..нельзя! Марш отсюда!
К чести господина фельдкурата будь сказано, что в казармы
он не звонил, так как телефона у него не было, а просто говорил
в настольную электрическую лампу,
II
Уже третий день Швейк служил в денщиках у фельдкурата Отто
Каца и за это время видел его только один раз. На третий день
пришел денщик поручика Гельмиха и сказал Швейку, чтобы тот шел
к ним за фельдкуратом.
По дороге денщик рассказал Швейку, что фельдкурат
поссорился с поручиком Гельмихом и разбил пианино. Фельдкурат в
доску пьян и не хочет идти домой, а поручик Гельмих, тоже
пьяный, все-таки выкинул его на лестницу, и тот сидит у двери
на полу и дремлет.
Прибыв на место, Швейк как следует встряхнул фельдкурата.
Тот замычал и открыл глаза. Швейк взял под козырек и
отрапортовал:
-- Честь имею явиться, господин фельдкурат!
-- А что... вам... здесь надо?
-- Осмелюсь доложить, я пришел за вами, господа
фельдкурат. Я должен был прийти.
-- Должны были прийти за мной? А куда мы пойдем?
-- Домой, господин фельдкурат.
-- А зачем мне идти домой? Разве я не дома?
-- Никак нет, господин фельдкурат, вы -- на лестнице в
чужом доме.
-- А как... как я... сюда попал?
-- Осмелюсь доложить, вы были в гостях.
-- В... гостях... в го...гостях я не... не был. Вы...
о...ошибаетесь...
Швейк приподнял фельдкурата и прислонил его к стене.
Фельдкурат шатался из стороны в сторону, наваливался на Швейка
и все время повторял, глупо улыбаясь:
-- Я у вас сейчас упаду...
Наконец Швейку удалось прислонить его к стене, но в этом
новом положении фельдкурат опять задремал.
Швейк разбудил его.
-- Что вам угодно?-- спросил фельдкурат, делая тщетную
попытку съехать по стене и сесть на пол.
-- Кто вы такой?
-- Осмелюсь доложить, господин фельдкурат,-- ответил
Швейк, снова прислоняя фельдкурата к стене,-- я ваш денщик.
-- Нет у меня никаких денщиков,-- с трудом выговаривал
фельдкурат, пытаясь упасть на Швейка,-- и я не фельдкурат. Я
свинья!..-- прибавил он с пьяной откровенностью.-- Пустите
меня, сударь, я с вами не знаком!
Короткая борьба окончилась решительной победой Швейка,
который воспользовался этим для того, чтобы стащить фельдкурата
с лестницы в парадное, где тот, однако, оказал серьезное
сопротивление, не желая, чтобы его вытащили на улицу.
-- Я с вами, сударь, не знаком,-- уверял он, сопротивляясь
Швейку.-- Знаете Отто Каца? Это -- я.
-- Я у архиепископа был!-- орал он немного погодя за
дверью.-- Сам Ватикан проявляет интерес к моей персоне.
Понимаете?!
Швейк отбросил "осмелюсь доложить" и заговорил с
фельдкуратом в интимном тоне.
-- Отпусти руку, говорят,-- сказал он,-- а не то дам раза!
Идем домой -- и баста! Не разговаривать!
Фельдкурат отпустил дверь и навалился на Швейка.
-- Тогда пойдем куда-нибудь. Только к "Шугам" я не пойду,
я там остался должен.
Швейк вытолкал фельдкурата из парадного и поволок его по
тротуару к дому.
-- Это что за фигура? -- полюбопытствовал один из
прохожих.
-- Это мой брат,-- пояснил Швейк.-- Получил отпуск и
приехал меня навестить да на радостях выпил: не думал, что
застанет меня в живых.
Услыхав последнюю фразу, фельдкурат промычал мотив из
какой-то оперетки, перевирая его до невозможности. Потом
выпрямился и обратился к прохожим:
-- Кто из вас умер, пусть явится в течение трех дней в
штаб корпуса, чтобы труп его был окроплен святой водой...-- и
замолк, норовя упасть носом на тротуар.
Швейк, подхватив фельдкурата под мышки, поволок его
дальше. Вытянув вперед голову и волоча ноги, как кошка с
перешибленным хребтом, фельдкурат бормотал себе под нос:
-- Dominus vobisclim, et cum spiritu tuo. Dominus
vobiscurn /Благословение господне на вас, и со духом твоим.
Благословение господне на вас (лат.)/.
У стоянки извозчиков Швейк посадил фельдкурата на тротуар,
прислонив его к стене, а сам пошел договариваться с
извозчиками. Один из них заявил, что знает этого пана очень
хорошо, он уже один раз его возил и больше не повезет.
-- Заблевал мне все,-- пояснил извозчик,-- да еще не
заплатил за проезд. Я его больше двух часов возил, пока нашел,
где он живет. Три раза я к нему ходил, а он только через неделю
дал мне за все пять крон.
Наконец после долгих переговоров какой-то извозчик взялся
отвезти.
