Что касается меня, то, должен признаться, я никогда не увлекался рыбной ловлей, потому что был не в состоянии ни насадить червяка на крючок, ни тем более снять с него пойманную рыбу.
Но не только среди рыболовов есть любители посидеть на живописном берегу речки. Всякий, у кого в душе есть хоть капля романтики, кто чувствует и понимает природу, склонен к этому.
Ежедневно, как только у Айвара кончался рабочий день в прокуратуре, мы отправлялись в поход и до самого рассвета бродили вдоль речек и озер. И лишь последний вечер перед расставанием мы решили провести дома, чтобы еще раз в задушевной беседе перебрать далекие, но такие прекрасные воспоминания о полузабытых днях детства.
Около полуночи, когда мы собирались ложиться спать, вдруг загудел церковный колокол. По звону можно было судить, что колокол дергала неумелая рука.
— Что это значит? — спросил я.— Набат?
Айвар подошел к окну и всмотрелся в ночную тьму.
— Нет, это не набат.
— Но кто же так поздно звонит?
— Это какой-то необычный церковный звон,— сказал, пожимая плечами, Айвар.— Такое я слышу впервые. Я позвоню в милицию.— Он подошел к письменному столу и снял телефонную трубку.— Милиция? Говорит прокурор Лицис. Выясните, кто там звонит на колокольне, нарушает ночной покой! — Положив трубку, он засунул руки в карманы брюк и нервно заходил взад-вперед.— Кто бы это мог быть? Наверно, старый Витум сошел с ума.
— Кто это — старый Витум? — спросил я.
— Пономарь. Очень странный старик,— с откровенной неприязнью пояснил Айвар.— В прошлом подрядчик-строитель, по образованию архитектор.
— Архитектор — пономарь? — с недоверием переспросил я.
— Да,— подтвердил Айвар.— Когда-то, говорят, был хорошим специалистом. После войны махнул на все рукой, живет в домике пономаря и целыми днями играет на церковном органе.
— Почему ему не поручают работу по специальности? — спросил я.— Разве нам ничего не надо строить?
— Как же не надо! — воскликнул Айвар.— В прошлом году построили промышленный комбинат, большой магазин. Нынче осенью должна быть открыта вновь возведенная средняя школа, которую во время войны разбомбили. Хотели назначить Витума руководителем работ, но он и слышать не хочет. «Стар, говорит, надо в церкви убирать да и за могилой сына следить...»
— У Витума умер сын?
— Да. Погиб,— сказал Айвар и закурил. Заметно было, что он с неприязнью относится даже к родственникам старого пономаря
Меня это заинтересовало, и я решил допытаться, в чем дело.
— Когда он погиб? — спросил я.— Во время Отечественной войны?
— Сгорел в курземском котле. В конце войны, за несколько дней до капитуляции гитлеровцев...— пояснил Айвар. Глубоко затянувшись дымом сигареты и выпустив к потолку синюю струйку, он сел к письменному столу и продолжал: — Бывший шуцман, настоящий гитлеровский прислужник. Второй сын Витума — эсэсовец, служили здесь в тайной полиции. Местные жители говорят, что оба они были настоящими живодерами.
— А старый Витум? — спросил я.
— Жил спокойно. Строил себе и сыновьям дома. Мы их национализировали.
— Это его и озлобило,— заметил я, но Айвар был иного мнения.
— Ему не на что обижаться. Мы не тревожили его. Привез из лесу погибшего сына и похоронил здесь же, на кладбище у церкви. Второй сын сейчас в эмиграции, за границей. Присылает письма, посылки. Ему не на что обижаться...
Пока мы разговаривали, звон на колокольне прекратился.
— Перестал! — воскликнул Айвар, вставая.— Милиция, наверно, уже там. Может быть, поехать и нам?
— Съездим! — почти умоляюще проговорил я. Мне очень хотелось увидеть старого Витума.
Айвар сунул в карман электрический фонарик, мы вышли из дому.
Открыв гараж, я завел машину. Айвар сел рядом, и мы помчались по улицам затихшего городка к церкви, расположенной поодаль, у старого кладбища, и наполовину утопавшей в густой зелени деревьев. Улицы освещала яркая луна. Городок спал, лишь в некоторых окнах виднелся слабый свет и кое-где на перекрестках стояли запоздалые прохожие, обсуждая причину непонятного ночного звона.
— Витум и эту церковь строил,— рассказывал Айвар.— Во время войны в колокольню попала граната, и Витум своими руками починил повреждение. Люди болтали, что, мол, хотел бога задобрить за грехи сыновей. Так вот он со своей старой мадам и живет здесь как у Христа за пазухой, ненавидимый людьми и отвергнутый дьяволом.
Подъехав к воротам церкви, я затормозил. Мы выскочили из машины. Из тени деревьев вышли два милиционера.
— Товарищ прокурор,— сообщил один из милиционеров,— старый Витум не дает нам ключи от церкви.
