— Это почему же? — спросил я, слегка задетый.
— Ведете вы себя не так, как остальные командиры,— усмехнулась она.
— То есть?
— Мы все так считаем,— продолжала она.— Помните случай с рыбой, с козой?
— Как можно такое забыть? — проворчал я, и мы рассмеялись.
В небе снова вспыхнула ракета, мы упали в снег.
— Далеко еще до штаба батальона? — спросила она. Я ответил, что рядом. Ракета погасла, мы обогнули
пригорок и спрыгнули в глубокий, наполовину занесенный снегом ход, который привел нас к землянке штаба. Часовой в маскировочном халате открыл нам дверь. Из землянки пахнуло паром. Командир батальона, человек лет пятидесяти, при свете коптилки завтракал со своим адъютантом. Я объяснил цель нашего прихода.
— Очень хорошо,— обрадовался майор, оглядев с ног до головы девушку в белом.— Сейчас вам укажем удобную позицию поближе к танку. Занять ее следует затемно.
— Еще бы! — небрежно бросила Снегурочка и тут же спросила: — А фрицы в котором часу завтракают?
Майор взглянул на часы:
— Время есть — целый час! Пищу в танк доставляют ползком по прорытому в снегу ходу. Он неглубок. Может, вам удастся кого-нибудь прищелкнуть.
— Попробуем,— сказала Снегурочка.
— Но особенно собой не рискуйте! — предупредил майор.— Все равно мы их оттуда выкурим. Людей жаль терять, а то бы...
— Попробуем,— повторила Снегурочка.— Сколько их там?
— По крайней мере трое,— ответил за майора адъютант.— Двое артиллеристов, один пулеметчик. Вчера вызвали «катюшу». Все вокруг перепахали, а их не задели. Тут нужно прямое попадание,— добавил он.
— Кто мне укажет позицию?
— Я,— сказал адъютант. Надел ушанку, шинель, взял рукавицы.— Я готов. Товарищ майор, разрешите идти?
— Идите,— ответил майор.— Помните, главное — маскировка. Обнаружат вас — начнут палить из пушки. С ними шутки плохи. Желаю удачи!
— Спасибо,— ответила Снегурочка, и они с адъютантом вышли из землянки.
— Думаете, справится? — спросил командир батальона.
— Наш лучший снайпер,— ответил я.— Смелая, находчивая, бьет без промаха.
— Чертова девка! — воскликнул майор, наливая в стаканы водку. Один из них он протянул мне со словами: — За ее здоровье!
— И удачу!
Запищал звонок полевого телефона. Телефонист протянул мне трубку. Звонили из штаба полка. Меня разыскивал начальник штаба. Надо было спешить обратно. Я пожалел, что не смогу понаблюдать за поединком Снегурочки с фашистским танком. Но делать было нечего.
Поздно вечером, когда я вернулся из разведки, в штабе полка застал поджидавшую меня Снегурочку. Маскировочный халат на ней теперь был грязный и мятый. И сама она имела вид довольно жалкий — бледная, усталая, дрожащая от холода. Я отвел ее в свою землянку, где целый день топилась чугунная печурка. Она села поближе к огню. Валенки от мороза стали как каменные, и я сказал, чтобы она сняла их. Но самой ей это было не под силу, и я помог ей разуться. С блаженной улыбкой она вытянула свои красивые ноги к огню.
— У вас тут так хорошо! — проговорила она тоном шаловливой девочки.— А я чуть не замерзла. Даже не знала, что сегодня тридцать два градуса ниже нуля. Простите, у вас нечего поесть? Майор предлагал поужинать, но мне не хотелось задерживаться.
— Сейчас! Сейчас организуем,— сказал я, вскакивая. Вскоре связной принес из штабной кухни горячей
гречневой каши, тушеного мяса с подливкой, кофе, печенье. Я тоже изрядно проголодался. За ужином все ждал, когда она начнет рассказывать, но Снегурочка отмалчивалась, а мне было неудобно проявлять нетерпение. Когда принялись за кофе, я разлил по стаканам недавно полученный из тыла подарок — наливку из черной смородины — и сказал:
— За ваш сегодняшний успех!
— Откуда вы знаете?
— Иначе и быть не могло!
Словно желая отогнать от себя неприятное воспоминание, она энергично помотала головой:
— Это было ужасно! Зарылась в снег, совсем окоченела, а шелохнуться боюсь. Танк был совсем близко, вдруг заметят.
— Я думал, адъютант поместит вас в окопе, откуда можно будет сходить погреться!
— Адъютант! — насмешливо воскликнула она.— Что он понимает в нашем деле! Хотел, чтоб я дежурила по соседству со штабной землянкой. А что мне там делать? Я подползла как можно ближе к танку, выбрала хорошую позицию. Чуть свет забрезжил, гляжу: бредут двое — с завтраком. Лишь слегка пригнулись. Спускаю курок —
один падает. Нарочно стреляла по тому, который шел сзади. Первый обернулся посмотреть, что с его спутником. Тут я еще раз выстрелила.
— И попали?
— Как будто. Во всяком случае, оба остались лежать. Тогда фриц выбрался из танка, стал подбираться к тем, подстреленным. Я беру его на мушку. И этот взмахнул руками, упал. Танк палит из пушки, строчит из пулемета. А я лежу себе. Когда совсем рассвело, навела прицел на приоткрытый люк. За ним, думаю, непременно должен быть фашист. Прицелилась, выстрелила. Смолк пулемет. Потом еще стреляла. Наконец и пушка замолкла. Но сама окоченела, ни рук, ни ног не чувствую, а с места двинуться не могу — боюсь, заметят, пристрелят.
Мы выпили еще наливки, и она продолжала:
— Гляжу, от них ползут двое посмотреть, в чем тут дело. Я их тоже на мушку. Появляются санитары. Ладно, думаю, пускай подберут раненых. Ну а когда стемнело, танк заняли наши, и я... Да, забыла сказать, в танке нашли трех мертвых фашистов.
От выпитого вина на щеках у нее заиграл румянец.
— Так сколько всего на вашем счету за сегодняшний день? — спросил я.
— Восемь,— равнодушно бросила она.— Могло/ быть десять, но я пощадила санитаров.
— Правильно,— сказал я.— Пускай живут санитары. Только жаль, что фрицы нам не отвечают тем же.
— Да, эти никого не щадят,— проговорила Снегурочка.— Виновен, не виновен: пулю в лоб, и точка. Ведь они расстреляли моих родителей.
Снегурочка наклонилась над печкой, потрогала свои валенки. Те успели нагреться, и она надела их.
— Как тепло! И как хорошо у вас...
— Разве в вашей землянке холодно?
— У нас тоже тепло. Но все как-то иначе. Может, потому, что я выпила вина.
— Один глоток-то? — сказал я, усмехнувшись.— Хотите еще?
Она так энергично помотала головой, что на лоб упали темные прядки волос.
— Нет, нет! Я ведь не пью. Только сегодня. Ужасно замерзла.
— Работали в кабаре и не пили?
— Как раз поэтому,— ответила она с улыбкой.
Мне приходилось наблюдать такие сцены и видеть таких людей... Крепких напитков я вообще не признаю. И ненавижу пьяниц. А теперь я пойду.
— Останьтесь,— попросил я, вновь наполняя стаканы.— Побудьте немного со мной. Первый раз вижу такую...— Мне хотелось сказать «красивую», но я произнес: — ...такую бесстрашную...
Она, конечно, все поняла и, лукаво улыбнувшись, чокнулась со мной.
— Да что вы, товарищ старший лейтенант!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187