на земле. С ним я всегда выхожу сухим из воды. Пусть только осмелятся тронуть, когда в руках у меня этот флажок! К сожалению, в момент ареста, как назло, потерялся ключ от чемодана... Хотите убедиться в могуществе этого флажка?
— Очень,— ответил я.— Сгораю от нетерпения.
— Хорошо,— сказал он.— Я немедленно отошлю своей газете материалы о произволе французских властей и через несколько дней буду вновь на свободе.
— Да, но как вы отправите свое письмо? — поинтересовался я.—- Ведь из лагеря никого не выпускают. А все письма проходят цензуру.
— Меня не осмелятся не пропустить! И мои материалы не подлежат никакой цензуре. Я пишу для американской газеты! И всякий, кто станет чинить мне препятствия, будет наказан.
И вот Джек Джексон написал сообщение о незаконных действиях французских властей и о своем тяжелом положении в концлагере. Запечатав конверт, он направился к проходной. Там он высокомерно заявил:
— Месье, мое пребывание здесь незаконно. Я написал жалобу и намерен отправить ее своей газете.
Охранники посмеялись над ним и не подумали открыть ворота. Джек Джексон рассердился.
— Я гражданин Соединенных Штатов Америки и почетный гражданин республики Андорра! — воскликнул он.— Вы не имеете права задерживать меня.
Один из охранников, которому, видно, наскучили подобные разглагольствования, просто-напросто отпихнул Джека Джексона. Почетный гражданин республики Андорра, возмущенный, вернулся в барак, открыл чемодан, достал флажок и, высоко подняв его над головой, снова направился к проходной.
— Пусть попробуют тронуть святыню! — процедил сквозь зубы Джек Джексон.— Посмотрим, что из этого выйдет!
Но охранник выхватил у Джексона флажок, швырнул его в грязь и затоптал сапожищами.
— Да как вы смеете! — воскликнул Джек Джек-сои.— Я напишу своей газете. Я получу гонорар, а вы будете наказаны.
Вернувшись в барак, он взял два флажка и, держа их над головой, вновь двинулся к проходной. На этот раз он возвратился, держась за скулу.
— Что случилось? — забеспокоился я.
— Ничего особенного,— отвечал он почти равнодушно и слегка шепелявя.— Выбили два зуба.
— Выбили зубы! — негодовал я.— Вот мерзавцы!
— Не волнуйтесь,— прошепелявил Джексон.— Они и тут просчитались, мне это на руку.
— Какое уж тут на руку! Кто вам в лагере вставит зубы? Здесь нет зубного врача!
Джек Джексон глянул на меня сердито.
— И как вы не понимаете, молодой человек: ведь я американский журналист, и каждый мой зуб на вес золота. Если обо всем напишу своей газете, я получу огромный гонорар. И не только гонорар, но и возмещение за выбитые зубы: ведь я их потерял при исполнении служебных обязанностей. Вам бы следовало знать, молодой человек, что каждый зуб «револьверного» журналиста, каковым я являюсь застрахован на кругленькую сумму.
И потому-то произвол властей принесет мне капитал.
— Тогда почему бы вам не сходить еще раз, пусть выбьют еще пару,— съязвил я. Однако Джексон отвечал совершенно серьезно:
— Думаете, не пойду? Вот утихнет боль и кровь, пойду. И напишу, как почетному гражданину республики Андорра, доктору филологии Соединенных Штатов эти мерзавцы выбили два зуба. Я так напишу, что весь мир содрогнется от ужаса. А мне — гонорар и страховка. Как вы не понимаете?!
В последующие дни Джексон неоднократно предпринимал вылазки в сторону проходной, но вскоре возвращался, без флажка. Запасы его истощились, на дне чемодана оставалось лишь несколько штук.
Меж тем в лагере из-за бесчеловечного обращения властей начались волнения. Джек Джексон в этих волнениях не участвовал, хотя обещал обо всем написать в свою газету в надежде на большой гонорар. Наш барак был окружен солдатами, три дня нас морили голодом, не позволяя выходить. Когда Джеку Джексону понадобилось выйти по нужде, он, кивнув на дверь, за которой стояли солдаты, сказал:
— Я не намерен из-за этих скотов сам превращаться в скотину.
Взяв из чемодана предпоследний полосатый флажок, он просунул его в узкую щель между косяком и дверью. Чья-то рука схватила флажок и с силой захлопнула дверь. Тут впервые Джек Джексон потерял самообладание. Всей своей огромной массой он с разбегу толкнул дверь, и та не замедлила распахнуться. Но в тот же миг он, точно мячик, отскочил обратно и мешком повалился на пол. Удар, видимо, был сильный: Джексон долго не приходил в себя. На лбу постепенно проступала синяя шишка.
— А лоб у вас Застрахован? — покойно спросил я, на что он мрачно ответил:
— В том-то и дело, что нет. Этот удар для меня чистый убыток. Но ничего, я еще об этом напишу и получу гонорар.
— Куда вам так много денег? — пошутил я.
— Их никогда не бывает много,— глубокомысленно пояснил Джексон.— Будь у меня побольше денег, я бы давно купил всех этих черных свиней, которые торчат за дверью. За несколько сот долларов со всеми потрохами
купил бы. У кого деньги, тому почет и слава. Вы думаете, звание почетного гражданина республики Андорры мне дали за красивые глаза? Как бы не так! Это стоило кругленькой суммы. А ученую степень? Да что там говорить...
Время шло, но все отчаянные попытки Джека Джексона отправить сообщение кончались провалом.
— Ну что ты с ними будешь делать? — рассуждал он вслух бессонной ночью.— Это не люди, а просто кретины. Остается одно — бежать в Андорру. Не желаете за компанию? А что? Прада, бежим в Андорру! Я похлопочу, чтобы и вам присвоили звание почетного гражданина. Оттуда вместе будем посылать репортажи газетам. Вот увидите, преотлично заживем в Пиренеях, а там кончится война.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187