Ты что, хочешь, чтобы враг уничтожил мой полк? Знать бы заранее, отправил бы тебя в полковой оркестр. Храпи там с утра до вечера. Но, раз ты солдат, обязан подчиняться дисциплине, понятно? Не то передам тебя как предателя военному трибуналу. Храпеть в армии есть предательство.
— Но, господин полковник!..— снова попытался я возражать. Но Жагата выхватил из кармана пижамы пистолет и сунул его мне под нос.
— Молчать! — крикнул он.— Не то отправлю на тот свет, и без трибунала. Когда солдат не выполняет приказаний, командир имеет право пристрелить его на месте, понятно? Сразу видно, что тебе наплевать на дисциплину. Каску нашел?
— Да ведь у меня ее не было,— пролепетал я.
— Как не было? — удивился полковник, все еще держа меня на прицеле.— Передай, чтоб ротный завтра утром явился ко мне с инвентарными книгами. Сам проверю. И берегись, если наврал...— произнес он, поигрывая пистолетом.— А теперь отправляйся на боковую. И чтоб ни звука! Понятно? Ни звука...
Спрятав пистолет в карман пижамы, он ушел, хлопнув дверью. А я, едва дыша, оделся, собрал вещи и на цыпочках выбрался на улицу. Когда я пришел на станцию, у меня было такое ощущение, будто мне удалось избежать петли.
На этом можно бы и закончить рассказ, если бы нам не суждено было встретиться, и еще не раз. Впервые случилось это после санатория на летних военных сборах, куда я был призван. Начальником лагеря оказался полковник Жагата. Я старался не попадаться ему на глаза, однако он меня приметил. Как-то вечером вызвал к себе и, на сей раз обращаясь на «вы», спросил:
— Мы, кажется, знакомы?
— Так точно, господин полковник.
— Стало быть, вы дезертировали?
— Уж так получилось, господин полковник,— ответил я, полагая, что командир шутит. Но глаза его загорелись недобрым блеском.
— А вам известно, что за это грозит?
Я все еще пытался отшутиться и потому заметил с улыбкой:
— Господин полковник, ведь я же дезертировал не из армии, а из санатория.
— Не имеет значения! — крикнул он.— Дезертир способен убежать откуда угодно. Вчера вечером трое дезертировали из лагеря, и сдается мне, по вашему наущению.
— Ей-богу, я тут ни при чем, господин полковник.
— Ну хорошо, на этот раз поверю,— мрачно произнес полковник.— А как у вас с храпом?
Добродушие полковника меня ободрило, и я отважился рассказать ему все, как было на самом деле. Полковник посинел от злости.
— Врешь! — закричал он.— Я в жизни своей не храпел! Иначе давно бы вылетел из офицерского корпуса. Храп — это свинство, это предательство. За оскорбление командира — трое суток гауптвахты. Кру-гом! — скомандовал он.— На гауптвахту ша-гом арш!
Четко печатая шаг, я отправился на гауптвахту. По истечении трех суток меня, как политически неблагонадежного, перевели в штрафную роту, и потому с полковником Жагатой я больше дела не имел. Однако впоследствии наши пути снова скрестились.
Когда на Советскую Латвию напали фашисты, я командовал отрядом добровольцев, который вел борьбу с бандитами и диверсантами в нашем тылу. И как-то раз после стычки вблизи эстонской границы на лесной опушке осталось лежать несколько убитых нами бандитов. Одного из них я опознал: это был полковник Жагата. Рядом с его трупом валялись лакированные сапоги:
видно, полковник предусмотрительно разулся, чтобы ловчее было бежать. Нам некогда было с ним возиться, мы кинулись ловить остальных бандитов, укрывшихся в лесу. Казалось, уж тут я бы мог с уверенностью поставить точку в своих воспоминаниях о Жагате, если бы во время моего недавнего пребывания на юге Франции, точнее, в Ницце, он вновь не предстал предо мной. И вот как это произошло.
Остановился я в отеле «Альберт I», из окон которого открывался чудесный вид на залитый огнями Английский променад. Однако в тот вечер мне было не до красот и пейзажей. Утомившись в пути, я рано отправился спать. Но только я погрузился в легкую дрему, за стеной раздался мощный храп, будто кто-то безуспешно пытался запустить авиационный мотор. Внезапно храп прекратился, заскрипела кровать, и через минуту ко мне постучали. Я встал, открыл дверь и увидел на пороге сухопарого старика в пижаме. Левой руки у старика не было, а правый глаз закрывала черная повязка. С вежливым поклоном он извинился за беспокойство и сказал:
— Мосье, вы не могли бы чуточку потише...
— Разве я шумел? — спросил я, пожав плечами.
— Как бы это вам сказать,— проговорил старик, запинаясь.— Вы храпите, и так сильно, что я проснулся. Извините, но это так.
