Поэтому предлагаю подойти к двери.
И через минуту из помещения для арестованных раздался
такой рев, что в коридоре задрожали стекла:
Он пушку заряжал,
Ой, ладо, гей люди!
И песню распевал,
Ой, ладо, гей люди!
Снаряд вдруг пронесло,
Ой, ладо, гей люди!
Башку оторвало,
Ой, ладо, гей люди!
А он все заряжал,
Ой, ладо, гей люди!
И песню распевал,
Ой, ладо, гей люди!
Во дворе раздались шаги и голоса.
-- Это профос,-- сказал вольноопределяющийся.-- А с ним
подпоручик Пеликан, он сегодня дежурный. Я с ним знаком по
"Чешской беседе". Он офицер запаса, а раньше был статистиком в
одном страховом обществе. У него мы получим сигареты. А ну-ка,
дернем еще раз.
И Швейк с вольноопределяющимся грянули опять:
Он пушку заряжал...
Открылась дверь, и профос, видимо, подогретый присутствием
дежурного офицера, грубо крикнул:
-- Здесь вам не зверинец!
-- Пардон, -- ответил вольноопределяющийся, -- здесь
филиал Рудольфинума. Концерт в пользу арестантов. Только что
был закончен первый номер программы "Симфония войны".
-- Прекратить,-- приказал подпоручик Пеликан с напускной
строгостью.-- Надеюсь, вы знаете, что в девять часов вы должны
спать, а не учинять дебош. Ваш концертный номер на площади
слышно.
-- Осмелюсь доложить, господин подпоручик, -- ответил
вольноопределяющийся, -- мы не срепетировались как следует,
быть может, получается некоторая дисгармония...
-- Это он проделывает каждый вечер. -- Профос старался
подзудить подпоручика против своего врага.-- И вообще ведет
себя очень некультурно.
-- Господин подпоручик,-- обратился к Пеликану
вольноопределяющийся,-- разрешите переговорить с вами с глазу
на глаз. Пусть профос подождет за дверью.
Когда профос вышел, вольноопределяющийся по-свойски
попросил:
-- Ну, гони сигареты, Франта... "Спорт"? И у тебя, у
лейтенанта, не нашлось ничего получше? Ладно, и на том спасибо.
Да! И спички тоже.
-- "Спорт",-- сказал он пренебрежительно после ухода
подпоручика.-- И в нужде человек не должен опускаться. Курите,
дружище, и спокойной ночи. Завтра нас ожидает Страшный суд.
Перед сном вольноопределяющийся не забыл спеть:
Горы, и долы, и скалы высокие -- наши друзья,
Ах, дорогая моя...
Нам не вернуть того, что любили мы...
Рекомендуя Швейку полковника Шредера как изверга,
вольноопределяющийся в известной мере ошибался, ибо полковник
Шредер не был совершенно лишен чувства справедливости, что
становилось особенно заметно, когда он оставался доволен
вечером, проведенным в обществе офицеров в одном из ресторанов.
Но если не оставался доволен...
В то время как вольноопределяющийся разражался
уничтожающей критикой полковых дел, полковник Шредер сидел в
ресторане среди офицеров и слушал, как вернувшийся из Сербии
поручик Кречман, раненный в ногу (eгo боднула корова),
рассказывал об атаке на сербские позиции; он наблюдал это из
штаба, к которому был прикомандирован.
-- Ну вот, выскочили из окопов... По всей линии в два
километра перелезают через проволочные заграждения и бросаются
на врага. Ручные гранаты за поясом, противогазы, винтовки
наперевес, готовы и к стрельбе и к штыковому бою. Пули свистят.
Вот падает один солдат -- как раз в тот момент, когда вылезает
из окопа, другой падает на бруствере, третий -- сделав
несколько шагов, но лавина тел продолжает катиться вперед с
громовым "ура" в туче дыма и пыли! А неприятель стреляет со
всех сторон, из окопов, из воронок от снарядов и строчит из
пулеметов. И опять падают солдаты. Наш взвод пытается захватить
неприятельские пулеметы. Одни падают, но другие уже впереди.
Ура!! Падает офицер... Ружейная стрельба замолкла, готовится
что-то ужасное... Снова падает целый взвод. Трещат
неприятельские пулеметы: "Тра-тата-тата-та!" Падает...
Простите, я дальше не могу, я пьян...
Офицер с больной ногой умолк и, тупо глядя перед собой,
остался сидеть в кресле. Полковник Шредер с благосклонной
улыбкой стал слушать, как капитан Спиро, ударяя кулаком по
столу, словно с кем-то споря, нес околесицу:
-- Рассудите сами: у нас под знаменами австрийские
уланы-ополченцы, австрийские ополченцы, боснийские егеря,
австрийская пехота, венгерские пешие гонведы, венгерские
гусары, гусары-ополченцы, конные егеря, драгуны, уланы,
артиллерия, обоз, саперы, санитары, флот. Понимаете? А у
Бельгии? Первый и второй призыв составляют оперативную часть
армии, третий призыв несет службу в тылу...-- Капитан Спиро
стукнул по столу кулаком: -- В мирное время ополчение несет
службу в стране!
Один из молодых громко, чтобы полковник услышал и
удостоверился в непоколебимости его воинского духа, твердил
своему соседу:
-- Туберкулезных я посылал бы на фронт, это им пойдет на
пользу, да и, кроме того,-- лучше терять убитыми больных, чем
здоровых.
Полковник улыбался. Но вдруг он нахмурился и, обращаясь к
майору Венцелю, спросил:
-- Удивляюсь, почему поручик Лукаш избегает нашего
общества? С тех пор как приехал, он ни разу не был среди нас.
-- Стихи пишет,-- насмешливо отозвался капитан Сангер.--
Не успел приехать, как уже влюбился в жену инженера Шрейтера,
увидав ее в театре.
Полковник поморщился:
-- Говорят, он хорошо поет куплеты.
-- Еще в кадетском корпусе всех нас забавлял куплетами,--
ответил капитан Сагнер.-- А анекдоты рассказывает -- одно
удовольствие! Не знаю, почему он сюда не ходит.
Полковник сокрушенно покачал головой:
-- Нету нынче среди офицеров былого товарищества. Раньше,
я помню, каждый офицер старался что-нибудь привнести в общее
веселье. Поручик Данкель -- служил такой,-- так тот, бывало,
разденется донага, ляжет на пол, воткнет себе в задницу хвост
селедки и изображает русалку. Другой, подпоручик Шлейснер, умел
шевелить ушами, ржать, как жеребец, подражать мяуканью кошки и
жужжанию шмеля. Помню еще капитана Скодай. Тот, стоило нам
захотеть, приводил с собой трех девочек-сестер. Он их
выдрессировал, словно собак. Поставит их на стол, и они
начинают в такт раздеваться. Для этого он носил с собой
дирижерскую палочку, и -- следует отдать ему должное-- дирижер
он был прекрасный! Чего только он с ними на кушетке не
проделывал. А однажды велел поставить посреди комнаты ванну с
теплой водой, и мы один за другим должны были с этими тремя
девочками купаться, а он нас фотографировал.
При одном воспоминании об этом полковник Шредер блаженно
улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212