Он бы вскопал его лопатой, своими руками разрыхлил каждый комочек. На такой земле все бы поднималось как на дрожжах, только пройдись по ней с севалкой. А еще он посадил бы два дерева — яблоню и вишню. Весной они были бы сплошь усыпаны бледно-розовыми цветами, а подует ветер — лепестки полетят, подобно рою мотыльков. Только бы хозяин не забыл про свое обещание дать ему землю! А может, землю даст новое правительство? Ведь говорил же соседский батрак Но...
В мечтах о будущем Лим Бен Чан вернулся на соломенный тюфяк в прихожей. Той ночью он ему показался колючим и жестким. Долго ворочался Чан с боку на бок, думая об одном и том же. Наконец у него перед глазами расцвело вишневое дерево, а на ветвях его щебетали птицы. И Чан уснул.
Проснулся, как обычно, на рассвете. Вспомнил, правда, что хозяин наказал не вставать спозаранок, однако привычка оказалась сильнее. Самого хозяина в то утро повидать не удалось, выяснилось, он еще с вечера укатил в город и до сих пор не вернулся. Это встревожило Чана, время неспокойное, мало ли что может случиться. Но тревогу о хозяине вскоре оттеснили другие мысли — о земле, а будущем. Впервые в жизни, не дождавшись урочного часа завтрака, Чан присел на скат арыка и опять предался вчерашним мечтам.
Опомнился, когда увидел хозяина: тот бежал к не через поле, размахивая двумя японскими винтовками
— Чан, ты чего это сидишь сложа руки! — крикнул хозяин.— Японцы капитулировали. Местный сброд в городе власть захватил. Вот тебе винтовка, поедешь со мной! Мы,— и хозяин сделал упор на это слово,— мы создали другую власть — из людей, которые кое-что смыслят в делах государственных. У которых кое-что есть за душой. И твой хозяин, Чан, назначен городским префектом. Мы организовали полицейскую службу. Если хочешь, можешь остаться у меня, и вообще, если не забыл наш вчерашний разговор, ты нам должен во всем помогать. Бери винтовку, поедешь со мной! Мешкать нельзя!
Немногое понял Лим Бен Чан из сбивчивой речи хозяина. Однако смекнул, что дело принимает серьезный оборот, раз уж хозяин явился с винтовками. До сих пор ему приходилось видеть хозяина только с ружьем, когда тот выходил поохотиться. А тут настоящие винтовки, дула их таращились Чану прямо в лицо. И он, поборов страх, взял винтовку.
— Молодец, Чан! — похвалил хозяин.— Пойдем со мной и проучим этих голодранцев. Проявишь себя, и тебе воздадут по заслугам.
Во дворе дома стояла запряженная в легкую повозку лошадь. Чан натянул вожжи, лошадь рванула с места. В тихом утреннем воздухе за ними тянулось облако пыли.
На окраине города перед укрывшимся в зелени дворцом повозка остановилась.
— Приехали, Чан,— сказал хозяин.— Привяжи лошадь и следуй за мной! Сейчас скажу, что тебе делать. Да пошевеливайся ты!
Лим Бен Чан привязал лошадь у коновязи и, проходя по двору, озирался по сторонам. На этот укромный двор съехалось много окрестных хозяев с батраками. И все были с винтовками.
«Что тут происходит? — удивился Чан.— Столько народа, и все вооружены...»
Он так удивился этому, что стал посреди двора и долго не двигался с места, пока кто-то, подойдя сзади, не стиснул ему руку. Чан обернулся. Перед ним стоял Но, соседский батрак.
— Ты как сюда попал? — строго спросил Но.— Тебе что здесь нужно?
— Не знаю. Должно быть, то же, что и тебе,— задиристо ответил Чан, норовя подтянуть повыше сползавшую с плеча винтовку.
— Дурачина! — сказал Но и даже сплюнул с досады.— Тебе нельзя здесь оставаться. Чан! Уйдем со мной, пока не поздно.
— Куда ты собираешься меня увести? — рассердился Чан.— Никуда я не пойду! Тут мой хозяин, без его разрешения я не могу уйти.
— Подумай, что говоришь, Чан! — сказал Но, уводя его в безлюдный уголок сада.— Понимаешь ли, что здесь происходит? Они, наши притеснители, хотят, чтобы мы помогли им сбросить народную власть, утвердившуюся в городе после капитуляции японцев. С гор спустились партизаны и захватили важнейшие здания... Или ты, Чан, не хочешь стать свободным человеком? Не хочешь землю получить? Кто ж тебе ее даст, если не народное правительство ?
При слове «земля» Чан оживился. И Но ему показался милее, чем прежде, только он все равно колебался, не зная, как поступить. Тут вспомнился ему вчерашний разговор с хозяином, и Чан с гордостью сказал:
— Землю мне даст хозяин. Сам обещал.
