)/.
-- Jawohl, meine Herren der Kramarsch, Scheiner und
Klofatsch.../ Да, господа, Крамарж, Шейнер и Клофач...(нем.)/
Офицеры в своем большинстве во время доклада думали о том,
когда наконец старый пустомеля перестанет нести эту белиберду,
но полковник продолжал городить всякий вздор о новых задачах
новых маршевых батальонов, о павших в бою офицерах полка, о
цеппелинах, проволочных заграждениях, присяге...
Тут поручик Лукаш вспомнил, что в то время, когда весь
маршевый батальон присягал, бравый солдат Швейк к присяге
приведен не был, так как в те дни сидел в дивизионном суде.
При этом воспоминании он вдруг рассмеялся.
Это было что-то вроде истерического смеха, которым он
заразил нескольких офицеров, сидевших рядом. Его смех привлек
внимание полковника, только что заговорившего об опыте,
приобретенном при отступлении германских армий в Арденнах.
Смешав все это в одну кучу, полковник закончил:
-- Господа, здесь нет ничего смешного.
Потом все отправились в Офицерское собрание, так как
полковника Шредера вызвал к телефону штаб бригады.
Швейк дремал у телефона, когда его вдруг разбудил звонок.
-- Алло! -- послышалось в телефоне.-- У телефона
Regimentskanzlei.
-- Алло! -- ответил Швейк.-- Здесь канцелярия одиннадцатой
роты.
-- Не задерживай,-- послышался голос,-- возьми карандаш и
пиши. Прими телефонограмму,-- Одиннадцатой маршевой роте...
Затем последовали одна за другой какие-то странные фразы,
так как одновременно говорили двенадцатая и тринадцатая
маршевые роты, и телефонограмма совершеннно растворилась в этом
хаосе звуков. Швейк не мог понять ни слова. Наконец все утихло
и Швейк разобрал:
-- Алло! Алло! Повтори и не задерживай!
-- Что повторить?
-- Что повторить, дубина! Телефонограмму!
-- Какую телефонограмму?
-- Черт побери! Глухой ты, что ли? Телефонограм которую я
продиктовал тебе, балбес!
-- Я ничего не слышал, здесь еще кто-то вмешался в наш
разговор.
-- Осел ты, и больше ничего! Ты что думаешь, я с тобой
валять дурака буду? Примешь ты телефонограмму или нет? Есть у
тебя карандаш и бумага? Что?.. Нет?.. Скотина! Мне ждать, пока
ты найдешь? Ну и солдаты пошли!.. Ну, так как же? Может, ты еще
не подготовился? Наконец-то раскачался! Так слушай: 11.
Marschkumpanie / Одиннадцатой маршевой роте (нем.)/. Повтори!
-- 11. Marschkumpanie.
-- Kumpaniekommandant.. / Ротному командиру (нем.)/
Есть?.. Повтори!
-- Kumpaniekommandant...
-- Zur Besprechung morgen.. / Завтра утром на совещание
(нем.)/ Готов? Повтори!
-- Zur Besprechung morgen...
-- Um neun Uhr-- Unterschrift / В девять часов -- подпись
(нем.)/. Понимаешь, что такое Unterschrift, обезьяна? Это
подпись! Повтори это!
-- Um neun Uhr-- Unterschrift. Понимаешь... что... такое
Unterschrift, обезьяна, это -- подпись.
-- Дурак! Подпись: Oberst Schroder / Полковник Шредер
(нем..)/, скотина! Есть? Повтори!
-- Oberst Schroder, скотина...
-- Наконец-то, дубина! Кто принял телефонограмму?
-- Я.
-- Himmelherrgott / А, чтобы тебя черт подрал! (нем.)/!
Кто это -- "я"?
-- Швейк. Что еще?
-- Слава богу, больше ничего. Тебя надо было назвать
"Ослов". Что у вас там нового?
-- Ничего нет. Все по-старому.
