Сообщали что-нибудь
важное, срочное?
-- Так точно, господин обер-лейтенант, но только к девяти
часам.
-- Что же вы сразу мне об этом не доложили?
-- Не хотел вас беспокоить, господин обер-лейтенант, не
смел об этом и помыслить.
-- Так говорите же,-- черт вас дери! -- что предстоит в
девять часов?!
-- Телефонограмма, господин обер-лейтенант.
-- Я вас не понимаю.
-- Я это записал, господин обер-лейтенант. Примите
телефонограмму. Кто у телефона?.. Есть? Читай... Или еще что-то
в этом роде...
-- Черт вас побери, Швейк! Мука мне с вами... Передайте
мне содержание, или я вас так тресну, что... Ну?!
-- Опять какое-то совещание, господин обер-лейтенант,
сегодня в девять часов утра у господина полковника. Хотел вас
разбудить ночью, но потом раздумал.
-- Еще бы вы осмелились будить меня ночью из-за всякой
ерунды, на это и утром времени достаточно. Wieder eine
Besprechung, der Teufel soll das alles buserieren! / Опять
совещание, черт их дери всех! (нем.)/ Опустите трубку, позовите
к телефону Ванека.
-- Старший писарь Ванек у телефона. Rechnugsfeldwebl
Vanek, Herr Oberleutnant / Старший писарь фельдфебель Ванек,
господин обер-лейте-нант (нем.)/.
-- Ванек, немедленно найдите мне другого денщика. Этот
подлец Балоун за ночь сожрал у меня весь шоколад. Привязать?
Нет, отдадим его в санитары. Детина, косая сажень в плечах,--
пусть таскает раненых с поля сражения. Сейчас же и пошлю его к
вам. Устройте все это в полковой канцелярии немедленно и тотчас
же возвращайтесь в роту. Как по-вашему, скоро мы тронемся?
-- Торопиться некуда, господин обер-лейтенант. Когда мы
отправлялись с девятой маршевой ротой, нас целых четыре дня
водили за нос. С восьмой то же самое. Только с десятой дела
обстояли лучше. Мы были в полной боевой готовности, в
двенадцать часов получили приказ, а вечером уже ехали, но зато
потом нас гоняли по всей Венгрии и не знали, какую дыру на
каком фронте заткнуть нами.
С тех пор как поручик Лукаш стал командиром одиннадцатой
маршевой роты, он находился в состоянии, называемом
синкретизмом,-- по имени той философской системы, которая
старалась примирить противоречия понятий путем компромисса,
доходящего до смешения противоположных взглядов. А поэтому он
ответил:
-- Да, может быть, это и так. По-вашему, мы сегодня не
тронемся? В девять часов совещание у полковника. Да, кстати,
знаете о том, что вы дежурный? Я только так. Составьте мне...
Подождите, что бишь должны вы мне составить? Список
унтер-офицеров с указанием, с какого времени каждый из них
служит... Потом провиант для роты. Национальность? Да, да, и
национальность... А главное, пришлите мне нового денщика. Что
сегодня прапорщику Плешнеру делать с командой? Подготовиться к
отправке. Счета?.. Приду подписать после обеда. В город никого
не отпускайте. В кантину, в лагерь? После обеда на час...
Позовите сюда Швейка... Швейк, вы пока останетесь у телефона.
-- Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, я еще не
пил кофе.
-- Так принесите кофе и останьтесь в канцелярии у
телефона, пока я вас не позову. Знаете, что такое ординарец?
-- Это тот, кто на побегушках, господин обер-лейтенант.
-- Итак, чтобы вы были на месте, когда я вам позвоню.
Напомните еще раз Ванеку, чтобы нашел для меня какого-нибудь
денщика. Швейк! Алло! Где вы?
-- Здесь, господин обер-лейтенант, мне только что принесли
кофе.
-- Швейк! Алло!
-- Я слушаю, господин обер-лейтенант. Кофе совсем
холодный.
-- Вы, Швейк, хорошо знаете, что такое денщик, поговорите
с ним, а потом скажете мне, что он собой представляет. Повесьте
трубку.
Ванек, прихлебывая черный кофе, в который подлил рома из
бутылки с надписью "Tinte" / Чернила (нем.)/, сделанной из
предосторожности, посмотрел на Швейка и сказал:
-- Наш обер-лейтенант так кричит в телефон, что я разобрал
каждое слово. По всему видать, вы близко знакомы с господином
обер-лейтенантом, Швейк?
-- Я его правая рука. Рука руку моет. Попадали мы с ним в
переделки. Сколько раз нас хотели разлучить, а мы опять
сходились. Он на меня во всем полагается. Сколько раз я сам
этому удивлялся. Вот вы только что слышали, как он сказал,
чтобы я вам еще раз напомнил о том, что вы должны ему найти
нового денщика, а я должен поговорить с ним и дать о нем отзыв.