Чан очень удивился, даже растерялся, когда серьезный и обстоятельный Но рассмеялся ему прямо в лицо:
— Хозяин даст тебе землю? Держи карман шире! Покажи мне такого хозяина, который подобру-поздорову отдал бы землю батраку! Вот умрешь, Чан, тогда, пожалуй, ты землю получишь, семь пядей будут твои, и то не хозяйской земли, а кладбищенской. От хозяина ты ничего не получишь!
— Ты преувеличиваешь, Но! — пытался возражать Чан.— Не все же хозяева одинаковы.
— Все они одинаковы! — стоял на своем Но.— Погляди, в кого мы превратились! Быдло рабочее — вот мы кто! От зари до зари горбим на их полях, а живем впроголодь, спим на соломе, ничего хорошего в жизни не видим. И потому пошли со мной, Чан! Уйдем к партизанам, будем бороться с ними плечом к плечу! За народную власть, а не за этих кровопийц. Пошли!
Но взял Чана за плечо, как бы собираясь его увести, однако тот высвободился:
— Да как же я уйду, когда я приехал вместе с хозяином? Он на меня рассчитывает. Нет, не могу я пойти с тобой, оставь меня в покое!
— Тогда брось винтовку, скажи, что ты с ним никуда не пойдешь!
Бросить винтовку... Нет, и на это Чан был не согласен. С винтовкой он себя чувствовал как-то спокойней, уверенней. Правда, ему еще ни разу стрелять не приходилось, но все равно винтовка придавала уверенность в собственные силы. «Может, и в самом деле надо будет воевать,— подумал он.— Как же я тогда без винтовки!..»
И потому Чан, перебросив винтовку с одного плеча на другое, решительно объявил:
— Нет, винтовку я не брошу!
— Значит, ты собираешься стрелять в меня? — с угрозой в голосе спросил Но.— Ладно, поступай как знаешь. Только хорошо подумай о том, что я сказал, Чан! Если они победят, ты навсегда останешься таким же рабом, как и прежде. И таким же олухом. Прощай, я бы не хотел, чтобы мы встретились врагами!
Но повернулся и отошел.
— Но, напрасно ты на меня обижаешься! Но-о, послушай, не собираюсь я в тебя стрелять! Но-о...
Однако тот успел уже затеряться в многолюдий. Чан еще поискал его — хотелось объясниться с Но, попросить у него прощения, только Но нигде не было. Чан заметил, что за ворота в одиночку и группами стали выходить вооруженные люди. Другие перелезали из сада через ограду. Чан жалел, что лишился друга, и уж хотел броситься за ним вдогонку, но у самых ворот его перехватил хозяин.
— Ты куда делся, Чан? — Хозяин казался чем-то встревоженным и сердитым.— Почему не пошел со мной отметиться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
В мечтах о будущем Лим Бен Чан вернулся на соломенный тюфяк в прихожей. Той ночью он ему показался колючим и жестким. Долго ворочался Чан с боку на бок, думая об одном и том же. Наконец у него перед глазами расцвело вишневое дерево, а на ветвях его щебетали птицы. И Чан уснул.
Проснулся, как обычно, на рассвете. Вспомнил, правда, что хозяин наказал не вставать спозаранок, однако привычка оказалась сильнее. Самого хозяина в то утро повидать не удалось, выяснилось, он еще с вечера укатил в город и до сих пор не вернулся. Это встревожило Чана, время неспокойное, мало ли что может случиться. Но тревогу о хозяине вскоре оттеснили другие мысли — о земле, а будущем. Впервые в жизни, не дождавшись урочного часа завтрака, Чан присел на скат арыка и опять предался вчерашним мечтам.
Опомнился, когда увидел хозяина: тот бежал к не через поле, размахивая двумя японскими винтовками
— Чан, ты чего это сидишь сложа руки! — крикнул хозяин.— Японцы капитулировали. Местный сброд в городе власть захватил. Вот тебе винтовка, поедешь со мной! Мы,— и хозяин сделал упор на это слово,— мы создали другую власть — из людей, которые кое-что смыслят в делах государственных. У которых кое-что есть за душой. И твой хозяин, Чан, назначен городским префектом. Мы организовали полицейскую службу. Если хочешь, можешь остаться у меня, и вообще, если не забыл наш вчерашний разговор, ты нам должен во всем помогать. Бери винтовку, поедешь со мной! Мешкать нельзя!
Немногое понял Лим Бен Чан из сбивчивой речи хозяина. Однако смекнул, что дело принимает серьезный оборот, раз уж хозяин явился с винтовками. До сих пор ему приходилось видеть хозяина только с ружьем, когда тот выходил поохотиться. А тут настоящие винтовки, дула их таращились Чану прямо в лицо. И он, поборов страх, взял винтовку.
— Молодец, Чан! — похвалил хозяин.— Пойдем со мной и проучим этих голодранцев. Проявишь себя, и тебе воздадут по заслугам.
