Все зависит от него... Ваша судьба в его руках...
Среди роскошной обстановки чужого дома девушка вдруг оробела, с трудом воспринимая то, что ей говорил барон. В память врезались только две фразы: «Будьте с ним приветливы и ласковы. Все зависит от него...» Из этого она сделала вывод, что в мире есть еще более могущественный человек, который может покарать или помиловать. И Лэа волновалась, ожидая встречи с ним. Она шла за хозяином по просторным залам, словно тень из другого мира. Барон остановился у камина, облицованного голландскими изразцами, и сказал, кивнув на противоположную часть комнаты, где под огромным зеркалом, освещенный светом люстры, сверкал черный концертный рояль:
— Вот здесь мы музицируем.— В его голосе звучала гордость самим собой и всем, что его окружало. Он бережно положил скрипки на бархатный диван и продолжал:
— Генерал Шталекер скоро приедет. У него уйма работы. В городе еще действуют враги. Их надо обезвредить. Это очень тяжелая работа, фрейлейн Лэа, ответственнейшая работа. Почему вы все время молчите? Чувствуйте себя как дома! Доставьте мне удовольствие, фрейлейн Лэа, улыбнитесь!
Лэа натянуто улыбнулась. Томно глядя на девушку, барон воскликнул:
— Мой черный алмаз! Никогда не встречал ничего подобного. Мой черный алмаз! Вы не представляете, какое ужасное преступление я совершил, пригласив вас к себе.
— Преступление? — наивно спросила Лэа. Барон усмехнулся.
— И очень хорошо, что вы не понимаете. Меня успокаивает лишь то, что из-за подобных чар люди шли и на более тяжкие преступления.
Лэа восприняла эти слова как обычный комплимент и потому весело ответила:
— Господин барон, вы очень щедры в своих выражениях. Но если бы я знала, что вы в самом деле совершаете преступление, пригласив меня к себе, я бы и минуты здесь не осталась, потому что не хочу, чтобы у вас из-за меня возникли неприятности.
— Ради вас я готов принять какое угодно наказание,— с улыбкой сказал хозяин и добавил: — Идемте, фрейлейн Лэа, идемте! В ожидании друзей мы что-нибудь перекусим, выпьем бокал-другой хорошего вина или коньяку, как вам будет угодно. Прошу вас!
Барон распахнул дверь в столовую. Там в торжественном великолепии сверкал огромный, во всю стену, буфет из красного дерева. Посреди комнаты стоял стол, накрытый на четыре персоны. Он был весь заставлен холодными закусками, хрустальными вазами с фруктами. Из боковой двери тихо, словно привидение, выскользнул слуга. Хозяин махнул рукой, и тот так же бесшумно удалился.
— Садитесь, моя дорогая,— выдвинув стул, сказал хозяин.— Что позволите вам предложить?
— Спасибо, я ничего не хочу,— ответила Лэа. Барон громко рассмеялся.
— В вашем возрасте и в вашем положении вам должно многого хотеться. Но если вы в самом деле так скромны, я угощу вас вином и фруктами.— Барон с шумом стрельнул в потолок пробкой шампанского, наполнил два бокала и кивнул на вазу с фруктами: — Эти апельсины из Валенсии. Испанцы их называют кровавыми, наверное, потому, что у них алая мякоть.— Он протянул девушке шипящий бокал и чокнулся.— Просит, фрейлейн Лэа. За ваше здоровье, за ваше будущее!
Лэа пригубила бокал. В ярком свете он сверкал как факел.
— Пейте, пейте! — торопил ее хозяин, уже осушивший свой бокал. Пока Лэа маленькими глоточками пила шампанское, барон колдовал фруктовым ножом над апельсином.— Фрейлейн Лэа, я из него сотворю волшебный цветок. Алую лилию...
— Алую лилию? Никогда не видела!
— Сейчас увидите. И я преподнесу ее вам, фрейлейн Лэа, вам, моему черному алмазу. Сейчас она распустится, сейчас...— В нежных руках барона золоченый нож действительно создал подобие водяной лилии. И он с поклоном протянул ее своей гостье.
— Спасибо, господин барон. Какой ароматный цветок!
— Кроваво-красная лилия, не правда ли, фрейлейн Лэа? Я налью вам еще вина. Это настоящее французское шампанское из погребов Эперена.
Лэа пила шампанское и любовалась алой лилией. Они говорили о всяких пустяках. Робость и волнение, охватившие ее вначале, прошли. Ее больше не пугала предстоящая встреча с друзьями барона. Напротив, она ждала их с чисто женским любопытством.
Наконец они явились. Хлопнув дверью, громыхая сапогами, они со смехом вошли в соседнюю комнату. Барон фон Остен-Сакен, извинившись, вышел им навстречу.
