.. Он кинулся к салону, открыл створки дверей и отшатнулся — салон взрывался криками пьяных гуляк, точно здесь собрался Всешутейший и Всепьянейший собор. Кутили все бывшие недавно во дворце вельможи; на подушке, брошенной на бочку, восседала Екатерина, покачивая ногой в серебряной туфельке, и, запрокидываясь, смеялась во все горло. За ее спиной, что-то нашептывая ей, стоял светлейший, стол был завален яствами, хлопали, взлетая под потолок, пробки из бутылок, пиликали скрипки, на коленях у вельмож сидели полуголые девицы, их бесстыдно тискали, и девицы визжали. Воздух в салоне спертый, душный, пах блевотиной и пивом, тени от свечей качались на стенах... Петр дико и страшно заорал, в приступе бешеной истерики замахал тростью, но голос его потонул в гомоне, гуле и свисте. Это была подлейшая дерзость, глумление над его честью, и он рванулся со ступенек вниз, обрушивая удары трости на всех, кто попадался под руку. Однако орава вельмож и царедворцев не испугалась, ответила ему громовым хохотом, а дюжие сенаторы, похоже, сам Меншиков и угодливый граф Толстой, двинулись навстречу, чтобы выставить его вон... Однако он не потерпел надругательства над собой, надавил спиной дверь и снова очутился на палубе. Она ходуном ходила под ногами. Разыгравшаяся буря уже оторвала корабль от причала, гудели паруса, и он несся, неуправляемый никем, в морскую пучину. На реях ветер раскачивал тела повешенных в белых саванах. «С кем это они успели уже разделаться?»— подумал Петр, и это была его последняя мысль.. Скользя по скользкой, как лед, палубе, он попытался пробиться к штурвалу, чтобы повернуть корабль обратно в порт, но обрушившаяся сверху грохочущая волна сбила его с ног, проволокла по палубе и кинула в кипящую от ветра темную стихию. Падая, он от страха крикнул неведомо что, попытался вырваться из водяного плена, удержаться на гребне шипучей волны, но ревущая пасть моря проглотила его, и он безгласно покорился чудовищной, неподвластной человеку силе, скользяще пошел в глубину— вечная и темная бездна навсегда сомкнулась над ним...
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Долго ли скоро ли, но весть о кончине государя долетела и до Ветки, где в ту пору жили в слободах старообрядцы-поповцы, покинувшие пределы русской земли еще при Алексее Михайловиче Тишайшем, когда начались гонения на ревнителей старой веры, поначалу беглые селились в Стародубье, по эту сторону рубежа, а уж при Софье, после ее жестоких указов, кинулись дальше, ища защиты у чужого польского короля. Русь дождалась конца света — сиротели деревни, сиротели, зарастая бурьяном, поля, люди дичали в запустении и нищете. Из года в год на польскую сторону накатывали новые волны пришельцев — кто искал спасения от никонианской ереси и Антихристового поветрия, кто скрывался от поборов, от кабалы, беспросветной царской службы и войн. Не надеясь на спасение в родной земле, люди устремлялись дальше, в неведомые страны — Румынию, Швецию, Австрию, Порту — и, по слухам, добирались даже до китайских владений, а то и до японских островов и Америки.
Весть о смерти Петра принес на Ветку странник Тихий — в то время по Руси немало гуляло бродяжных людей. Имя странника было Тракелин, что означало по дониконовским святцам Тихий, на это имя он и отзывался. Он и на самом деле был тих и смирен, ходил по земле неслышным шагом, был молчалив, но не скрытен, худ и непомерно высок. Летом и зимой он не прикрывал головы, до того были густы его русые, рано поседевшие волосы; борода же была невзрачная и тощая, кустилась волнистым клочком на бледном худощавом лице, а глаза, большие и зоркие, светились ласково — казалось, он постоянно ждал, что вот сейчас его окликнут, позовут куда-то или о чем-то попросят. Исполнять чужую просьбу ему положено было на роду, он и жил тем, что мог нечаянно кому-то понадобиться и облегчить чью-то участь. Ходил он в льняной до колен рубахе, схваченной по поясу пеньковой веревочкой, позже замененной тканым поясом. Его чаще всего можно было видеть в церкви, где он ходил с веничком, наводя чистоту, или на монастырском огороде, где копал грядки, или у постели тяжелобольного, куда его постоянно зазывали. Никто толком не знал, есть ли у него собственный угол, потому что Тихий переходил из одной избы в другую, как пастух, которого нанимали на лето, и везде его привечали, везде он обретал приют и пищу.