— Почему? — спросил Айвар.
— Говорит, там ничего нет. Просто в веревке колокола запуталась сова. Он ее вынул и отпустил на волю,— объяснил второй милиционер.
— Наблюдайте за церковью! — приказал Айвар.— Мы сходим за ключами.
Милиционеры исчезли в тени деревьев. Мы с прокурором подошли к дверям домика пономаря и постучали. Послышался сердитый лай собаки, но никто не отозвался. Мы стучали еще и еще, но все безрезультатно, только исступленно лаяла и кидалась на дверь собака. Раздвинув покрытые густой росой кладбищенские цветы, мы вошли в огороженный косыми жердями палисадник и остановились у окна.
Лицис вытащил карманный фонарик и зажег его. Из-за стекла на нас смотрело расстроенное лицо мужчины с длинной седой бородой. Это был старый Витум. Позади него на полу на коленях стояла его жена. Видимо, она молилась.
— Гражданин Витум, с вами говорит прокурор Лицис. Возьмите ключи от церкви и сейчас же выходите сюда!
Мы вернулись назад к дверям. Лай собаки затих. Заскрежетал ключ, и старый Витум приоткрыл дверь, снабженную для безопасности цепочкой.
— Товарищ прокурор, я же объяснил милиционерам, что там ничего нет. В веревке колокола запуталась большая сова, вот она-то и дергала её. Я поймал сову и отпустил.
— Все равно пойдемте посмотрим,— приказал Айвар.
» — Как же вы на ночь глядя полезете туда? На лестнице, которая ведет на колокольню, можно шею свернуть. Приезжайте днем!
-— Ничего, наши шеи выносливые,— настаивал прокурор Лицис.— Берите ключи, и пойдем.
— Ей-богу, там никого нет. Идите с богом домой. Мой друг потерял терпение.
— Если вы не отдадите ключи добровольно, мы взломаем дверь.
— Ради бога, товарищ прокурор! — воскликнул старый Витум.— Я просто не хочу тревожить зря ваш ночной покой. Поезжайте с богом домой, а завтра чуть свет поднимемся на колокольню. Я вам даже покажу вырванные у совы перья, так крепко она уцепилась за веревку.
— Я хочу это видеть сейчас. Принесите ключи! Откинув дверную цепочку, старый Витум вышел из
дому. Высокий рост в сочетании с седой бородой делали его фигуру очень внушительной.
— Товарищ прокурор,— голос Витума звучал твердо и непреклонно,— вы не имеете права в ночное время вламываться в церковь без всякого повода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
Но не только среди рыболовов есть любители посидеть на живописном берегу речки. Всякий, у кого в душе есть хоть капля романтики, кто чувствует и понимает природу, склонен к этому.
Ежедневно, как только у Айвара кончался рабочий день в прокуратуре, мы отправлялись в поход и до самого рассвета бродили вдоль речек и озер. И лишь последний вечер перед расставанием мы решили провести дома, чтобы еще раз в задушевной беседе перебрать далекие, но такие прекрасные воспоминания о полузабытых днях детства.
Около полуночи, когда мы собирались ложиться спать, вдруг загудел церковный колокол. По звону можно было судить, что колокол дергала неумелая рука.
— Что это значит? — спросил я.— Набат?
Айвар подошел к окну и всмотрелся в ночную тьму.
— Нет, это не набат.
— Но кто же так поздно звонит?
— Это какой-то необычный церковный звон,— сказал, пожимая плечами, Айвар.— Такое я слышу впервые. Я позвоню в милицию.— Он подошел к письменному столу и снял телефонную трубку.— Милиция? Говорит прокурор Лицис. Выясните, кто там звонит на колокольне, нарушает ночной покой! — Положив трубку, он засунул руки в карманы брюк и нервно заходил взад-вперед.— Кто бы это мог быть? Наверно, старый Витум сошел с ума.
— Кто это — старый Витум? — спросил я.
— Пономарь. Очень странный старик,— с откровенной неприязнью пояснил Айвар.— В прошлом подрядчик-строитель, по образованию архитектор.
— Архитектор — пономарь? — с недоверием переспросил я.
— Да,— подтвердил Айвар.— Когда-то, говорят, был хорошим специалистом. После войны махнул на все рукой, живет в домике пономаря и целыми днями играет на церковном органе.
— Почему ему не поручают работу по специальности? — спросил я.— Разве нам ничего не надо строить?
— Как же не надо! — воскликнул Айвар.— В прошлом году построили промышленный комбинат, большой магазин. Нынче осенью должна быть открыта вновь возведенная средняя школа, которую во время войны разбомбили. Хотели назначить Витума руководителем работ, но он и слышать не хочет. «Стар, говорит, надо в церкви убирать да и за могилой сына следить...»
— У Витума умер сын?
— Да. Погиб,— сказал Айвар и закурил. Заметно было, что он с неприязнью относится даже к родственникам старого пономаря
Меня это заинтересовало, и я решил допытаться, в чем дело.
