-- Впереди вас стоит поезд с тяжелой артиллерией,
направляющийся в Галицию. Мы отправим его через час, господин
капитан. На третьем пути стоит санитарный поезд. Он отходит
спустя двадцать пять минут после артиллерии. На двенадцатом
пути стоит поезд с боеприпасами. Он отправляется десять минут
спустя после санитарного, и через двадцать минут после него мы
отправим ваш поезд. Конечно, если не будет каких-либо
изменений,-- прибавил он, улыбнувшись, чем совершенно опротивел
капитану Сагнеру.
-- Извините, господин майор,-- решив выяснить все до
конца, допытывался Сагнер,-- можете ли вы дать справку о том,
что вам ничего не известно о ста пятидесяти граммах
швейцарского сыра для полков из Чехии.
-- Это секретный приказ,-- ответил, не переставая приятно
улыбаться, комендант воинского вокзала в Будапеште.
"Нечего сказать, сел я в лужу,-- подумал капитан Сагнер,
выходя из здания комендатуры.-- На кой черт я велел поручику
Лукашу собрать командиров и идти вместе с ними и с солдатами на
продовольственный склад?"
Командир одиннадцатой роты поручик Лукаш, сигласно
распоряжению капитана Сагнера, намеревался отдать приказ
двинуться к складу за получением швейцарского сыра по сто
пятьдесят граммов на человека, но именно в этот момент перед
ним предстал Швейк с несчастным Балоуном. Балоун весь трясся.
-- Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант,-- сказал
Швейк с обычной для него расторопностью,-- дело чрезвычайно
серьезное. Смею просить, господин обер-лейтенант, справить это
дело где-нибудь в сторонке. Так выразился один мой товарищ,
Шпатина из Згоржа, когда был шафером на свадьбе и ему в церкви
вдруг захотелось...
-- В чем дело, Швейк? -- не вытерпел поручик Лукаш,
который соскучился по Швейку, так же как и Швейк по поручику
Лукашу.-- Отойдем.
Балоун поплелся за ними. Этот великан совершенно утратил
душевное равновесие и в полном отчаянии размахивал руками.
-- Так в чем дело, Швейк? -- спросил поручик Лукаш, когда
они отошли в сторону.
-- Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант,-- выпалил
Швейк,-- всегда лучше сознаться самому, чем ждать, пока дело
откроется. Вы отдали вполне ясный приказ, господин
обер-лейтанант, чтобы Балоун, когда мы прибудем в Будапешт,
принес вам печеночный паштет и булочку. Получил ты этот приказ
или нет? -- обратился Швейк к Балоуну.
Балоун еще отчаяннее замахал руками, словно защищаясь от
нападающего противника.
-- К сожалению, господин обер-лейтенант,-- продолжал
Швейк,-- этот приказ не мог быть выполнен. Ваш печеночный
паштет сожрал я... Я его сожрал,-- повторил Швейк, толкнув в
бок обезумевшего Балоуна.-- Я подумал, что печеночный паштет
может испортиться. Я не раз читал в газетах, как целые семьи
отравлялись паштетом из печенки. Раз это произошло в Здеразе,
раз в Бероуне, раз в Таборе, раз в Младой Болеславе, раз в
Пршибраме. Все отравленные умерли. Паштет из печенки --
ужаснейшая мерзость...
Балоун, трясясь всем телом, отошел в сторону и сунул палец
в рот. Его вырвало.
-- Что с вами, Балоун?
-- Блю-блю-ю, го-го-сподин об-бе-бер-лей-те-нант,-- между
приступами рвоты кричал несчастный Балоун.-- Э-э-э-то я
со-со-жрал...-- Изо рта страдальца Балоуна лезли также куски
станиолевой обертки паштета.
-- Как видите, господин обер-лейтенант,-- ничуть не
растерявшись, сказал Швейк,-- каждый сожранный паштет всегда
лезет наружу, как шило из мешка. Я хотел взять вину на себя, а
он, болван, сам себя выдал. Балоун вполне порядочный человек,
но сожрет все, что ни доверь. Я знал еще одного такого
субъекта, тот служил курьером в банке. Этому можно было
доверить тысячи. Как-то раз он получал деньги в другом банке, и
ему передали лишних тысячу крон. Он тут же вернул их. Но
послать его купить копченого ошейка на пятнадцать крейцеров
было невозможно: обязательно по дороге сожрет половину. Он был
таким невоздержанным по части жратвы, что, когда его посылали
за ливерными колбасками, он по дороге распарывал их перочинным
ножиком, а дыры залеплял английским пластырем. Пластырь для
пяти маленьких ливерных колбасок обходился ему дороже, чем одна
большая ливерная колбаса.
Поручик Лукаш вздохнул и пошел прочь.
-- Не будет ли каких приказаний, господин обер-лейтенант?
-- прокричал вслед ему Швейк, в то время как несчастный Балоун
беспрерывно совал палец в глотку.
Поручик Лукаш махнул рукой и направился к
продовольственному складу. На ум ему пришла парадоксальная
мысль: раз солдаты жрут печеночные паштеты своих офицеров --
Австрия выиграть войну не сможет.
Между тем Швейк перевел Балоуна на другую сторону
железнодорожного пути. По дороге он утешал его, говоря, что они
вместе осмотрят город и оттуда принесут поручику дебреценских
сосисок. Представление Швейка о столице венгерского
королевства, естественно, ограничивалось представлением об
особом сорте копченостей.
-- Как бы наш поезд не ушел,-- заныл Балоун, ненасытность
которого сочеталась с исключительной скупостью.
-- Когда едешь на фронт,-- убежденно заявил Швейк,-- то
никогда не опоздаешь, потому как каждый поезд, отправляющийся
на фронт, прекрасно понимает, что если он будет торопиться, то
привезет на конечную станцию только половину эшелона. Впрочем,
я тебя прекрасно понимаю, Балоун! Дрожишь за свой карман.
Однако пойти им никуда не удалось, так как вдруг раздалась
команда "по вагонам". Солдаты разных рот возвращались к своим
вагонам не солоно хлебавши. Вместо ста пятидесяти граммов
швейцарского сыра, которые им должны были здесь выдать, они
получили по коробке спичек и по открытке, изданной комитетом по
охране воинских могил в Австрии (Вена, ХIХ/4, ул. Канизиус).
Вместо ста пятидесяти граммов швейцарского сыра им вручили
Седлецкое солдатское кладбище в Западной Галиции с памятником
несчастным ополченцам. Этот монумент был создан скульптором,
отвертевшимся от фронта, вольноопределяющимся старшим писарем
Шольцем.
У штабного вагона царило необычайное оживление. Офицеры
маршевого батальона толпились вокруг капитана Сагнера, который
взволнованно что-то рассказывал. Он только что вернулся из
комендатуры вокзала и держал в руках строго секретную
телеграмму из штаба бригады, очень длинную, с инструкциями и
указаниями, как действовать в новой ситуации, в которой
очутилась Австрия 23 мая 1915 года.
Штаб телеграфировал, что Италия объявила войну
Австро-Венгрии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212