Я вскипел. «Еще один сумасшедший!» — подумал я. Если бы я своими глазами не видал убитого Жагату, то, чего доброго, решил бы, что это он стоит передо мной. Но ведь известно, что из мертвых не воскресают. И потому я постарался взять себя в руки и, насколько это было в моих силах, учтиво ответил незнакомцу:
— Дорогой мосье, если тут кто-то храпит, то это только вы.
-г- Но ведь я пришел к вам с жалобой, а не вы ко мне!
— Не имеет значения,— сказал я с невольной усмешкой.— Я знал некоего полковника Жагату...
Незнакомец широко раскрыл свой единственный глаз.
— Вы меня знаете?
— Нет-нет,— произнес я неуверенно.— Разве вы...
— Ну да, я Жагата. В прошлом полковник. Во время войны служил в частях СС, командовал полком. Награжден Железным крестом и другими орденами. И потому очень попрошу вас...
ЛП1
— Но как же так! — воскликнул я.— Ведь вы погибли еще в первые дни войны.
— Ах, это! — сказал он протяжно.— Это всего лишь уловка.— И, выдавив из себя гаденький смешок, продолжал: — Военная хитрость! А вы знаете, кто нас тогда предал? Один из тех типов, что храпят по ночам. Такой же, как вы. Потому я их всех ликвидировал, как предателей.
— И все-таки вы мертвец,— спокойно сказал я ему.— С какой стати вы спите в отеле, отправляйтесь на кладбище! Там ваше место.
И без дальнейших церемоний я выставил его за дверь. Но командир отряда СС и не думал уходить на кладбище. Он ушел в свой номер, и вскоре оттуда снова донесся храп.
РАЗБОЙНИКИ
И каких только нет разбойников на белом свете! В школе мы познакомились с «Разбойниками» Шиллера. Из газетных хроник я узнал о разбойниках — специалистах по части банковских сейфов, о похитителях детей и о различных приемах ограбления. Однако до тех пор, пока злодейство не коснулось людей мне близких, я никого не боялся.
Случилось это в те далекие времена, когда по Курземе рыскали печально известные разбойники с большой дороги Адамайтис и Каупен. Крестьяне из предосторожности отправлялись на базар скопом, подвод по пятнадцати, а то и по двадцати. Таким же обозом и домой возвращались, пряча выручку в сапоги, за подкладку или в потайные карманы. Проезжая темными безлюдными лесными дорогами, они во все горло пели песни — чтоб и себя подбодрить, и разбойников отпугнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
— Но, господин полковник!..— снова попытался я возражать. Но Жагата выхватил из кармана пижамы пистолет и сунул его мне под нос.
— Молчать! — крикнул он.— Не то отправлю на тот свет, и без трибунала. Когда солдат не выполняет приказаний, командир имеет право пристрелить его на месте, понятно? Сразу видно, что тебе наплевать на дисциплину. Каску нашел?
— Да ведь у меня ее не было,— пролепетал я.
— Как не было? — удивился полковник, все еще держа меня на прицеле.— Передай, чтоб ротный завтра утром явился ко мне с инвентарными книгами. Сам проверю. И берегись, если наврал...— произнес он, поигрывая пистолетом.— А теперь отправляйся на боковую. И чтоб ни звука! Понятно? Ни звука...
Спрятав пистолет в карман пижамы, он ушел, хлопнув дверью. А я, едва дыша, оделся, собрал вещи и на цыпочках выбрался на улицу. Когда я пришел на станцию, у меня было такое ощущение, будто мне удалось избежать петли.
На этом можно бы и закончить рассказ, если бы нам не суждено было встретиться, и еще не раз. Впервые случилось это после санатория на летних военных сборах, куда я был призван. Начальником лагеря оказался полковник Жагата. Я старался не попадаться ему на глаза, однако он меня приметил. Как-то вечером вызвал к себе и, на сей раз обращаясь на «вы», спросил:
— Мы, кажется, знакомы?
— Так точно, господин полковник.
— Стало быть, вы дезертировали?
— Уж так получилось, господин полковник,— ответил я, полагая, что командир шутит. Но глаза его загорелись недобрым блеском.
— А вам известно, что за это грозит?
Я все еще пытался отшутиться и потому заметил с улыбкой:
— Господин полковник, ведь я же дезертировал не из армии, а из санатория.
— Не имеет значения! — крикнул он.— Дезертир способен убежать откуда угодно. Вчера вечером трое дезертировали из лагеря, и сдается мне, по вашему наущению.
— Ей-богу, я тут ни при чем, господин полковник.
— Ну хорошо, на этот раз поверю,— мрачно произнес полковник.— А как у вас с храпом?
