Он давно и безуспешно мочил в озере свою удочку, но все рыбы проплывали мимо, не обращая на нее внимание.
Сняв с крючка мою щуку, Петер сказал:
— Кто же удит рыбу на лягушку! Дай-ка надену тебе червячка.
Так он и сделал. Я снова закинул удочку, на этот раз недалеко. Откровенно говоря, мне было все равно, клюнет или не клюнет. Улов уже был, и он меня устраивал.
Однако рыбы на этом не успокоились. Вскоре мой поплавок опять заплясал — то скроется, то вынырнет. Осторожно наматываю леску. И вдруг — рывок, потом снова и снова. Боже мой! Да что там такое! Удочка тяжелела с каждым мгновением, и я едва мог повернуть катушку. Петер приподнялся, наблюдая за исходом поединка с неведомым обитателем озерных глубин.
Вскоре глазам нашим представилась необычайная картина. На конце моей лески плавали пять окуней. Самый крупный наполовину сглотнул того, который был меньше, а тот — другого, еще поменьше, и так далее, в то время как самый маленький сидел на моем крючке. Но и это не все. Я с ужасом заметил, что к хвосту пятого примеривался совсем уж матерый окунь. Опасаясь, что тонкая леска не выдержит такой тяжести, Петер сунул в воду сачок, а я подтянул к нему весь караван окуней.
— Вот это улов! — воскликнул Петер и, поднатужившись? вынул из воды сачок.— Выходит, ты прирожденный рыболов.
— А сапог-то все-таки потерял,— проговорил я с грустью.
— Да что сапог по сравнению с рыбой!
Рыба весь день клевала, словно с цепи сорвавшись. Петер едва успевал снимать ее с моего крючка. К вечеру, правда, и ему стало кое-что перепадать. Так что, когда мы пригнали лодку к берегу, все дивились невиданному улову. Только мой сапог все еще мокнул на дне озера. Решили его все-таки выловить. После долгих поисков я нащупал в топком иле скользкое и толстое голенище и тут же вытащил сапог из воды. Но вот чудеса! В голенище, совсем как в верше, головой внутрь торчал еще один оку нище.
Однако с той поры он меня на рыбалку с собой не
берет. Дошли до меня слухи — жаловался он, будто
я ему на озере всех рыб распугал. Ну, а мой рассказ о
большом улове все восприняли как очередную небылицу.
Справедливо, по-вашему, это?
Конечно нет. Человеку надо верить. Оттого-то, что моим рассказам никто не верит, и написал я этот антирассказ, достоверный и правдивый от начала до конца. ,
ПРИВИДЕНИЯ
Это было давно, в пору моей моло-
I дости. Я тогда долго сидел без работы и дошел до того,
I что, задумай я повеситься, мне б и на веревку денег не
1 хватило.
I И вот решил я попытать счастья, став книгоношей.
| Книги в то время покупали не так, как нынче. В деревне
I редко кто интересовался книгами хорошими. Быть мо-
I жет, потому, что стоили они дорого и не каждый мог себе
I позволить подобную роскошь. Лишь две книги можно
I было увидеть в любом деревенском доме: библию и пе-
I сенник. Большим спросом пользовались также кален-
I дари, сонники и любовные письмовники. Но я был молод,
I восторжен и, несмотря на свои невзгоды, видел мир
I в розовом свете, а посему вознамерился привить людям
| вкус к хорошим книгам.
Взвалив на спину тяжелую сумку, я отправился по Курземским большакам — от дома к дому, от школы к школе,— всюду предлагая новинки. Но покупателей было немного. И спрос все больше был на сонники, календари, письмовники. Находившись за день, я под ! вечер ног не чувствовал от усталости. А запоздалого
I путника не очень-то пускали на ночлег. Всем казалось,
I что под видом книгоноши скрывается разбойник или под-
жигатель. И потому частенько мне приходилось засыпать под звездами где-нибудь на берегу реки, а осенью —
' в стоге сена.
I Однажды в непогоду я во что бы то ни стало решил
I отыскать себе на ночь пристанище. На одном хуторе меня
I покормили, но после ужина хозяин сказал:
I — Уж вы не обессудьте, а ночевать вас не оставлю.
I Пустишь такого странничка на сеновал, а он возьмет
накурит — и спалил коровник! По соседству и такой был случай: приютили одного, а он ночью подчистую дом обобрал, только его и видели. Так что уж ступайте с богом. Километров за пять отсюда будет погост. Рядом с ним домишко. Живет там причетник, человек благочестивый, он охотно вас примет. Только собаки его остерегайтесь. Злющая овчарка, не одному в горло вцепилась.