— Когда он погиб? — спросил я.— Во время Отечественной войны?
— Сгорел в курземском котле. В конце войны, за несколько дней до капитуляции гитлеровцев...— пояснил Айвар. Глубоко затянувшись дымом сигареты и выпустив к потолку синюю струйку, он сел к письменному столу и продолжал: — Бывший шуцман, настоящий гитлеровский прислужник. Второй сын Витума — эсэсовец, служили здесь в тайной полиции. Местные жители говорят, что оба они были настоящими живодерами.
— А старый Витум? — спросил я.
— Жил спокойно. Строил себе и сыновьям дома. Мы их национализировали.
— Это его и озлобило,— заметил я, но Айвар был иного мнения.
— Ему не на что обижаться. Мы не тревожили его. Привез из лесу погибшего сына и похоронил здесь же, на кладбище у церкви. Второй сын сейчас в эмиграции, за границей. Присылает письма, посылки. Ему не на что обижаться...
Пока мы разговаривали, звон на колокольне прекратился.
— Перестал! — воскликнул Айвар, вставая.— Милиция, наверно, уже там. Может быть, поехать и нам?
— Съездим! — почти умоляюще проговорил я. Мне очень хотелось увидеть старого Витума.
Айвар сунул в карман электрический фонарик, мы вышли из дому.
Открыв гараж, я завел машину. Айвар сел рядом, и мы помчались по улицам затихшего городка к церкви, расположенной поодаль, у старого кладбища, и наполовину утопавшей в густой зелени деревьев. Улицы освещала яркая луна. Городок спал, лишь в некоторых окнах виднелся слабый свет и кое-где на перекрестках стояли запоздалые прохожие, обсуждая причину непонятного ночного звона.
— Витум и эту церковь строил,— рассказывал Айвар.— Во время войны в колокольню попала граната, и Витум своими руками починил повреждение. Люди болтали, что, мол, хотел бога задобрить за грехи сыновей. Так вот он со своей старой мадам и живет здесь как у Христа за пазухой, ненавидимый людьми и отвергнутый дьяволом.
Подъехав к воротам церкви, я затормозил. Мы выскочили из машины. Из тени деревьев вышли два милиционера.
— Товарищ прокурор,— сообщил один из милиционеров,— старый Витум не дает нам ключи от церкви.
— Почему? — спросил Айвар.
— Говорит, там ничего нет. Просто в веревке колокола запуталась сова. Он ее вынул и отпустил на волю,— объяснил второй милиционер.
— Наблюдайте за церковью! — приказал Айвар.— Мы сходим за ключами.
Милиционеры исчезли в тени деревьев. Мы с прокурором подошли к дверям домика пономаря и постучали. Послышался сердитый лай собаки, но никто не отозвался. Мы стучали еще и еще, но все безрезультатно, только исступленно лаяла и кидалась на дверь собака. Раздвинув покрытые густой росой кладбищенские цветы, мы вошли в огороженный косыми жердями палисадник и остановились у окна.
Лицис вытащил карманный фонарик и зажег его. Из-за стекла на нас смотрело расстроенное лицо мужчины с длинной седой бородой. Это был старый Витум. Позади него на полу на коленях стояла его жена. Видимо, она молилась.
— Гражданин Витум, с вами говорит прокурор Лицис. Возьмите ключи от церкви и сейчас же выходите сюда!
Мы вернулись назад к дверям. Лай собаки затих. Заскрежетал ключ, и старый Витум приоткрыл дверь, снабженную для безопасности цепочкой.
— Товарищ прокурор, я же объяснил милиционерам, что там ничего нет. В веревке колокола запуталась большая сова, вот она-то и дергала её. Я поймал сову и отпустил.
— Все равно пойдемте посмотрим,— приказал Айвар.
» — Как же вы на ночь глядя полезете туда? На лестнице, которая ведет на колокольню, можно шею свернуть. Приезжайте днем!
-— Ничего, наши шеи выносливые,— настаивал прокурор Лицис.— Берите ключи, и пойдем.
— Ей-богу, там никого нет. Идите с богом домой. Мой друг потерял терпение.
— Если вы не отдадите ключи добровольно, мы взломаем дверь.
— Ради бога, товарищ прокурор! — воскликнул старый Витум.— Я просто не хочу тревожить зря ваш ночной покой. Поезжайте с богом домой, а завтра чуть свет поднимемся на колокольню. Я вам даже покажу вырванные у совы перья, так крепко она уцепилась за веревку.
— Я хочу это видеть сейчас. Принесите ключи! Откинув дверную цепочку, старый Витум вышел из
дому. Высокий рост в сочетании с седой бородой делали его фигуру очень внушительной.
— Товарищ прокурор,— голос Витума звучал твердо и непреклонно,— вы не имеете права в ночное время вламываться в церковь без всякого повода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187