Швейк вернулся за фельдкуратом. Тот спал. Кто-то снял у
него с головы черный котелок (он обыкновенно ходил в штатском)
и унес.
Швейк разбудил фельдкурата и с помощью извозчика погрузил
его в закрытый экипаж. Там фельдкурат впал в полное отупение.
Он принял Швейка за полковника Семьдесят пятого пехотного полка
Юста и несколько раз повторил:
-- Не сердись, дружище, что я тебе тыкаю. Я свинья!
С минуту казалось, что от тряски пролетки по мостовой к
нему возвращается сознание. Он сел прямо и запел какой-то
отрывок из неизвестной песенки. Вероятно, это была его
собственная импровизация.
Помню золотое время,
Как все улыбались мне,
Проживали мы в то время
У Домажлиц в Мерклине.
Однако минуту спустя он потерял всякую способность
соображать и, обращаясь к Швейку, спросил, прищурив один глаз:
-- Как поживаете, мадам?.. Едете куда-нибудь на дачу? --
после краткой паузы продолжал он.
В глазах у него двоилось, и он осведомился:
-- Изволите иметь уже взрослого сына? -- И указал пальцем
на Швейка.
-- Будешь ты сидеть или нет?! -- прикрикнул на него Швейк,
когда фельдкурат хотел встать на сиденье.-- Я тебя приучу к
порядку!
Фельдкурат затих и только молча смотрел вокруг своими
маленькими поросячьими глазками, совершенно не понимая, что,
собственно, с ним происходит.
Потом, опять забыв обо всем на свете, он повернулся к
Швейку и сказал тоскливым тоном:
-- Пани, дайте мне первый класс,-- и сделал попытку
спустить брюки.
-- Застегнись сейчас же, свинья! -- заорал на него
Швейк.-- Тебя и так все извозчики знают. Один раз уже облевал
все, а теперь еще и это хочешь. Не воображай, что опять не
заплатишь, как в прошлый раз.
Фельдкурат меланхолически подпер голову рукой и стал
напевать:
Меня уже никто не любит...
Но внезапно прервал пение и заметил:
-- Entschuldigen Sie, lieber Kamerad, Sie sind ein
Trottel! Ich kann singen, was ich will! /Извините, дорогой
товарищ, вы болван! Я могу петь, что хочу! (нем.)/
Тут он, как видно, хотел просвистать какую-то мелодию, но
вместо свиста из глотки у него вырвалось такое мощное "тпрру",
что экипаж остановился.
Когда спустя некоторое время они, по распоряжению Швейка,
снова тронулись в путь, фельдкурат стал раскуривать пустой
мундштук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212
К чести господина фельдкурата будь сказано, что в казармы
он не звонил, так как телефона у него не было, а просто говорил
в настольную электрическую лампу,
II
Уже третий день Швейк служил в денщиках у фельдкурата Отто
Каца и за это время видел его только один раз. На третий день
пришел денщик поручика Гельмиха и сказал Швейку, чтобы тот шел
к ним за фельдкуратом.
По дороге денщик рассказал Швейку, что фельдкурат
поссорился с поручиком Гельмихом и разбил пианино. Фельдкурат в
доску пьян и не хочет идти домой, а поручик Гельмих, тоже
пьяный, все-таки выкинул его на лестницу, и тот сидит у двери
на полу и дремлет.
Прибыв на место, Швейк как следует встряхнул фельдкурата.
Тот замычал и открыл глаза. Швейк взял под козырек и
отрапортовал:
-- Честь имею явиться, господин фельдкурат!
-- А что... вам... здесь надо?
-- Осмелюсь доложить, я пришел за вами, господа
фельдкурат. Я должен был прийти.
-- Должны были прийти за мной? А куда мы пойдем?
-- Домой, господин фельдкурат.
-- А зачем мне идти домой? Разве я не дома?
-- Никак нет, господин фельдкурат, вы -- на лестнице в
чужом доме.
-- А как... как я... сюда попал?
-- Осмелюсь доложить, вы были в гостях.
-- В... гостях... в го...гостях я не... не был. Вы...
о...ошибаетесь...
Швейк приподнял фельдкурата и прислонил его к стене.
Фельдкурат шатался из стороны в сторону, наваливался на Швейка
и все время повторял, глупо улыбаясь:
-- Я у вас сейчас упаду...
Наконец Швейку удалось прислонить его к стене, но в этом
новом положении фельдкурат опять задремал.
Швейк разбудил его.
-- Что вам угодно?-- спросил фельдкурат, делая тщетную
попытку съехать по стене и сесть на пол.
-- Кто вы такой?
-- Осмелюсь доложить, господин фельдкурат,-- ответил
Швейк, снова прислоняя фельдкурата к стене,-- я ваш денщик.
-- Нет у меня никаких денщиков,-- с трудом выговаривал
фельдкурат, пытаясь упасть на Швейка,-- и я не фельдкурат. Я
свинья!..-- прибавил он с пьяной откровенностью.-- Пустите
меня, сударь, я с вами не знаком!