-- Тебе небось все нравится? Говорят, у вас сегодня
кого-то привязывали?
-- Всего-навсего денщика господина обер-лейтенанта он у
него обед слопал. Не знаешь, когда мы едем?
-- Это, брат, вопрос!.. Старик и тот этого не знает.
Спокойной ночи! Блох у вас там много?
Швейк положил трубку и принялся будить старшего писаря
Ванека, который отчаянно сопротивлялся; когда же Швейк начал
его трясти, писарь заехал ему в нос. Потом перевернулся на
живот и стал брыкаться.
Все-таки Швейку удалось его разбудить и писарь, протирая
глаза, повернулся к нему лицом и испуганно спросил:
-- Что случилось?
-- Ничего особенного,-- ответил Швейк,-- я хотел с вами
посоветоваться. Только что мы получили телефонограмму: завтра в
девять часов господин обер-лейтенант Лукаш должен явиться на
совещание к господину полковнику. Я не знаю, как мне поступить.
Должен ли я пойти передать ему это сейчас, немедленно, или
завтра утром. Я долго колебался: стоит мне вас будить или не
стоит, ведь вы так славно храпели... А потом решил, куда ни
шло: ум хорошо, два лучше...
-- Ради бога, прошу вас, не мешайте спать,-- завопил
Ванек, зевая во весь рот,-- отправляйтесь туда утром и не
будите меня!
Он повернулся на бок и тотчас заснул.
Швейк опять сел около телефона и, положив голову на стол,
задремал. Его разбудил телефонный звонок.
-- Алло! Одиннадцатая маршевая рота?
-- Да, одиннадцатая маршевая рота. Кто там?
-- Тринадцатая маршевая рота. Алло! Который час? Я никак
не могу созвониться с телефонной станцией. Что-то долго не идут
меня сменять.
-- У нас часы стоят.
-- Значит, как и у нас. Не знаешь, когда трогаемся? Ты не
говорил с полковой канцелярией?
-- Там ни хрена не знают, как и мы.
-- Не грубите, барышня! Вы уже получили консервы? От нас
туда ходили и ничего не принесли. Склад был закрыт.
-- Наши тоже пришли с пустыми руками.
-- Зря только панику подымают. Как думаешь, куда мы
поедем?
-- В Россию.
-- А я думаю, что, скорее, в Сербию. Посмотрим, когда
будем в Будапеште. Если нас повезут направо -- так Сербия, а
налево -- Россия. У вас уже есть вещевые мешки? Говорят,
жалованье повысят. А ты играешь в три листика? Играешь-- так
приходи завтра. Мы наяриваем каждый вечер. Сколько вас сидит у
телефона? Один? Так наплюй на все и ступай дрыхать. Странные у
вас порядки! Ты небось попал как кур во щи. Ну, наконец-то меня
пришли сменять. Дрыхни на здоровье!
Швейк и в самом деле сладко уснул у телефона, забыв
повесить трубку, так что никто не мог потревожить его сна. А
телефонист в полковой канцелярии всю ночь чертыхался: ему никак
не удавалось дозвониться до одиннадцатой маршевой роты и
передать новую телефонограмму о том, что завтра до двенадцати
часов дня в полковую канцелярию должен быть представлен список
солдат, которым еще не сделана противотифозная прививка.
Поручик Лукаш все еще сидел в Офицерском собрании с
военным врачом Шанцлером, который, усевшись верхом на стул,
размеренно стучал бильярдным кием об пол и произносил при этом
следующие фразы:
"Сарацинский султан Салах-Эддин первый признал
нейтральность санитарного персонала.
Следует подавать помощь раненым вне зависимости от того, к
какому лагерю они принадлежат.