Удовольствие не из приятных — прошагать пять километров в непогоду, но что было делать? В первом же леске я срезал увесистую ореховую палку на случай схватки с овчаркой и направился к домику причетника. Только я постучал, за дверью раздался грозный лай. Щелкнул ключ, дверь приоткрылась: видно было, что заложена на цепочку. В просвете я увидел пожилого человека со свечой в руке.
— Чего барабаните? — спросил он.
— Я книгоноша. Не могли бы вы приютить меня на ночь?
— Ни за что,— отозвался он.
— Я заплачу. Сами посудите, надо ж мне где-то спрятаться в такую непогоду!
— Не знаю,— отрезал хозяин.— Только не у меня. Разве что у пастора? За большаком на пригорке его усадьба. Дом у него побольше моего. Может, пустит.
Овчарка, просунув морду в приоткрытую дверь, скалила на меня зубы. Поблагодарив причетника за совет, я побрел в усадьбу пастора.
Действительно, дом его оказался большим, просторным. Во дворе ни души. Напрасно колотил я во все двери, никто не выходил на мой стук. Вдруг слышу, в коровнике звенит молоко о подойник. Пошел туда. При тусклом свете фонаря женщина доила корову. Рядом вертелся кот.
— Добрый вечер,— обратился я к ней.— А что, святой отец дома?
— Где ж ему быть, как не дома,— отвечала женщина, видимо, служанка.— Войдите прямо по лестнице на второй этаж.
— Но дверь заперта,— сказал я.
— Значит, закрылись! Привидений боятся,— объяснила служанка.
— Каких привидений? — удивился я.
— А самых обыкновенных. Тут ведь рядом два кладбища. Придется вам подождать, подою корову, тогда впущу...
Наконец ока закончила, кот получил миску молока, а мы направились к дому.
— Постойте тут, а я доложу о вас святому отцу,— сказала женщина, уже поднимаясь по лестнице.
Немного погодя ко мне спустился сам пастор. В долгополом халате, в мягких шлепанцах. Ступал он бесшумно, словно крадучись. На пороге остановился и спросил:
— Кто вы такой? Что вам нужно?
Я назвался и попросил разрешения переночевать. Хозяин осмелел и вышел во двор. Оглядев меня с ног до головы, он заговорил, как на проповеди:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
Сняв с крючка мою щуку, Петер сказал:
— Кто же удит рыбу на лягушку! Дай-ка надену тебе червячка.
Так он и сделал. Я снова закинул удочку, на этот раз недалеко. Откровенно говоря, мне было все равно, клюнет или не клюнет. Улов уже был, и он меня устраивал.
Однако рыбы на этом не успокоились. Вскоре мой поплавок опять заплясал — то скроется, то вынырнет. Осторожно наматываю леску. И вдруг — рывок, потом снова и снова. Боже мой! Да что там такое! Удочка тяжелела с каждым мгновением, и я едва мог повернуть катушку. Петер приподнялся, наблюдая за исходом поединка с неведомым обитателем озерных глубин.
Вскоре глазам нашим представилась необычайная картина. На конце моей лески плавали пять окуней. Самый крупный наполовину сглотнул того, который был меньше, а тот — другого, еще поменьше, и так далее, в то время как самый маленький сидел на моем крючке. Но и это не все. Я с ужасом заметил, что к хвосту пятого примеривался совсем уж матерый окунь. Опасаясь, что тонкая леска не выдержит такой тяжести, Петер сунул в воду сачок, а я подтянул к нему весь караван окуней.
— Вот это улов! — воскликнул Петер и, поднатужившись? вынул из воды сачок.— Выходит, ты прирожденный рыболов.
— А сапог-то все-таки потерял,— проговорил я с грустью.
— Да что сапог по сравнению с рыбой!
Рыба весь день клевала, словно с цепи сорвавшись. Петер едва успевал снимать ее с моего крючка. К вечеру, правда, и ему стало кое-что перепадать. Так что, когда мы пригнали лодку к берегу, все дивились невиданному улову. Только мой сапог все еще мокнул на дне озера. Решили его все-таки выловить. После долгих поисков я нащупал в топком иле скользкое и толстое голенище и тут же вытащил сапог из воды. Но вот чудеса! В голенище, совсем как в верше, головой внутрь торчал еще один оку нище.
Однако с той поры он меня на рыбалку с собой не
берет. Дошли до меня слухи — жаловался он, будто
я ему на озере всех рыб распугал. Ну, а мой рассказ о
большом улове все восприняли как очередную небылицу.