Короткая борьба окончилась решительной победой Швейка,
который воспользовался этим для того, чтобы стащить фельдкурата
с лестницы в парадное, где тот, однако, оказал серьезное
сопротивление, не желая, чтобы его вытащили на улицу.
-- Я с вами, сударь, не знаком,-- уверял он, сопротивляясь
Швейку.-- Знаете Отто Каца? Это -- я.
-- Я у архиепископа был!-- орал он немного погодя за
дверью.-- Сам Ватикан проявляет интерес к моей персоне.
Понимаете?!
Швейк отбросил "осмелюсь доложить" и заговорил с
фельдкуратом в интимном тоне.
-- Отпусти руку, говорят,-- сказал он,-- а не то дам раза!
Идем домой -- и баста! Не разговаривать!
Фельдкурат отпустил дверь и навалился на Швейка.
-- Тогда пойдем куда-нибудь. Только к "Шугам" я не пойду,
я там остался должен.
Швейк вытолкал фельдкурата из парадного и поволок его по
тротуару к дому.
-- Это что за фигура? -- полюбопытствовал один из
прохожих.
-- Это мой брат,-- пояснил Швейк.-- Получил отпуск и
приехал меня навестить да на радостях выпил: не думал, что
застанет меня в живых.
Услыхав последнюю фразу, фельдкурат промычал мотив из
какой-то оперетки, перевирая его до невозможности. Потом
выпрямился и обратился к прохожим:
-- Кто из вас умер, пусть явится в течение трех дней в
штаб корпуса, чтобы труп его был окроплен святой водой...-- и
замолк, норовя упасть носом на тротуар.
Швейк, подхватив фельдкурата под мышки, поволок его
дальше. Вытянув вперед голову и волоча ноги, как кошка с
перешибленным хребтом, фельдкурат бормотал себе под нос:
-- Dominus vobisclim, et cum spiritu tuo. Dominus
vobiscurn /Благословение господне на вас, и со духом твоим.
Благословение господне на вас (лат.)/.
У стоянки извозчиков Швейк посадил фельдкурата на тротуар,
прислонив его к стене, а сам пошел договариваться с
извозчиками. Один из них заявил, что знает этого пана очень
хорошо, он уже один раз его возил и больше не повезет.
-- Заблевал мне все,-- пояснил извозчик,-- да еще не
заплатил за проезд. Я его больше двух часов возил, пока нашел,
где он живет. Три раза я к нему ходил, а он только через неделю
дал мне за все пять крон.
Наконец после долгих переговоров какой-то извозчик взялся
отвезти.
Швейк вернулся за фельдкуратом. Тот спал. Кто-то снял у
него с головы черный котелок (он обыкновенно ходил в штатском)
и унес.
Швейк разбудил фельдкурата и с помощью извозчика погрузил
его в закрытый экипаж. Там фельдкурат впал в полное отупение.
Он принял Швейка за полковника Семьдесят пятого пехотного полка
Юста и несколько раз повторил:
-- Не сердись, дружище, что я тебе тыкаю. Я свинья!
С минуту казалось, что от тряски пролетки по мостовой к
нему возвращается сознание. Он сел прямо и запел какой-то
отрывок из неизвестной песенки. Вероятно, это была его
собственная импровизация.
Помню золотое время,
Как все улыбались мне,
Проживали мы в то время
У Домажлиц в Мерклине.
Однако минуту спустя он потерял всякую способность
соображать и, обращаясь к Швейку, спросил, прищурив один глаз:
-- Как поживаете, мадам?.. Едете куда-нибудь на дачу? --
после краткой паузы продолжал он.
В глазах у него двоилось, и он осведомился:
-- Изволите иметь уже взрослого сына? -- И указал пальцем
на Швейка.
-- Будешь ты сидеть или нет?! -- прикрикнул на него Швейк,
когда фельдкурат хотел встать на сиденье.-- Я тебя приучу к
порядку!
Фельдкурат затих и только молча смотрел вокруг своими
маленькими поросячьими глазками, совершенно не понимая, что,
собственно, с ним происходит.
Потом, опять забыв обо всем на свете, он повернулся к
Швейку и сказал тоскливым тоном:
-- Пани, дайте мне первый класс,-- и сделал попытку
спустить брюки.
-- Застегнись сейчас же, свинья! -- заорал на него
Швейк.-- Тебя и так все извозчики знают. Один раз уже облевал
все, а теперь еще и это хочешь. Не воображай, что опять не
заплатишь, как в прошлый раз.
Фельдкурат меланхолически подпер голову рукой и стал
напевать:
Меня уже никто не любит...
Но внезапно прервал пение и заметил:
-- Entschuldigen Sie, lieber Kamerad, Sie sind ein
Trottel! Ich kann singen, was ich will! /Извините, дорогой
товарищ, вы болван! Я могу петь, что хочу! (нем.)/
Тут он, как видно, хотел просвистать какую-то мелодию, но
вместо свиста из глотки у него вырвалось такое мощное "тпрру",
что экипаж остановился.
Когда спустя некоторое время они, по распоряжению Швейка,
снова тронулись в путь, фельдкурат стал раскуривать пустой
мундштук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212