Господину обер-лейтенанту не каждый денщик угодит.
x x x
Полковник Шредер вызвал на совещание всех офицеров
маршевого батальона. Он ждал этого совещания с нетерпением,
чтобы иметь возможность высказаться. Кроме того, надо было
принять какое-нибудь решение по делу вольноопределяющегося
Марека, который отказался чистить отхожие места и как бунтовщиr
был послан полковником Шредером в дивизионный суд.
Из арестантского отделения дивизионного суда он только
вчера ночью был переведен на гауптвахту, где и находился под
стражей. Одновременно в полковую канцелярию была передана до
невозможности запутанная бумага дивизионного суда, в которой
указывалось, что в данном случае дело идет не о бунте, так как
вольноопределяющиеся не обязаны чистить отхожие места, но тем
не менее в этом усматривается нарушение дисциплины, каковой
проступок может быть искуплен им примерной службой на фронте.
Ввиду всего этого обвиняемый вольноопределяющийся Марек опять
отсылается в свой полк, а следствие о нарушении дисциплины
приостанавливается до конца войны и будет возобновлено в случае
нового проступка вольноопределяющегося Марека.
Предстояло еще одно дело. Одновременно с
вольноопределяющимся Мареком из арестантского дивизионного суда
был переведен на гауптвахту самозванец. взводный Тевелес,
который недавно появился в полку, куда был послан из загребской
больницы. Он имел большую серебряную медаль, нашивки
вольноопределяющегося и три звездочки. Он рассказывал о
геройских подвигах шестой маршевой роты в Сербии и о том, что
от всей роты остался один он. Следствием было установлено, что
с шестой маршевой ротой в начале войны действительно отправился
какой-то Тевелес, который, однако, не имел прав
вольноопределяющегося. Была затребована справка от бригады, к
которой во время бегства из Белграда 2 декабря 1914 года была
прикомандирована шестая маршевая рота, и было установлено, что
в списке представленных к награде и награжденных серебряными
медалями никакого Тевелеса нет. Был ли, однако, рядовой Тевелес
во время белградского похода произведен во взводные -- выяснить
не удалось, ввиду того что вся шестая маршевая рота вместе со
всеми своими офицерами после битвы у церкви св.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212
важное, срочное?
-- Так точно, господин обер-лейтенант, но только к девяти
часам.
-- Что же вы сразу мне об этом не доложили?
-- Не хотел вас беспокоить, господин обер-лейтенант, не
смел об этом и помыслить.
-- Так говорите же,-- черт вас дери! -- что предстоит в
девять часов?!
-- Телефонограмма, господин обер-лейтенант.
-- Я вас не понимаю.
-- Я это записал, господин обер-лейтенант. Примите
телефонограмму. Кто у телефона?.. Есть? Читай... Или еще что-то
в этом роде...
-- Черт вас побери, Швейк! Мука мне с вами... Передайте
мне содержание, или я вас так тресну, что... Ну?!
-- Опять какое-то совещание, господин обер-лейтенант,
сегодня в девять часов утра у господина полковника. Хотел вас
разбудить ночью, но потом раздумал.
-- Еще бы вы осмелились будить меня ночью из-за всякой
ерунды, на это и утром времени достаточно. Wieder eine
Besprechung, der Teufel soll das alles buserieren! / Опять
совещание, черт их дери всех! (нем.)/ Опустите трубку, позовите
к телефону Ванека.
-- Старший писарь Ванек у телефона. Rechnugsfeldwebl
Vanek, Herr Oberleutnant / Старший писарь фельдфебель Ванек,
господин обер-лейте-нант (нем.)/.
-- Ванек, немедленно найдите мне другого денщика. Этот
подлец Балоун за ночь сожрал у меня весь шоколад. Привязать?
Нет, отдадим его в санитары. Детина, косая сажень в плечах,--
пусть таскает раненых с поля сражения. Сейчас же и пошлю его к
вам. Устройте все это в полковой канцелярии немедленно и тотчас
же возвращайтесь в роту. Как по-вашему, скоро мы тронемся?
-- Торопиться некуда, господин обер-лейтенант. Когда мы
отправлялись с девятой маршевой ротой, нас целых четыре дня
водили за нос. С восьмой то же самое. Только с десятой дела
обстояли лучше. Мы были в полной боевой готовности, в
двенадцать часов получили приказ, а вечером уже ехали, но зато
потом нас гоняли по всей Венгрии и не знали, какую дыру на
каком фронте заткнуть нами.