По скупым обмолвкам можно было догадаться, что Тракелин изрядно исходил родную землю и к Ветке прибился в тот год, когда она стала обновляться. В ту пору появился на ее земле новый, неукротимый и властный черный поп Феодосий. По его воле мужики, истосковавшиеся по церковной службе, стали возводить церковь, весело стучали топорами, перебирая старую молельню, расширяя ее, поднимая ввысь, ставя колокольню. Молельню строили еще при московском попе Кузьме из прихода Всех святых на Кулишках, откуда он, не приняв никоновские новины, подался сначала в Стародубье, в Малороссию, а потом уже, когда и там стали приневоливать и грозить расправой за веру, вместе с двадцатью однодумцами перешел польский рубеж. На чужую землю они ступили робко, а ну как и отсюда погонят или возьмут в полон, но вышло все лучше, чем ожидали. Польский король, узнав, что за люди поселились на его земле в ветхих времянках, живо размыслил, что от них не будет вреда и урона, и прислал пришельцам охранные грамоты, по которым старообрядцы могли жить вольно, не боясь притеснений и обид, молиться, как им хочется. А чтобы блюсти порядок, сами должны управляться своими выборными, иметь угодья, сенокосы, заводить сады, ловить рыбу в озерах и реках, платя оброк пану. Переселенцы тогда взялись за топоры, срубили избы, молельню, монастырь, и скоро к первой слободе, названной Веткой, потому что построилась на островке, ответвленном от реки Сож узким проливом, прилепились и другие слободы и скиты, широко раскинулись окрест разные поселения. Пастыри в церкви сменяли друг друга. Перед тем как появиться Феодосию, справлял службу кроткий, но неколебимый духом Иосаф. Он решился возвести церковь, потому что имел для освящения антиминс-плат с изображением положения во гроб Исуса Христа. Тот антиминс много лет назад привезла ему вездесущая и неуловимая старица Меланья, знавшая
и святую боярыню Морозову, и протопопа Аввакума, и иных мучеников за веру, а перед тем как отправиться доживать век в приютившую ее пустынь, принесла Иосафу этот бесценный дар — антиминс, без которого не возникла бы на Ветке церковь...
Тихий угодил на Ветку к открытию и освящению новой церкви. На торжество собралась великая толпа. Не все уместились в церкви, молились и на улице. Служили три попа, пел громкогласный хор, звонил колокол, и благовест его широко плыл по округе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Долго ли скоро ли, но весть о кончине государя долетела и до Ветки, где в ту пору жили в слободах старообрядцы-поповцы, покинувшие пределы русской земли еще при Алексее Михайловиче Тишайшем, когда начались гонения на ревнителей старой веры, поначалу беглые селились в Стародубье, по эту сторону рубежа, а уж при Софье, после ее жестоких указов, кинулись дальше, ища защиты у чужого польского короля. Русь дождалась конца света — сиротели деревни, сиротели, зарастая бурьяном, поля, люди дичали в запустении и нищете. Из года в год на польскую сторону накатывали новые волны пришельцев — кто искал спасения от никонианской ереси и Антихристового поветрия, кто скрывался от поборов, от кабалы, беспросветной царской службы и войн. Не надеясь на спасение в родной земле, люди устремлялись дальше, в неведомые страны — Румынию, Швецию, Австрию, Порту — и, по слухам, добирались даже до китайских владений, а то и до японских островов и Америки.