Каждая сторона должна покрыть расходы за лекарство и
лечение другой стороне. Следует разрешить посылать врачей и
фельдшеров с генеральскими удостоверениями для оказания помощи
раненым врагам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212
-- Jawohl, meine Herren der Kramarsch, Scheiner und
Klofatsch.../ Да, господа, Крамарж, Шейнер и Клофач...(нем.)/
Офицеры в своем большинстве во время доклада думали о том,
когда наконец старый пустомеля перестанет нести эту белиберду,
но полковник продолжал городить всякий вздор о новых задачах
новых маршевых батальонов, о павших в бою офицерах полка, о
цеппелинах, проволочных заграждениях, присяге...
Тут поручик Лукаш вспомнил, что в то время, когда весь
маршевый батальон присягал, бравый солдат Швейк к присяге
приведен не был, так как в те дни сидел в дивизионном суде.
При этом воспоминании он вдруг рассмеялся.
Это было что-то вроде истерического смеха, которым он
заразил нескольких офицеров, сидевших рядом. Его смех привлек
внимание полковника, только что заговорившего об опыте,
приобретенном при отступлении германских армий в Арденнах.
Смешав все это в одну кучу, полковник закончил:
-- Господа, здесь нет ничего смешного.
Потом все отправились в Офицерское собрание, так как
полковника Шредера вызвал к телефону штаб бригады.
Швейк дремал у телефона, когда его вдруг разбудил звонок.
-- Алло! -- послышалось в телефоне.-- У телефона
Regimentskanzlei.
-- Алло! -- ответил Швейк.-- Здесь канцелярия одиннадцатой
роты.
-- Не задерживай,-- послышался голос,-- возьми карандаш и
пиши. Прими телефонограмму,-- Одиннадцатой маршевой роте...
Затем последовали одна за другой какие-то странные фразы,
так как одновременно говорили двенадцатая и тринадцатая
маршевые роты, и телефонограмма совершеннно растворилась в этом
хаосе звуков. Швейк не мог понять ни слова. Наконец все утихло
и Швейк разобрал:
-- Алло! Алло! Повтори и не задерживай!
-- Что повторить?
-- Что повторить, дубина! Телефонограмму!
-- Какую телефонограмму?
-- Черт побери! Глухой ты, что ли? Телефонограм которую я
продиктовал тебе, балбес!
-- Я ничего не слышал, здесь еще кто-то вмешался в наш
разговор.
-- Осел ты, и больше ничего! Ты что думаешь, я с тобой
валять дурака буду? Примешь ты телефонограмму или нет? Есть у
тебя карандаш и бумага? Что?.. Нет?.. Скотина! Мне ждать, пока
ты найдешь? Ну и солдаты пошли!.. Ну, так как же? Может, ты еще
не подготовился? Наконец-то раскачался! Так слушай: 11.
Marschkumpanie / Одиннадцатой маршевой роте (нем.)/. Повтори!
-- 11. Marschkumpanie.
-- Kumpaniekommandant.. / Ротному командиру (нем.)/
Есть?.. Повтори!
-- Kumpaniekommandant...
-- Zur Besprechung morgen.. / Завтра утром на совещание
(нем.)/ Готов? Повтори!
-- Zur Besprechung morgen...
-- Um neun Uhr-- Unterschrift / В девять часов -- подпись
(нем.)/. Понимаешь, что такое Unterschrift, обезьяна? Это
подпись! Повтори это!
-- Um neun Uhr-- Unterschrift. Понимаешь... что... такое
Unterschrift, обезьяна, это -- подпись.
-- Дурак! Подпись: Oberst Schroder / Полковник Шредер
(нем..)/, скотина! Есть? Повтори!
-- Oberst Schroder, скотина...
-- Наконец-то, дубина! Кто принял телефонограмму?
-- Я.
-- Himmelherrgott / А, чтобы тебя черт подрал! (нем.)/!
Кто это -- "я"?
-- Швейк. Что еще?
-- Слава богу, больше ничего. Тебя надо было назвать
"Ослов". Что у вас там нового?
-- Ничего нет. Все по-старому.
