Костер горел перед входом снаружи, а не внутри.
У каждой палатки находились, яростно лая, по три-четыре собаки. Люди
вышли посмотреть на причину такого шума. Насколько я могла судить при
слабом свете, все эти люди имели тот же цвет кожи и те же черты, что и
мой захватчик, так что трудно было сказать, племя это или семейный клан.
Когда сани остановились на опушке леса, люди подошли ближе, и я сочла за
благо прикинуться, что все еще не пришла в себя.
С меня сдернули покрывавшие меня меха, подняли и отнесли туда, где
запах кухни смешивался с запахом свежих шкур, собак и чужих тел. Меня
бросили на кучу чего-то, что прогнулось достаточно мягко для моего
болевшего тела, но не избавившего меня от добавочной болезненной
встряски. Я услышала разговор, почувствовала тепло и даже увидела свет
через закрытые веки: видимо, кто-то поднес к моему лицу факел. Во время
моего путешествия я каким-то образом потеряла шапку, так что мои волосы
растрепались.
Чьи-то пальцы потянули их, повернув мою голову, и я услышала
взволнованные восклицания, как будто моя внешность их удивила.
В конце концов меня оставили в покое, и я лежала, боясь
пошевельнуться, и внимательно прислушивалась, чтобы узнать, есть ли
кто-нибудь здесь рядом. Если нет, мне бы очень хотелось осмотреться.
Я начала мысленный счет до пятидесяти, до ста - и тогда рискнула
открыть глаза, не шевелясь и не поворачивая головы.
Может быть, даже такой ограниченный обзор поможет мне оценить моих
захватчиков.
Я досчитала до сотни, потом из осторожности еще до сотни и затем
решилась.
К моему счастью, люди племени при осмотре повернули мою голову к
отверстию палатки, так что я могла кое-что увидеть.
Я лежала на куче мохнатых шкур, положенных на свежесрубленные ветки,
еще достаточно гибкие, чтобы создать некоторый комфорт. Направо стояло
несколько ящиков, тоже покрытых шкурами, очищенными от меха, и
разрисованными когда-то яркими узорами, теперь уже потускневшими и
осыпавшимися. Я не нашла ни одного знакомого мне символа.
По другую сторону двери висела рама с зарубками, в которые были с
наклоном вставлены узкие полки. Они были завалены мешками, деревянными
ящиками и посудой, хорошо сделанной, но без декоративных узоров. Там же
висело два охотничьих копья.
Освещение, при котором, я все это видела, привело меня в изумление.
Из центрального шеста тянулись к сторонам палатки два шнура, на них
висели полосы тонкого материала, похожего на самый лучший шелк, какой
иногда привозили из-за моря рейдеры салкаров. В этой газовой сетке
запутались мириады крошечных насекомых, причем не мертвых, которые
остаются в паутине, а живых. Каждое насекомое было искоркой света, так
что все вместе они освещали палатку - не так ярко, как я привыкла, но
достаточно, чтобы все видеть.
Я с удивлением осматривалась. В это время вошел чужак и увидел мои
открытые глаза. Злясь на свою глупость, я состроила испуганное лицо, и
завертелась, как бы желая убежать, но не имея к этому возможности.
Он встал на колени возле моего ложа критически и оценивающе оглядел
меня, затем грубо просунул руку под мою куртку, так что я не могла
ошибиться в его намерениях. Теперь мне не надо было разыгрывать страх; я
и в самом деле испугалась.
Играть роль покорной самки я больше не могла и не собиралась без
борьбы позволить ему сделать то, что он хотел сделать. Я тщетно
наклоняла голову, чтобы вцепиться зубами в его руки, которые теперь
рвали мою куртку и тунику под ней. Затем подняла колени и старалась
ударить его.
Похоже, он рассматривал это как игру, и она ему нравилась. Он присел
на пятки, и его ухмылка обещала мне большее зло, чем я могла ожидать.
Вероятно, ему хотелось продлить мое унижение, потому что он не продолжал
своих действий, а сидел и смотрел на меня, как бы обдумывая следующий
шаг и предвкушая заранее то, что он сделает.
Но ему так и не представилась эта возможность. Послышался резкий
оклик, и из-за дверного полотнища показалась голова и плечи женщины
племени.
У нее было такое же широкое и плоское лицо, как и у мужчины, но
волосы были уложены в замысловатую башню. В шпильки в ее волосах были
вставлены драгоценные камни, игравшие на свету. Ее свободное меховое
пальто было распахнуто, под ним, несмотря на холодную погоду, выше талии
ничего не было, кроме множества ожерелий из драгоценных камней. Соски
тяжелых грудей были покрашены в желтый цвет. Такого же цвета лепестки
расходились по радиусам от них, имитируя цветок.
