Стоя навытяжку, солдат ответил:
— Служу Советскому Союзу!
И тут нам пришлось во второй раз удивиться. Голос был не мужской. И на мальчишеский вроде не похож. Мелодичный и звонкий...
— Так вы — девушка? — придя в себя, произнес мой друг.
— Так точно, товарищ капитан,— последовал ответ.
— Где вы научились стрелять?
— Нигде не училась. Была санитаркой в батальоне.
— Отлично,— проговорил мой друг, затем повернулся к капитану: — Продолжайте занятия. Лучших стрелков батальона отберите для снайперских курсов. Они будут сформированы буквально на днях.
— Есть лучших стрелков батальона отобрать для снайперских курсов,— по-военному браво ответил капитан и снова вернулся к солдатам.
А мы отправились дальше.
— Удивительная девушка,— в раздумье проговорил мой друг.— А ты заметил, как она красива?
Но тогда она мне не показалась особенно красивой.
— Да что ты! — воскликнул мой спутник.— Где у тебя глаза! -Вылитая Снегурочка! Представляю, какова она в нарядном белом платье. И гибкая — ну прямо тростинка.
— Признаться, меня больше поразили ее меткие выстрелы,— ответил я с улыбкой. Действительно, мне случалось не раз проводить занятия по стрельбе, но таких блестящих результатов никто из моих стрелков не добивался.
— Как думаешь, сколько ей лет? — спросил друг.
— Двадцать два, ну, двадцать три, не боль
— А кто она в прошлом? Студентка?
— Вполне возможно,— согласился я, но тут же вспомнил, что мой собеседник и сам был студентом Рижского университета. В таком случае он должен был бы ее знать.
— Откуда мне знать всех студенток! — сказал он, пожав плечами, и немного погодя добавил: — Удивительная девушка!
В тот же вечер он вызвал меня к себе.
— Подписан приказ об организации снайперских курсов. Ты назначен командиром снайперской роты.
Я рот раскрыл от удивления.
— Ничего не поделаешь,— утешал он меня.— Приказ генерала. Завтра сдашь дела, отправишься к месту назначения. Жаль с тобой расставаться. Сколько дорог вместе пройдено. Рига, Таллинн, Ленинград... Но ты ведь и раньше был инструктором, проводил учебные стрельбы. Извини, но... Завтра получишь снайперские винтовки. Желаю удачи!
Я понимал, что друг поступил разумно, но было так обидно расставаться с привычной работой, с вороным конем. Первым делом я направился в конюшню, чтобы проститься со своим Громом.
Тот спокойно жевал овес в стойле. Увидев меня, вскинул голову, раздул ноздри и тихо заржал. Я обнял его за шею, похлопал по шелковистой шерстке, прижался лицом к его теплой морде.
— До свиданья, дружище,— говорил я ему, а он, будто понимая, тихо ржал.— До свиданья! Держись, старина. Что делать? Держись!
И, еще раз хлопнув ладонью по блестящей шее, я достал из кармана кусок ржаного хлеба. Он осторожно взял его мягкими губами и принялся жевать.
— Будь здоров, старина, будь здоров!
Это была наша последняя встреча: чуть позже Гром пал от осколка авиабомбы.
Среди моих снайперов было несколько женщин, одна из них — уже известная вам. С легкой руки моего приятеля ее никто не звал иначе как Снегурочкой.
Рота расположилась поблизости от учебного полигона. Жили в лесу, в землянках. И только мне отвели комнатушку в ближнем поселке. Хозяин был злой и ворчливый старик, и потому я почти все время проводил в ротных землянках со снайперами.
Вскоре я знал о них все до мельчайших подробностей.
Только Снегурочка оставалась для меня загадкой. О ней мне было известно только то, что она ри, в первые дни войны, оставив родителей, добровольно ушла в санитарки. Из своей снайперской винтовки она стреляла безукоризненно. Довольно быстро овладела трудным искусством маскировки. В ночных учениях ей всегда удавалось, несмотря на световые ракеты, незаметно выйти на заданную позицию, и даже в темноте она стреляла так метко, что могла бы зверю выбить любой глаз на выбор.
Снайперы не раз угощали меня свежей ухой. Я заподозрил неладное и спросил старшину:
— Где вы покупаете рыбу? Старшина усмехнулся:
— Своя рыба. Сами добываем.
— Чем? — строго спросил я.
— Как — ч Снайперской винтовкой.
— Это как же?
— А очень просто,— ответил старшина.— Тут за стрельбищем из озера вытекает речушка. Щук в ней — видимо-невидимо. Снегурочка стреляет, а ребята «—+ успевай только вытаскивать.
— Ах вон оно что,— протянул я с облегчением, но, спохватившись, построже добавил: — И все же это никуда не годится — расходовать столько патронов. Они пригодятся на фронте.
— Честное слово,— воскликнул старшина,— она без промаха бьет, ни одной пули зря не пропадает! А сколько иной за учения на ветер пустит?
— Ну хорошо,— уступил я.— Но чтоб никто не видел. А то не миновать скандала.
Но скандал разразился совсем по другой причине. Председатель сельсовета, хромоногий инвалид, явился ко мне как-то вечером опечаленный. Он долго не мог заговорить о том, что его удручало. Наконец я сам пришел ему на помощь.
— Товарищ председатель,— сказал я,— по-моему, вы чем-то расстроены!
— Верно, верно,— с готовностью признался он,— и все из-за этой козы.
— Ко-зы! — удивился я.— Какой козы?
— Моей козы, чьей же еще,— с грустью отвечал он.— Той самой, которую ваши молодцы скопытили.
— Мои молодцы? — снова удивился я.— Говорите, Где и когда.
Оказалось, в тот день коза председателя мирно паслась у реки. Внезапно на опушке послышались выстрелы, и коза замертво упала в траву. Ее подобрали трое солдат. Очевидцы утверждали, что козу подстрелили снайперы, потому что стреляли метко и с большого расстояния. Это известие меня сильно встревожило. Я пообещал председателю немедленно во всем разобраться, наказать по заслугам виновного, если им действительно окажется снайпер, а покрытие убытков взять на себя. Председатель, заметно успокоившись, заковылял к себе домой, я же, не теряя времени, направился в лес к своим снайперам.
— Что-нибудь случилось? — удивился старшина, увидев меня в столь неурочное время.— Неужели выступаем?
Сдерживая гнев, я процедил сквозь зубы:
— Захотелось отведать жаркого из козлятины, товарищ старшина?
Тот глядел на меня истуканом.
— Жаркое из козлятины? У нас им пока не пахнет. Ушицей можем угостить. Сегодня снайперам повезло...
— Знаю, знаю,— перебил я его.— А когда же все-таки козой решили полакомиться?
Старшина пожал плечами.
— Ничего не понимаю. Какой козой?
— Той, которую сегодня пристрелили. Председательской козой. Ну?
Старшина хлопнул себя по лбу.
— Быть того не может! Ничего не слышал. И не видел.
— Что вы за старшина, если ничего не видите, ничего не слышите? — отчитывал я его.— Козу пристрелили, от нее теперь, наверное, одни рожки да ножки остались, а вы и знать ничего не знаете.
— Ей-б-б-богу,— проговорил с запинкой старшина, но я не дал ему договорить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187