Весть о смерти Петра принес на Ветку странник Тихий — в то время по Руси немало гуляло бродяжных людей. Имя странника было Тракелин, что означало по дониконовским святцам Тихий, на это имя он и отзывался. Он и на самом деле был тих и смирен, ходил по земле неслышным шагом, был молчалив, но не скрытен, худ и непомерно высок. Летом и зимой он не прикрывал головы, до того были густы его русые, рано поседевшие волосы; борода же была невзрачная и тощая, кустилась волнистым клочком на бледном худощавом лице, а глаза, большие и зоркие, светились ласково — казалось, он постоянно ждал, что вот сейчас его окликнут, позовут куда-то или о чем-то попросят. Исполнять чужую просьбу ему положено было на роду, он и жил тем, что мог нечаянно кому-то понадобиться и облегчить чью-то участь. Ходил он в льняной до колен рубахе, схваченной по поясу пеньковой веревочкой, позже замененной тканым поясом. Его чаще всего можно было видеть в церкви, где он ходил с веничком, наводя чистоту, или на монастырском огороде, где копал грядки, или у постели тяжелобольного, куда его постоянно зазывали. Никто толком не знал, есть ли у него собственный угол, потому что Тихий переходил из одной избы в другую, как пастух, которого нанимали на лето, и везде его привечали, везде он обретал приют и пищу.
По скупым обмолвкам можно было догадаться, что Тракелин изрядно исходил родную землю и к Ветке прибился в тот год, когда она стала обновляться. В ту пору появился на ее земле новый, неукротимый и властный черный поп Феодосий. По его воле мужики, истосковавшиеся по церковной службе, стали возводить церковь, весело стучали топорами, перебирая старую молельню, расширяя ее, поднимая ввысь, ставя колокольню. Молельню строили еще при московском попе Кузьме из прихода Всех святых на Кулишках, откуда он, не приняв никоновские новины, подался сначала в Стародубье, в Малороссию, а потом уже, когда и там стали приневоливать и грозить расправой за веру, вместе с двадцатью однодумцами перешел польский рубеж. На чужую землю они ступили робко, а ну как и отсюда погонят или возьмут в полон, но вышло все лучше, чем ожидали. Польский король, узнав, что за люди поселились на его земле в ветхих времянках, живо размыслил, что от них не будет вреда и урона, и прислал пришельцам охранные грамоты, по которым старообрядцы могли жить вольно, не боясь притеснений и обид, молиться, как им хочется. А чтобы блюсти порядок, сами должны управляться своими выборными, иметь угодья, сенокосы, заводить сады, ловить рыбу в озерах и реках, платя оброк пану. Переселенцы тогда взялись за топоры, срубили избы, молельню, монастырь, и скоро к первой слободе, названной Веткой, потому что построилась на островке, ответвленном от реки Сож узким проливом, прилепились и другие слободы и скиты, широко раскинулись окрест разные поселения. Пастыри в церкви сменяли друг друга. Перед тем как появиться Феодосию, справлял службу кроткий, но неколебимый духом Иосаф. Он решился возвести церковь, потому что имел для освящения антиминс-плат с изображением положения во гроб Исуса Христа. Тот антиминс много лет назад привезла ему вездесущая и неуловимая старица Меланья, знавшая
и святую боярыню Морозову, и протопопа Аввакума, и иных мучеников за веру, а перед тем как отправиться доживать век в приютившую ее пустынь, принесла Иосафу этот бесценный дар — антиминс, без которого не возникла бы на Ветке церковь...
Тихий угодил на Ветку к открытию и освящению новой церкви. На торжество собралась великая толпа. Не все уместились в церкви, молились и на улице. Служили три попа, пел громкогласный хор, звонил колокол, и благовест его широко плыл по округе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169