Разговаривая с моим захватчиком, она рассматривала меня с какой-то
надменной веселостью, и у нее был властный вид, как у Мудрых женщин
низшего ранга. Я не предполагала найти такой у этого народа.
Впрочем, с чего я взяла, что в этом обществе главенствует мужчина?
Только из-за манеры, с какой этот чужак обращался со мной?
Они говорили со странным акцентом и очень быстро. Я кое-что
улавливала, но общего смысла не понимала. Я снова пожалела о моей
утраченной силе, даже о самой малой части ее. Только тот, кто обладал ею
и потерял, мог бы понять мои чувства. Эта великая потеря больше чем
наполовину опустошала меня.
Хотя я и не понимала их слов, но мне было ясно, что гнев их
усиливался, и что женщина приказывала мужчине сделать что-то, в чем он
давал клятву. Один раз она повернулась к двери и сделала жест, который я
расценивала как намек, что она зовет кого-то поддержать ее приказ.
Злобная усмешка исчезла с его толстогубого лица. Оно стало таким
угрюмо-мрачным, что я бы на месте этой женщины испугалась. Но ее
надменность и нетерпеливость росли, и она опять вернулась, как будто
подмога, которую она хотела позвать стояла за дверью. Но прежде чем она
позвала - если и собиралась, ее прервал низкий медный гул,
воспринимающийся человеческими ушами, как многократное эхо.
Услышав это, я на секунду забыла, где я и какие еще испытания
предстоят мне.
Этот гудящий звук пробудил во мне то, что я считала навеки утерянным
- не только крохи памяти, но и немедленный ответ, который был для меня
таким разительным и ошеломляющим, что я чуть не вскрикнула.
Моя Власть была стерта, но память нет.
Я помнила искусство чар, господство воли и мысли, которому меня
обучали, но не могла ими воспользоваться. Память сказала мне, что в этом
варварском лагере прозвучал духовный гонг. Кто мог пользоваться этим
колдовским орудием в таком месте?
Женщина явно торжествовала, мой захватчик беспокойно хмурился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299
У каждой палатки находились, яростно лая, по три-четыре собаки. Люди
вышли посмотреть на причину такого шума. Насколько я могла судить при
слабом свете, все эти люди имели тот же цвет кожи и те же черты, что и
мой захватчик, так что трудно было сказать, племя это или семейный клан.
Когда сани остановились на опушке леса, люди подошли ближе, и я сочла за
благо прикинуться, что все еще не пришла в себя.
С меня сдернули покрывавшие меня меха, подняли и отнесли туда, где
запах кухни смешивался с запахом свежих шкур, собак и чужих тел. Меня
бросили на кучу чего-то, что прогнулось достаточно мягко для моего
болевшего тела, но не избавившего меня от добавочной болезненной
встряски. Я услышала разговор, почувствовала тепло и даже увидела свет
через закрытые веки: видимо, кто-то поднес к моему лицу факел. Во время
моего путешествия я каким-то образом потеряла шапку, так что мои волосы
растрепались.
Чьи-то пальцы потянули их, повернув мою голову, и я услышала
взволнованные восклицания, как будто моя внешность их удивила.
В конце концов меня оставили в покое, и я лежала, боясь
пошевельнуться, и внимательно прислушивалась, чтобы узнать, есть ли
кто-нибудь здесь рядом. Если нет, мне бы очень хотелось осмотреться.
Я начала мысленный счет до пятидесяти, до ста - и тогда рискнула
открыть глаза, не шевелясь и не поворачивая головы.
Может быть, даже такой ограниченный обзор поможет мне оценить моих
захватчиков.
Я досчитала до сотни, потом из осторожности еще до сотни и затем
решилась.
К моему счастью, люди племени при осмотре повернули мою голову к
отверстию палатки, так что я могла кое-что увидеть.
Я лежала на куче мохнатых шкур, положенных на свежесрубленные ветки,
еще достаточно гибкие, чтобы создать некоторый комфорт. Направо стояло
несколько ящиков, тоже покрытых шкурами, очищенными от меха, и
разрисованными когда-то яркими узорами, теперь уже потускневшими и
осыпавшимися. Я не нашла ни одного знакомого мне символа.
