Ну, теперь пойдемте в
вокзальный ресторан.
В ресторане генерал опять завел разговор об отхожих местах
и о том, как это скверно, когда всюду на путях железной дороги
торчат какие-то кактусы. При этом он ел бифштекс, и всем
казалось, что он пережевывает один из этих кактусов.
Генерал уделял отхожим местам столько внимания, будто от
них зависела победа Австро-Венгерской монархии.
По поводу ситуации, создавшейся в связи с объявлением
Италией войны, генерал заявил, что как раз в отхожих местах --
наше несомненное преимущество в итальянской кампании. Победа
Австрии явно вытекала из отхожего места. Для генерала это было
просто. Путь к славе шел по рецепту: в шесть часов вечера
солдаты получат гуляш с картошкой, в половине девятого войско
"опорожнится" в отхожем месте, а в девять все идут спать. Перед
такой армией неприятель в ужасе удирает.
Генерал-майор задумался, закурил "операс" и долго-долго
смотрел в потолок. Он мучительно припоминал, что бы еще такое
сказать в назидание офицерам эшелона, раз уж он сюда попал.
-- Ядро вашего батальона вполне здоровое,-- вдруг начал
он, когда все решили, что он и дальше будет смотреть в потолок
и молчать.-- Личный состав вашей команды в полном порядке. Тот
солдат, с которым я говорил, своей прямотой и выправкой подает
надежду, что и весь батальон будет сражаться до последней капли
крови.
Генерал умолк и опять уставился в потолок, откинувшись на
спинку кресла, а через некоторое время, не меняя положения,
продолжил свою речь. Подпоручик Дуб, рабская душонка, уставился
в потолок вслед за ним.
-- Однако ваш батальон нуждается в том, чтобы его подвиги
не были преданы забвению. Батальоны вашей бригады имеют уже
свою историю, которую должен обогатить ваш батальон. Вам
недостает человека, который бы точно отмечал все события и
составлял бы историю батальона. К нему должны идти все нити, он
должен знать, что содеяла каждая рота батальона. Он должен быть
человеком образованным и отнюдь не балдой, не ослом. Господин
капитан, вы должны выделить историографа батальона.
Потом он посмотрел на стенные часы, стрелки которых
напоминали уже дремавшему обществу, что время расходиться.
На путях стоял личный инспекторский поезд, и генерал
попросил господ офицеров проводить его в спальный вагон.
Комендант вокзала тяжело вздохнул. Генерал забыл заплатить
за бифштекс и бутылку вина. Опять придется ему платить за
генерала. Таких визитов у него ежедневно бывало несколько. На
это уже пришлось загубить два вагона сена, которые он приказал
поставить в тупик и которые продал военному поставщику сена --
фирме Левенштейн -- так, как продают рожь на корню. Казна снова
купила эти два вагона у той же фирмы, но комендант оставил их
на всякий случай в тупике. Может быть, придется еще раз
перепродать сено фирме Левенштейн.
Зато все военные инспектора, проезжавшие через центральную
станцию Будапешта, рассказывали, что комендант вокзала кормит и
поит на славу.
На утро следующего дня эшелон еще стоял на станции.
Настала побудка. Солдаты умывались около колонок из котелков.
Генерал со своим поездом еще не уехал и пошел лично ревизовать
отхожие места. Сегодня солдаты ходили сюда по приказу,
отданному в этот день капитаном Сагнером ради удовольствия
генерал-майора: Schwarmweise unter Kornmando der
Schwarmkommandanten / Отделениями, под командой отделенных
командиров (нем.)/.
Чтобы доставить удовольствие подпоручику Дубу, капитан
Сагнер назначил его дежурным.
Итак, подпоручик Дуб надзирал за отхожими местами. Отхожее
место в виде двухрядной длинной ямы вместило два отделения
роты. Солдаты премило сидели на корточках над рвами, как
ласточки на телеграфных проводах перед перелетом в Африку.
У каждого из-под спущенных штанов выглядывали голые
колени, у каждого на шее висел ремень, как будто каждый готов
был повеситься и только ждал команды.
Во всем была видна железная воинская дисциплина и
организованность.
На левом фланге сидел Швейк, который тоже втиснулся сюда,
и с интересом читал обрывок страницы из бог весть какого романа
Ружены Есенской:
...дешнем пансионе, к
сожалению, дамы
ем неопределенно, в действительности может быть больше
ге в большинстве в себе самой заключенная поте-
в свои комнаты или ходи-
национальном празднике. А если выронил т
шел лишь человек и только стосковался об э
улучшалась или не хотела с таким успехом
стать, как бы сами этого хотели
ничего не оставалось молодому Кршичке...