Добродушие полковника меня ободрило, и я отважился рассказать ему все, как было на самом деле. Полковник посинел от злости.
— Врешь! — закричал он.— Я в жизни своей не храпел! Иначе давно бы вылетел из офицерского корпуса. Храп — это свинство, это предательство. За оскорбление командира — трое суток гауптвахты. Кру-гом! — скомандовал он.— На гауптвахту ша-гом арш!
Четко печатая шаг, я отправился на гауптвахту. По истечении трех суток меня, как политически неблагонадежного, перевели в штрафную роту, и потому с полковником Жагатой я больше дела не имел. Однако впоследствии наши пути снова скрестились.
Когда на Советскую Латвию напали фашисты, я командовал отрядом добровольцев, который вел борьбу с бандитами и диверсантами в нашем тылу. И как-то раз после стычки вблизи эстонской границы на лесной опушке осталось лежать несколько убитых нами бандитов. Одного из них я опознал: это был полковник Жагата. Рядом с его трупом валялись лакированные сапоги:
видно, полковник предусмотрительно разулся, чтобы ловчее было бежать. Нам некогда было с ним возиться, мы кинулись ловить остальных бандитов, укрывшихся в лесу. Казалось, уж тут я бы мог с уверенностью поставить точку в своих воспоминаниях о Жагате, если бы во время моего недавнего пребывания на юге Франции, точнее, в Ницце, он вновь не предстал предо мной. И вот как это произошло.
Остановился я в отеле «Альберт I», из окон которого открывался чудесный вид на залитый огнями Английский променад. Однако в тот вечер мне было не до красот и пейзажей. Утомившись в пути, я рано отправился спать. Но только я погрузился в легкую дрему, за стеной раздался мощный храп, будто кто-то безуспешно пытался запустить авиационный мотор. Внезапно храп прекратился, заскрипела кровать, и через минуту ко мне постучали. Я встал, открыл дверь и увидел на пороге сухопарого старика в пижаме. Левой руки у старика не было, а правый глаз закрывала черная повязка. С вежливым поклоном он извинился за беспокойство и сказал:
— Мосье, вы не могли бы чуточку потише...
— Разве я шумел? — спросил я, пожав плечами.
— Как бы это вам сказать,— проговорил старик, запинаясь.— Вы храпите, и так сильно, что я проснулся. Извините, но это так.
Я вскипел. «Еще один сумасшедший!» — подумал я. Если бы я своими глазами не видал убитого Жагату, то, чего доброго, решил бы, что это он стоит передо мной. Но ведь известно, что из мертвых не воскресают. И потому я постарался взять себя в руки и, насколько это было в моих силах, учтиво ответил незнакомцу:
— Дорогой мосье, если тут кто-то храпит, то это только вы.
-г- Но ведь я пришел к вам с жалобой, а не вы ко мне!
— Не имеет значения,— сказал я с невольной усмешкой.— Я знал некоего полковника Жагату...
Незнакомец широко раскрыл свой единственный глаз.
— Вы меня знаете?
— Нет-нет,— произнес я неуверенно.— Разве вы...
— Ну да, я Жагата. В прошлом полковник. Во время войны служил в частях СС, командовал полком. Награжден Железным крестом и другими орденами. И потому очень попрошу вас...
ЛП1
— Но как же так! — воскликнул я.— Ведь вы погибли еще в первые дни войны.
— Ах, это! — сказал он протяжно.— Это всего лишь уловка.— И, выдавив из себя гаденький смешок, продолжал: — Военная хитрость! А вы знаете, кто нас тогда предал? Один из тех типов, что храпят по ночам. Такой же, как вы. Потому я их всех ликвидировал, как предателей.
— И все-таки вы мертвец,— спокойно сказал я ему.— С какой стати вы спите в отеле, отправляйтесь на кладбище! Там ваше место.
И без дальнейших церемоний я выставил его за дверь. Но командир отряда СС и не думал уходить на кладбище. Он ушел в свой номер, и вскоре оттуда снова донесся храп.
РАЗБОЙНИКИ
И каких только нет разбойников на белом свете! В школе мы познакомились с «Разбойниками» Шиллера. Из газетных хроник я узнал о разбойниках — специалистах по части банковских сейфов, о похитителях детей и о различных приемах ограбления. Однако до тех пор, пока злодейство не коснулось людей мне близких, я никого не боялся.
Случилось это в те далекие времена, когда по Курземе рыскали печально известные разбойники с большой дороги Адамайтис и Каупен. Крестьяне из предосторожности отправлялись на базар скопом, подвод по пятнадцати, а то и по двадцати. Таким же обозом и домой возвращались, пряча выручку в сапоги, за подкладку или в потайные карманы. Проезжая темными безлюдными лесными дорогами, они во все горло пели песни — чтоб и себя подбодрить, и разбойников отпугнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187