По другую сторону двери висела рама с зарубками, в которые были с
наклоном вставлены узкие полки. Они были завалены мешками, деревянными
ящиками и посудой, хорошо сделанной, но без декоративных узоров. Там же
висело два охотничьих копья.
Освещение, при котором, я все это видела, привело меня в изумление.
Из центрального шеста тянулись к сторонам палатки два шнура, на них
висели полосы тонкого материала, похожего на самый лучший шелк, какой
иногда привозили из-за моря рейдеры салкаров. В этой газовой сетке
запутались мириады крошечных насекомых, причем не мертвых, которые
остаются в паутине, а живых. Каждое насекомое было искоркой света, так
что все вместе они освещали палатку - не так ярко, как я привыкла, но
достаточно, чтобы все видеть.
Я с удивлением осматривалась. В это время вошел чужак и увидел мои
открытые глаза. Злясь на свою глупость, я состроила испуганное лицо, и
завертелась, как бы желая убежать, но не имея к этому возможности.
Он встал на колени возле моего ложа критически и оценивающе оглядел
меня, затем грубо просунул руку под мою куртку, так что я не могла
ошибиться в его намерениях. Теперь мне не надо было разыгрывать страх; я
и в самом деле испугалась.
Играть роль покорной самки я больше не могла и не собиралась без
борьбы позволить ему сделать то, что он хотел сделать. Я тщетно
наклоняла голову, чтобы вцепиться зубами в его руки, которые теперь
рвали мою куртку и тунику под ней. Затем подняла колени и старалась
ударить его.
Похоже, он рассматривал это как игру, и она ему нравилась. Он присел
на пятки, и его ухмылка обещала мне большее зло, чем я могла ожидать.
Вероятно, ему хотелось продлить мое унижение, потому что он не продолжал
своих действий, а сидел и смотрел на меня, как бы обдумывая следующий
шаг и предвкушая заранее то, что он сделает.
Но ему так и не представилась эта возможность. Послышался резкий
оклик, и из-за дверного полотнища показалась голова и плечи женщины
племени.
У нее было такое же широкое и плоское лицо, как и у мужчины, но
волосы были уложены в замысловатую башню. В шпильки в ее волосах были
вставлены драгоценные камни, игравшие на свету. Ее свободное меховое
пальто было распахнуто, под ним, несмотря на холодную погоду, выше талии
ничего не было, кроме множества ожерелий из драгоценных камней. Соски
тяжелых грудей были покрашены в желтый цвет. Такого же цвета лепестки
расходились по радиусам от них, имитируя цветок.
Разговаривая с моим захватчиком, она рассматривала меня с какой-то
надменной веселостью, и у нее был властный вид, как у Мудрых женщин
низшего ранга. Я не предполагала найти такой у этого народа.
Впрочем, с чего я взяла, что в этом обществе главенствует мужчина?
Только из-за манеры, с какой этот чужак обращался со мной?
Они говорили со странным акцентом и очень быстро. Я кое-что
улавливала, но общего смысла не понимала. Я снова пожалела о моей
утраченной силе, даже о самой малой части ее. Только тот, кто обладал ею
и потерял, мог бы понять мои чувства. Эта великая потеря больше чем
наполовину опустошала меня.
Хотя я и не понимала их слов, но мне было ясно, что гнев их
усиливался, и что женщина приказывала мужчине сделать что-то, в чем он
давал клятву. Один раз она повернулась к двери и сделала жест, который я
расценивала как намек, что она зовет кого-то поддержать ее приказ.
Злобная усмешка исчезла с его толстогубого лица. Оно стало таким
угрюмо-мрачным, что я бы на месте этой женщины испугалась. Но ее
надменность и нетерпеливость росли, и она опять вернулась, как будто
подмога, которую она хотела позвать стояла за дверью. Но прежде чем она
позвала - если и собиралась, ее прервал низкий медный гул,
воспринимающийся человеческими ушами, как многократное эхо.
Услышав это, я на секунду забыла, где я и какие еще испытания
предстоят мне.
Этот гудящий звук пробудил во мне то, что я считала навеки утерянным
- не только крохи памяти, но и немедленный ответ, который был для меня
таким разительным и ошеломляющим, что я чуть не вскрикнула.
Моя Власть была стерта, но память нет.
Я помнила искусство чар, господство воли и мысли, которому меня
обучали, но не могла ими воспользоваться. Память сказала мне, что в этом
варварском лагере прозвучал духовный гонг. Кто мог пользоваться этим
колдовским орудием в таком месте?
Женщина явно торжествовала, мой захватчик беспокойно хмурился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299