Швейк поднял глаза, невзначай посмотрел по направлению к
выходу из отхожего места и замер от удивления. Там в полном
параде стоял вчерашний генерал-майор со своим адъютантом, а
рядом -- подпоручик Дуб, что-то старательно докладывавший им.
Швейк оглянулся. Все продолжали спокойно сидеть над ямой,
и только унтера как бы оцепенели и не двигались.
Швейк понял всю серьезность момента.
Он вскочил, как был, со спущенными штанами, с ремнем на
шее, и, использовав в последнюю минуту клочок бумаги, заорал:
"Einstellen! Auf Habacht! Rechts schaut" / Встать! Смирно!
Равнение направо! (нем.)/ -- и взял под козырек. Два взвода со
спущенными штанами и с ремнями на шее поднялись над ямой.
Генерал-майор приветливо улыбнулся и сказал:
-- Ruht, weiter machen! / Вольно, продолжайте! (нем.)/
Отделенный Малек первый подал пример своему взводу, приняв
первоначальную позу. Только Швейк продолжал стоять, взяв под
козырек, ибо с одной стороны к нему грозно приближался
подпоручик Дуб, с другой улыбающийся генерал-майор.
-- Вас я видел ночью,-- обратился генерал-майор к Швейку,
представшему перед ним в такой невообразимой позе.
Взбешенный подпоручик Дуб бросился к генерал-майору:
-- Ich melde gehorsam, Herr Generalmajor, der Mann ist
blOdsinnig und als Idiot bekannt. Saghafter Dummkopf /Осмелюсь
доложить, господин генерал-майор, солдат этот слабоумный,
слывет за идиота, фантастический дурак (нем.)/.
-- Was sagen Sie, Herr Leutnant? / Что вы говорите,
господин лейтенант? (нем.)/ -- неожиданно заорал на подпоручика
Дуба генерал-майор, доказывая как раз обратное.-- Простой
солдат знает, что следует делать, когда подходит начальник, а
вот унтер-офицер начальства не замечает и игнорирует его. Это
точь-в-точь как на поле сражения. Простой солдат в минуту
опасности принимает на себя команду. Ведь господину поручику
Дубу как раз и следовало бы подать команду, которую подал этот
солдат: "Einstellen! Auf! Habacht! Rechts schaut!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212
вокзальный ресторан.
В ресторане генерал опять завел разговор об отхожих местах
и о том, как это скверно, когда всюду на путях железной дороги
торчат какие-то кактусы. При этом он ел бифштекс, и всем
казалось, что он пережевывает один из этих кактусов.
Генерал уделял отхожим местам столько внимания, будто от
них зависела победа Австро-Венгерской монархии.
По поводу ситуации, создавшейся в связи с объявлением
Италией войны, генерал заявил, что как раз в отхожих местах --
наше несомненное преимущество в итальянской кампании. Победа
Австрии явно вытекала из отхожего места. Для генерала это было
просто. Путь к славе шел по рецепту: в шесть часов вечера
солдаты получат гуляш с картошкой, в половине девятого войско
"опорожнится" в отхожем месте, а в девять все идут спать. Перед
такой армией неприятель в ужасе удирает.
Генерал-майор задумался, закурил "операс" и долго-долго
смотрел в потолок. Он мучительно припоминал, что бы еще такое
сказать в назидание офицерам эшелона, раз уж он сюда попал.
-- Ядро вашего батальона вполне здоровое,-- вдруг начал
он, когда все решили, что он и дальше будет смотреть в потолок
и молчать.-- Личный состав вашей команды в полном порядке. Тот
солдат, с которым я говорил, своей прямотой и выправкой подает
надежду, что и весь батальон будет сражаться до последней капли
крови.
Генерал умолк и опять уставился в потолок, откинувшись на
спинку кресла, а через некоторое время, не меняя положения,
продолжил свою речь. Подпоручик Дуб, рабская душонка, уставился
в потолок вслед за ним.
-- Однако ваш батальон нуждается в том, чтобы его подвиги
не были преданы забвению. Батальоны вашей бригады имеют уже
свою историю, которую должен обогатить ваш батальон. Вам
недостает человека, который бы точно отмечал все события и
составлял бы историю батальона. К нему должны идти все нити, он
должен знать, что содеяла каждая рота батальона. Он должен быть
человеком образованным и отнюдь не балдой, не ослом. Господин
капитан, вы должны выделить историографа батальона.
Потом он посмотрел на стенные часы, стрелки которых
напоминали уже дремавшему обществу, что время расходиться.