Лэа положила на тарелку разломанный на дольки апельсин, вытерла салфеткой ароматный сок с кончиков пальцев и стала ждать. Спокойствие вновь покидало ее. Вот сейчас она предстанет перед человеком, от которого зависит ее судьба. Что будет, что будет? Если бы поблизости не было любезного хозяина, ее обаятельного коллеги барона фон Остен-Сакена, она, пожалуй, не выдержала бы и попыталась бежать. Бежать? Но как убежишь,
когда кругом часовые? Нет, лучше с поднятой головой выслушать свой приговор. Может, он окажется не таким уж суровым. Может, этот человек будет великодушным, и не только к ней, но и к родителям. Она вспомнила слова барона: «Будьте с ним приветливы и ласковы. Все зависит от него». И Лэа решила про себя, что будет с ним очень приветлива.
Они приближались. Они были уже за дверью. Вот дверь открылась, перед Лэей стоял хозяин и двое в военной форме. Один из них, в новом мундире с погонами капитана, был тяжеловат в движениях, большеротый, с расплывшейся улыбкой забулдыги. Хозяин представил его как «отчаянного капитана Вейсса из латышской вспомогательной полиции». Второй, чью грудь украшали различные ордена, был генералом полиции Шталекером. Лэа поклонилась и, натянуто улыбнувшись, протянула руку. Капитан Вейсс и генерал Шталекер, не дожидаясь приглашения, подсели к столу, занявшись бутылками и закусками.
— Значит, вы та самая знаменитая скрипачка фрейлейн Хиршман? — наполняя рюмку, сказал Шталекер и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Польщен вашим присутствием. Первый тост позвольте поднять за вас, фрейлейн Хиршман, за вашу молодость, за ваш талант.
Все подняли бокалы. Вейсс исподлобья глядел на девушку и загадочно улыТэался своим огромным ртом. «Наверное, рад возможности выпить»,— подумала Лэа. Она привстала, чокнулась со всеми, но не выпила. Заметив это, генерал воскликнул:
— Нет, нет, фрейлейн Хиршман, вы должны выпить! Я вижу, у вас дрожат руки. Скрипачи и солдаты в одном отношении схожи — у них не должны дрожать руки. Итак, ваше здоровье, фрейлейн Хиршман!
Лэа вспомнила, что должна быть любезной с генералом, и выпила до дна. Бокалы вновь наполняли, произносили новые тосты. Лэа еще ни разу не пила таких крепких напитков, но она хотела быть любезной и потому не отказывалась. С каждым глотком ей становилось веселее. Ее смешил малейший пустяк: и большой рот капитана Вейсса, и крючковатый нос генерала Шталекера, и клочья седых волос в ушах барона фон Остен-Сакена, и весь мир, вдруг ставший таким странным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
Среди роскошной обстановки чужого дома девушка вдруг оробела, с трудом воспринимая то, что ей говорил барон. В память врезались только две фразы: «Будьте с ним приветливы и ласковы. Все зависит от него...» Из этого она сделала вывод, что в мире есть еще более могущественный человек, который может покарать или помиловать. И Лэа волновалась, ожидая встречи с ним. Она шла за хозяином по просторным залам, словно тень из другого мира. Барон остановился у камина, облицованного голландскими изразцами, и сказал, кивнув на противоположную часть комнаты, где под огромным зеркалом, освещенный светом люстры, сверкал черный концертный рояль:
— Вот здесь мы музицируем.— В его голосе звучала гордость самим собой и всем, что его окружало. Он бережно положил скрипки на бархатный диван и продолжал:
— Генерал Шталекер скоро приедет. У него уйма работы. В городе еще действуют враги. Их надо обезвредить. Это очень тяжелая работа, фрейлейн Лэа, ответственнейшая работа. Почему вы все время молчите? Чувствуйте себя как дома! Доставьте мне удовольствие, фрейлейн Лэа, улыбнитесь!
Лэа натянуто улыбнулась. Томно глядя на девушку, барон воскликнул:
— Мой черный алмаз! Никогда не встречал ничего подобного. Мой черный алмаз! Вы не представляете, какое ужасное преступление я совершил, пригласив вас к себе.
— Преступление? — наивно спросила Лэа. Барон усмехнулся.
— И очень хорошо, что вы не понимаете. Меня успокаивает лишь то, что из-за подобных чар люди шли и на более тяжкие преступления.
Лэа восприняла эти слова как обычный комплимент и потому весело ответила:
— Господин барон, вы очень щедры в своих выражениях. Но если бы я знала, что вы в самом деле совершаете преступление, пригласив меня к себе, я бы и минуты здесь не осталась, потому что не хочу, чтобы у вас из-за меня возникли неприятности.
— Ради вас я готов принять какое угодно наказание,— с улыбкой сказал хозяин и добавил: — Идемте, фрейлейн Лэа, идемте! В ожидании друзей мы что-нибудь перекусим, выпьем бокал-другой хорошего вина или коньяку, как вам будет угодно. Прошу вас!
Барон распахнул дверь в столовую. Там в торжественном великолепии сверкал огромный, во всю стену, буфет из красного дерева. Посреди комнаты стоял стол, накрытый на четыре персоны. Он был весь заставлен холодными закусками, хрустальными вазами с фруктами. Из боковой двери тихо, словно привидение, выскользнул слуга. Хозяин махнул рукой, и тот так же бесшумно удалился.