-- Тебе небось все нравится? Говорят, у вас сегодня
кого-то привязывали?
-- Всего-навсего денщика господина обер-лейтенанта он у
него обед слопал. Не знаешь, когда мы едем?
-- Это, брат, вопрос!.. Старик и тот этого не знает.
Спокойной ночи! Блох у вас там много?
Швейк положил трубку и принялся будить старшего писаря
Ванека, который отчаянно сопротивлялся; когда же Швейк начал
его трясти, писарь заехал ему в нос. Потом перевернулся на
живот и стал брыкаться.
Все-таки Швейку удалось его разбудить и писарь, протирая
глаза, повернулся к нему лицом и испуганно спросил:
-- Что случилось?
-- Ничего особенного,-- ответил Швейк,-- я хотел с вами
посоветоваться. Только что мы получили телефонограмму: завтра в
девять часов господин обер-лейтенант Лукаш должен явиться на
совещание к господину полковнику. Я не знаю, как мне поступить.
Должен ли я пойти передать ему это сейчас, немедленно, или
завтра утром. Я долго колебался: стоит мне вас будить или не
стоит, ведь вы так славно храпели... А потом решил, куда ни
шло: ум хорошо, два лучше...
-- Ради бога, прошу вас, не мешайте спать,-- завопил
Ванек, зевая во весь рот,-- отправляйтесь туда утром и не
будите меня!
Он повернулся на бок и тотчас заснул.
Швейк опять сел около телефона и, положив голову на стол,
задремал. Его разбудил телефонный звонок.
-- Алло! Одиннадцатая маршевая рота?
-- Да, одиннадцатая маршевая рота. Кто там?
-- Тринадцатая маршевая рота. Алло! Который час? Я никак
не могу созвониться с телефонной станцией. Что-то долго не идут
меня сменять.
-- У нас часы стоят.
-- Значит, как и у нас. Не знаешь, когда трогаемся? Ты не
говорил с полковой канцелярией?
-- Там ни хрена не знают, как и мы.
-- Не грубите, барышня! Вы уже получили консервы? От нас
туда ходили и ничего не принесли. Склад был закрыт.
-- Наши тоже пришли с пустыми руками.
-- Зря только панику подымают. Как думаешь, куда мы
поедем?
-- В Россию.
-- А я думаю, что, скорее, в Сербию. Посмотрим, когда
будем в Будапеште. Если нас повезут направо -- так Сербия, а
налево -- Россия. У вас уже есть вещевые мешки? Говорят,
жалованье повысят. А ты играешь в три листика? Играешь-- так
приходи завтра. Мы наяриваем каждый вечер. Сколько вас сидит у
телефона? Один? Так наплюй на все и ступай дрыхать. Странные у
вас порядки! Ты небось попал как кур во щи. Ну, наконец-то меня
пришли сменять. Дрыхни на здоровье!
Швейк и в самом деле сладко уснул у телефона, забыв
повесить трубку, так что никто не мог потревожить его сна. А
телефонист в полковой канцелярии всю ночь чертыхался: ему никак
не удавалось дозвониться до одиннадцатой маршевой роты и
передать новую телефонограмму о том, что завтра до двенадцати
часов дня в полковую канцелярию должен быть представлен список
солдат, которым еще не сделана противотифозная прививка.
Поручик Лукаш все еще сидел в Офицерском собрании с
военным врачом Шанцлером, который, усевшись верхом на стул,
размеренно стучал бильярдным кием об пол и произносил при этом
следующие фразы:
"Сарацинский султан Салах-Эддин первый признал
нейтральность санитарного персонала.
Следует подавать помощь раненым вне зависимости от того, к
какому лагерю они принадлежат.
Каждая сторона должна покрыть расходы за лекарство и
лечение другой стороне. Следует разрешить посылать врачей и
фельдшеров с генеральскими удостоверениями для оказания помощи
раненым врагам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212