На путях стоял личный инспекторский поезд, и генерал
попросил господ офицеров проводить его в спальный вагон.
Комендант вокзала тяжело вздохнул. Генерал забыл заплатить
за бифштекс и бутылку вина. Опять придется ему платить за
генерала. Таких визитов у него ежедневно бывало несколько. На
это уже пришлось загубить два вагона сена, которые он приказал
поставить в тупик и которые продал военному поставщику сена --
фирме Левенштейн -- так, как продают рожь на корню. Казна снова
купила эти два вагона у той же фирмы, но комендант оставил их
на всякий случай в тупике. Может быть, придется еще раз
перепродать сено фирме Левенштейн.
Зато все военные инспектора, проезжавшие через центральную
станцию Будапешта, рассказывали, что комендант вокзала кормит и
поит на славу.
На утро следующего дня эшелон еще стоял на станции.
Настала побудка. Солдаты умывались около колонок из котелков.
Генерал со своим поездом еще не уехал и пошел лично ревизовать
отхожие места. Сегодня солдаты ходили сюда по приказу,
отданному в этот день капитаном Сагнером ради удовольствия
генерал-майора: Schwarmweise unter Kornmando der
Schwarmkommandanten / Отделениями, под командой отделенных
командиров (нем.)/.
Чтобы доставить удовольствие подпоручику Дубу, капитан
Сагнер назначил его дежурным.
Итак, подпоручик Дуб надзирал за отхожими местами. Отхожее
место в виде двухрядной длинной ямы вместило два отделения
роты. Солдаты премило сидели на корточках над рвами, как
ласточки на телеграфных проводах перед перелетом в Африку.
У каждого из-под спущенных штанов выглядывали голые
колени, у каждого на шее висел ремень, как будто каждый готов
был повеситься и только ждал команды.
Во всем была видна железная воинская дисциплина и
организованность.
На левом фланге сидел Швейк, который тоже втиснулся сюда,
и с интересом читал обрывок страницы из бог весть какого романа
Ружены Есенской:
...дешнем пансионе, к
сожалению, дамы
ем неопределенно, в действительности может быть больше
ге в большинстве в себе самой заключенная поте-
в свои комнаты или ходи-
национальном празднике. А если выронил т
шел лишь человек и только стосковался об э
улучшалась или не хотела с таким успехом
стать, как бы сами этого хотели
ничего не оставалось молодому Кршичке...
Швейк поднял глаза, невзначай посмотрел по направлению к
выходу из отхожего места и замер от удивления. Там в полном
параде стоял вчерашний генерал-майор со своим адъютантом, а
рядом -- подпоручик Дуб, что-то старательно докладывавший им.
Швейк оглянулся. Все продолжали спокойно сидеть над ямой,
и только унтера как бы оцепенели и не двигались.
Швейк понял всю серьезность момента.
Он вскочил, как был, со спущенными штанами, с ремнем на
шее, и, использовав в последнюю минуту клочок бумаги, заорал:
"Einstellen! Auf Habacht! Rechts schaut" / Встать! Смирно!
Равнение направо! (нем.)/ -- и взял под козырек. Два взвода со
спущенными штанами и с ремнями на шее поднялись над ямой.
Генерал-майор приветливо улыбнулся и сказал:
-- Ruht, weiter machen! / Вольно, продолжайте! (нем.)/
Отделенный Малек первый подал пример своему взводу, приняв
первоначальную позу. Только Швейк продолжал стоять, взяв под
козырек, ибо с одной стороны к нему грозно приближался
подпоручик Дуб, с другой улыбающийся генерал-майор.
-- Вас я видел ночью,-- обратился генерал-майор к Швейку,
представшему перед ним в такой невообразимой позе.
Взбешенный подпоручик Дуб бросился к генерал-майору:
-- Ich melde gehorsam, Herr Generalmajor, der Mann ist
blOdsinnig und als Idiot bekannt. Saghafter Dummkopf /Осмелюсь
доложить, господин генерал-майор, солдат этот слабоумный,
слывет за идиота, фантастический дурак (нем.)/.
-- Was sagen Sie, Herr Leutnant? / Что вы говорите,
господин лейтенант? (нем.)/ -- неожиданно заорал на подпоручика
Дуба генерал-майор, доказывая как раз обратное.-- Простой
солдат знает, что следует делать, когда подходит начальник, а
вот унтер-офицер начальства не замечает и игнорирует его. Это
точь-в-точь как на поле сражения. Простой солдат в минуту
опасности принимает на себя команду. Ведь господину поручику
Дубу как раз и следовало бы подать команду, которую подал этот
солдат: "Einstellen! Auf! Habacht! Rechts schaut!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212