— Садитесь, моя дорогая,— выдвинув стул, сказал хозяин.— Что позволите вам предложить?
— Спасибо, я ничего не хочу,— ответила Лэа. Барон громко рассмеялся.
— В вашем возрасте и в вашем положении вам должно многого хотеться. Но если вы в самом деле так скромны, я угощу вас вином и фруктами.— Барон с шумом стрельнул в потолок пробкой шампанского, наполнил два бокала и кивнул на вазу с фруктами: — Эти апельсины из Валенсии. Испанцы их называют кровавыми, наверное, потому, что у них алая мякоть.— Он протянул девушке шипящий бокал и чокнулся.— Просит, фрейлейн Лэа. За ваше здоровье, за ваше будущее!
Лэа пригубила бокал. В ярком свете он сверкал как факел.
— Пейте, пейте! — торопил ее хозяин, уже осушивший свой бокал. Пока Лэа маленькими глоточками пила шампанское, барон колдовал фруктовым ножом над апельсином.— Фрейлейн Лэа, я из него сотворю волшебный цветок. Алую лилию...
— Алую лилию? Никогда не видела!
— Сейчас увидите. И я преподнесу ее вам, фрейлейн Лэа, вам, моему черному алмазу. Сейчас она распустится, сейчас...— В нежных руках барона золоченый нож действительно создал подобие водяной лилии. И он с поклоном протянул ее своей гостье.
— Спасибо, господин барон. Какой ароматный цветок!
— Кроваво-красная лилия, не правда ли, фрейлейн Лэа? Я налью вам еще вина. Это настоящее французское шампанское из погребов Эперена.
Лэа пила шампанское и любовалась алой лилией. Они говорили о всяких пустяках. Робость и волнение, охватившие ее вначале, прошли. Ее больше не пугала предстоящая встреча с друзьями барона. Напротив, она ждала их с чисто женским любопытством.
Наконец они явились. Хлопнув дверью, громыхая сапогами, они со смехом вошли в соседнюю комнату. Барон фон Остен-Сакен, извинившись, вышел им навстречу.
Лэа положила на тарелку разломанный на дольки апельсин, вытерла салфеткой ароматный сок с кончиков пальцев и стала ждать. Спокойствие вновь покидало ее. Вот сейчас она предстанет перед человеком, от которого зависит ее судьба. Что будет, что будет? Если бы поблизости не было любезного хозяина, ее обаятельного коллеги барона фон Остен-Сакена, она, пожалуй, не выдержала бы и попыталась бежать. Бежать? Но как убежишь,
когда кругом часовые? Нет, лучше с поднятой головой выслушать свой приговор. Может, он окажется не таким уж суровым. Может, этот человек будет великодушным, и не только к ней, но и к родителям. Она вспомнила слова барона: «Будьте с ним приветливы и ласковы. Все зависит от него». И Лэа решила про себя, что будет с ним очень приветлива.
Они приближались. Они были уже за дверью. Вот дверь открылась, перед Лэей стоял хозяин и двое в военной форме. Один из них, в новом мундире с погонами капитана, был тяжеловат в движениях, большеротый, с расплывшейся улыбкой забулдыги. Хозяин представил его как «отчаянного капитана Вейсса из латышской вспомогательной полиции». Второй, чью грудь украшали различные ордена, был генералом полиции Шталекером. Лэа поклонилась и, натянуто улыбнувшись, протянула руку. Капитан Вейсс и генерал Шталекер, не дожидаясь приглашения, подсели к столу, занявшись бутылками и закусками.
— Значит, вы та самая знаменитая скрипачка фрейлейн Хиршман? — наполняя рюмку, сказал Шталекер и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Польщен вашим присутствием. Первый тост позвольте поднять за вас, фрейлейн Хиршман, за вашу молодость, за ваш талант.
Все подняли бокалы. Вейсс исподлобья глядел на девушку и загадочно улыТэался своим огромным ртом. «Наверное, рад возможности выпить»,— подумала Лэа. Она привстала, чокнулась со всеми, но не выпила. Заметив это, генерал воскликнул:
— Нет, нет, фрейлейн Хиршман, вы должны выпить! Я вижу, у вас дрожат руки. Скрипачи и солдаты в одном отношении схожи — у них не должны дрожать руки. Итак, ваше здоровье, фрейлейн Хиршман!
Лэа вспомнила, что должна быть любезной с генералом, и выпила до дна. Бокалы вновь наполняли, произносили новые тосты. Лэа еще ни разу не пила таких крепких напитков, но она хотела быть любезной и потому не отказывалась. С каждым глотком ей становилось веселее. Ее смешил малейший пустяк: и большой рот капитана Вейсса, и крючковатый нос генерала Шталекера, и клочья седых волос в ушах барона фон Остен-Сакена, и весь мир, вдруг ставший таким странным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187