С тех пор как поручик Лукаш стал командиром одиннадцатой
маршевой роты, он находился в состоянии, называемом
синкретизмом,-- по имени той философской системы, которая
старалась примирить противоречия понятий путем компромисса,
доходящего до смешения противоположных взглядов. А поэтому он
ответил:
-- Да, может быть, это и так. По-вашему, мы сегодня не
тронемся? В девять часов совещание у полковника. Да, кстати,
знаете о том, что вы дежурный? Я только так. Составьте мне...
Подождите, что бишь должны вы мне составить? Список
унтер-офицеров с указанием, с какого времени каждый из них
служит... Потом провиант для роты. Национальность? Да, да, и
национальность... А главное, пришлите мне нового денщика. Что
сегодня прапорщику Плешнеру делать с командой? Подготовиться к
отправке. Счета?.. Приду подписать после обеда. В город никого
не отпускайте. В кантину, в лагерь? После обеда на час...
Позовите сюда Швейка... Швейк, вы пока останетесь у телефона.
-- Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, я еще не
пил кофе.
-- Так принесите кофе и останьтесь в канцелярии у
телефона, пока я вас не позову. Знаете, что такое ординарец?
-- Это тот, кто на побегушках, господин обер-лейтенант.
-- Итак, чтобы вы были на месте, когда я вам позвоню.
Напомните еще раз Ванеку, чтобы нашел для меня какого-нибудь
денщика. Швейк! Алло! Где вы?
-- Здесь, господин обер-лейтенант, мне только что принесли
кофе.
-- Швейк! Алло!
-- Я слушаю, господин обер-лейтенант. Кофе совсем
холодный.
-- Вы, Швейк, хорошо знаете, что такое денщик, поговорите
с ним, а потом скажете мне, что он собой представляет. Повесьте
трубку.
Ванек, прихлебывая черный кофе, в который подлил рома из
бутылки с надписью "Tinte" / Чернила (нем.)/, сделанной из
предосторожности, посмотрел на Швейка и сказал:
-- Наш обер-лейтенант так кричит в телефон, что я разобрал
каждое слово. По всему видать, вы близко знакомы с господином
обер-лейтенантом, Швейк?
-- Я его правая рука. Рука руку моет. Попадали мы с ним в
переделки. Сколько раз нас хотели разлучить, а мы опять
сходились. Он на меня во всем полагается. Сколько раз я сам
этому удивлялся. Вот вы только что слышали, как он сказал,
чтобы я вам еще раз напомнил о том, что вы должны ему найти
нового денщика, а я должен поговорить с ним и дать о нем отзыв.
Господину обер-лейтенанту не каждый денщик угодит.
x x x
Полковник Шредер вызвал на совещание всех офицеров
маршевого батальона. Он ждал этого совещания с нетерпением,
чтобы иметь возможность высказаться. Кроме того, надо было
принять какое-нибудь решение по делу вольноопределяющегося
Марека, который отказался чистить отхожие места и как бунтовщиr
был послан полковником Шредером в дивизионный суд.
Из арестантского отделения дивизионного суда он только
вчера ночью был переведен на гауптвахту, где и находился под
стражей. Одновременно в полковую канцелярию была передана до
невозможности запутанная бумага дивизионного суда, в которой
указывалось, что в данном случае дело идет не о бунте, так как
вольноопределяющиеся не обязаны чистить отхожие места, но тем
не менее в этом усматривается нарушение дисциплины, каковой
проступок может быть искуплен им примерной службой на фронте.
Ввиду всего этого обвиняемый вольноопределяющийся Марек опять
отсылается в свой полк, а следствие о нарушении дисциплины
приостанавливается до конца войны и будет возобновлено в случае
нового проступка вольноопределяющегося Марека.
Предстояло еще одно дело. Одновременно с
вольноопределяющимся Мареком из арестантского дивизионного суда
был переведен на гауптвахту самозванец. взводный Тевелес,
который недавно появился в полку, куда был послан из загребской
больницы. Он имел большую серебряную медаль, нашивки
вольноопределяющегося и три звездочки. Он рассказывал о
геройских подвигах шестой маршевой роты в Сербии и о том, что
от всей роты остался один он. Следствием было установлено, что
с шестой маршевой ротой в начале войны действительно отправился
какой-то Тевелес, который, однако, не имел прав
вольноопределяющегося. Была затребована справка от бригады, к
которой во время бегства из Белграда 2 декабря 1914 года была
прикомандирована шестая маршевая рота, и было установлено, что
в списке представленных к награде и награжденных серебряными
медалями никакого Тевелеса нет. Был ли, однако, рядовой Тевелес
во время белградского похода произведен во взводные -- выяснить
не удалось, ввиду того что вся шестая маршевая рота вместе со
всеми своими офицерами после битвы у церкви св.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212