Во дворе дома стояла запряженная в легкую повозку лошадь. Чан натянул вожжи, лошадь рванула с места. В тихом утреннем воздухе за ними тянулось облако пыли.
На окраине города перед укрывшимся в зелени дворцом повозка остановилась.
— Приехали, Чан,— сказал хозяин.— Привяжи лошадь и следуй за мной! Сейчас скажу, что тебе делать. Да пошевеливайся ты!
Лим Бен Чан привязал лошадь у коновязи и, проходя по двору, озирался по сторонам. На этот укромный двор съехалось много окрестных хозяев с батраками. И все были с винтовками.
«Что тут происходит? — удивился Чан.— Столько народа, и все вооружены...»
Он так удивился этому, что стал посреди двора и долго не двигался с места, пока кто-то, подойдя сзади, не стиснул ему руку. Чан обернулся. Перед ним стоял Но, соседский батрак.
— Ты как сюда попал? — строго спросил Но.— Тебе что здесь нужно?
— Не знаю. Должно быть, то же, что и тебе,— задиристо ответил Чан, норовя подтянуть повыше сползавшую с плеча винтовку.
— Дурачина! — сказал Но и даже сплюнул с досады.— Тебе нельзя здесь оставаться. Чан! Уйдем со мной, пока не поздно.
— Куда ты собираешься меня увести? — рассердился Чан.— Никуда я не пойду! Тут мой хозяин, без его разрешения я не могу уйти.
— Подумай, что говоришь, Чан! — сказал Но, уводя его в безлюдный уголок сада.— Понимаешь ли, что здесь происходит? Они, наши притеснители, хотят, чтобы мы помогли им сбросить народную власть, утвердившуюся в городе после капитуляции японцев. С гор спустились партизаны и захватили важнейшие здания... Или ты, Чан, не хочешь стать свободным человеком? Не хочешь землю получить? Кто ж тебе ее даст, если не народное правительство ?
При слове «земля» Чан оживился. И Но ему показался милее, чем прежде, только он все равно колебался, не зная, как поступить. Тут вспомнился ему вчерашний разговор с хозяином, и Чан с гордостью сказал:
— Землю мне даст хозяин. Сам обещал.
Чан очень удивился, даже растерялся, когда серьезный и обстоятельный Но рассмеялся ему прямо в лицо:
— Хозяин даст тебе землю? Держи карман шире! Покажи мне такого хозяина, который подобру-поздорову отдал бы землю батраку! Вот умрешь, Чан, тогда, пожалуй, ты землю получишь, семь пядей будут твои, и то не хозяйской земли, а кладбищенской. От хозяина ты ничего не получишь!
— Ты преувеличиваешь, Но! — пытался возражать Чан.— Не все же хозяева одинаковы.
— Все они одинаковы! — стоял на своем Но.— Погляди, в кого мы превратились! Быдло рабочее — вот мы кто! От зари до зари горбим на их полях, а живем впроголодь, спим на соломе, ничего хорошего в жизни не видим. И потому пошли со мной, Чан! Уйдем к партизанам, будем бороться с ними плечом к плечу! За народную власть, а не за этих кровопийц. Пошли!
Но взял Чана за плечо, как бы собираясь его увести, однако тот высвободился:
— Да как же я уйду, когда я приехал вместе с хозяином? Он на меня рассчитывает. Нет, не могу я пойти с тобой, оставь меня в покое!
— Тогда брось винтовку, скажи, что ты с ним никуда не пойдешь!
Бросить винтовку... Нет, и на это Чан был не согласен. С винтовкой он себя чувствовал как-то спокойней, уверенней. Правда, ему еще ни разу стрелять не приходилось, но все равно винтовка придавала уверенность в собственные силы. «Может, и в самом деле надо будет воевать,— подумал он.— Как же я тогда без винтовки!..»
И потому Чан, перебросив винтовку с одного плеча на другое, решительно объявил:
— Нет, винтовку я не брошу!
— Значит, ты собираешься стрелять в меня? — с угрозой в голосе спросил Но.— Ладно, поступай как знаешь. Только хорошо подумай о том, что я сказал, Чан! Если они победят, ты навсегда останешься таким же рабом, как и прежде. И таким же олухом. Прощай, я бы не хотел, чтобы мы встретились врагами!
Но повернулся и отошел.
— Но, напрасно ты на меня обижаешься! Но-о, послушай, не собираюсь я в тебя стрелять! Но-о...
Однако тот успел уже затеряться в многолюдий. Чан еще поискал его — хотелось объясниться с Но, попросить у него прощения, только Но нигде не было. Чан заметил, что за ворота в одиночку и группами стали выходить вооруженные люди. Другие перелезали из сада через ограду. Чан жалел, что лишился друга, и уж хотел броситься за ним вдогонку, но у самых ворот его перехватил хозяин.
— Ты куда делся, Чан? — Хозяин казался чем-то встревоженным и сердитым.— Почему не пошел со мной отметиться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187