Справедливо, по-вашему, это?
Конечно нет. Человеку надо верить. Оттого-то, что моим рассказам никто не верит, и написал я этот антирассказ, достоверный и правдивый от начала до конца. ,
ПРИВИДЕНИЯ
Это было давно, в пору моей моло-
I дости. Я тогда долго сидел без работы и дошел до того,
I что, задумай я повеситься, мне б и на веревку денег не
1 хватило.
I И вот решил я попытать счастья, став книгоношей.
| Книги в то время покупали не так, как нынче. В деревне
I редко кто интересовался книгами хорошими. Быть мо-
I жет, потому, что стоили они дорого и не каждый мог себе
I позволить подобную роскошь. Лишь две книги можно
I было увидеть в любом деревенском доме: библию и пе-
I сенник. Большим спросом пользовались также кален-
I дари, сонники и любовные письмовники. Но я был молод,
I восторжен и, несмотря на свои невзгоды, видел мир
I в розовом свете, а посему вознамерился привить людям
| вкус к хорошим книгам.
Взвалив на спину тяжелую сумку, я отправился по Курземским большакам — от дома к дому, от школы к школе,— всюду предлагая новинки. Но покупателей было немного. И спрос все больше был на сонники, календари, письмовники. Находившись за день, я под ! вечер ног не чувствовал от усталости. А запоздалого
I путника не очень-то пускали на ночлег. Всем казалось,
I что под видом книгоноши скрывается разбойник или под-
жигатель. И потому частенько мне приходилось засыпать под звездами где-нибудь на берегу реки, а осенью —
' в стоге сена.
I Однажды в непогоду я во что бы то ни стало решил
I отыскать себе на ночь пристанище. На одном хуторе меня
I покормили, но после ужина хозяин сказал:
I — Уж вы не обессудьте, а ночевать вас не оставлю.
I Пустишь такого странничка на сеновал, а он возьмет
накурит — и спалил коровник! По соседству и такой был случай: приютили одного, а он ночью подчистую дом обобрал, только его и видели. Так что уж ступайте с богом. Километров за пять отсюда будет погост. Рядом с ним домишко. Живет там причетник, человек благочестивый, он охотно вас примет. Только собаки его остерегайтесь. Злющая овчарка, не одному в горло вцепилась.
Удовольствие не из приятных — прошагать пять километров в непогоду, но что было делать? В первом же леске я срезал увесистую ореховую палку на случай схватки с овчаркой и направился к домику причетника. Только я постучал, за дверью раздался грозный лай. Щелкнул ключ, дверь приоткрылась: видно было, что заложена на цепочку. В просвете я увидел пожилого человека со свечой в руке.
— Чего барабаните? — спросил он.
— Я книгоноша. Не могли бы вы приютить меня на ночь?
— Ни за что,— отозвался он.
— Я заплачу. Сами посудите, надо ж мне где-то спрятаться в такую непогоду!
— Не знаю,— отрезал хозяин.— Только не у меня. Разве что у пастора? За большаком на пригорке его усадьба. Дом у него побольше моего. Может, пустит.
Овчарка, просунув морду в приоткрытую дверь, скалила на меня зубы. Поблагодарив причетника за совет, я побрел в усадьбу пастора.
Действительно, дом его оказался большим, просторным. Во дворе ни души. Напрасно колотил я во все двери, никто не выходил на мой стук. Вдруг слышу, в коровнике звенит молоко о подойник. Пошел туда. При тусклом свете фонаря женщина доила корову. Рядом вертелся кот.
— Добрый вечер,— обратился я к ней.— А что, святой отец дома?
— Где ж ему быть, как не дома,— отвечала женщина, видимо, служанка.— Войдите прямо по лестнице на второй этаж.
— Но дверь заперта,— сказал я.
— Значит, закрылись! Привидений боятся,— объяснила служанка.
— Каких привидений? — удивился я.
— А самых обыкновенных. Тут ведь рядом два кладбища. Придется вам подождать, подою корову, тогда впущу...
Наконец ока закончила, кот получил миску молока, а мы направились к дому.
— Постойте тут, а я доложу о вас святому отцу,— сказала женщина, уже поднимаясь по лестнице.
Немного погодя ко мне спустился сам пастор. В долгополом халате, в мягких шлепанцах. Ступал он бесшумно, словно крадучись. На пороге остановился и спросил:
— Кто вы такой? Что вам нужно?
Я назвался и попросил разрешения переночевать. Хозяин осмелел и вышел во двор. Оглядев меня с ног до головы, он заговорил, как на проповеди:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187