Позволь показать тебе
кое-что.
Снова он извлек из пустоты зеркало. Но на этот раз в нем отразились
не я и не комната. В нем виднелась тварь - женщина - родственная той
чудовищной плакальщице. Отчасти родственная. Потому что на покатых
плечах уродливого тела сидела голова моей сестры; ее пушистые волосы
покрывали плечи и отвислые груди. И у нее не лапы, а белые человеческие
руки.
- Вот какова Каттея сейчас.
Ненависть к нему ядом поднялась в горле. Он, должно быть, понимал
это, потому что шевельнул руками, и я оказался прикованным к полу,
словно мои лапы отрастили корни.
- Ты видишь того, кому подвластны опасности этого мира. Я Динзил; я
остаюсь Динзилом. Каттея учится. Когда она полностью уподобится мне, она
будет Каттеей и здесь, и в своем мире - будет Каттеей внешне. Но она
учится хорошо и быстро. Все женщины сторонятся чудовищного. Я позволяю
ей понемногу узнавать себя - и, конечно, не говорю, что она видит себя.
Нет, она считает, что может стать такой, если не пустит в ход заклятия,
которым я ее научил. Она очень послушна. Но в тебе есть что-то, о чем я
не подозревал, Кемок Трегарт. Я считал, что большая часть твоей силы
исходит от сестры. Но нельзя легкомысленно отбрасывать любое оружие, не
подумав о его возможном будущем использовании. Итак... мы сохраним тебя,
пока не примем решение.
Он снова сделал жест, меня опять подхватил вихрь. И я оказался в
каменной клетке, где единственное желтоватое освещение исходило от моего
тела. Стены выглядят прочными и сплошными, в них ни одного отверстия. Я
скорчился в середине этого маленького холодного пространства и
задумался.
Герой... Динзил насмехался, называя меня так, и имел на это право. Я
ничего не сделал, чтобы защититься, достичь Каттеи; только преодолевал
преграды, воздвигнутые врагом. Битва вообще не была битвой, а жалкой
стычкой, которая протекала так, как хотел Динзил.
Но мысли о прошлых неудачах не позволят достичь чего-нибудь в
будущем. С самого начала этого злополучного поиска я знал, что Динзил
обладает тайными силами. На моей стороне только то, что я добрался до
Башни, - этого он не ожидал, - и то, что у меня есть меч. Я положил меч
на колени.
Оставил ли Динзил мне это оружие, потому что презирает использование
стали, или он его вообще не видел?
Я задумался. Предположим, для Динзила меч так же невидим, как для
меня Каттея! Но почему? Или почему я не испытал на нем меч, когда мы
встретились? Оглядываясь назад, я думал, что оказался словно в каких-то
путах с того момента, как вошел через дверь в курган.
Его крепость - Башня. У нее множество систем охраны, и все они не из
камня и стали, они вообще невидимы. И я мог стать их жертвой, как только
вошел.
Я ни разу не подумал о том, чтобы воспользоваться мечом, - не думал
до того момента, как оказался в клетке Динзила. Меч разрушил стену из
драгоценных камней. Может быть, он то же сделает и со стенами моей
тюрьмы?
Но что я буду делать, освободившись, - если, конечно, я еще в Башне?
Каттея бежала от меня к Динзилу. Она не признала меня. И она уже
изменилась под действием чар Динзила. Эта тварь, которую он мне показал,
- теперь, зная, что означает эта перемена, я хотел бы, чтобы она
полностью превратилась в чудовище.
Каттея обладает знаниями Эсткарпа. Но силой Мудрых женщин могли
пользоваться только девственницы. Мою мать обвиняли и в том, что она
сохранила силу, когда вышла замуж за отца. Динзил не мог сделать ее
полностью своей, потому что при этом уничтожил бы ее полезность для
себя.
Любимая... этим словом он пытался успокоить ее... Я задыхался от
гнева. Одна лапа сжала рукоять меча. Вторая коснулась полоски света,
которая принадлежала когда-то Каттее и в которую Орсия вложила свое
волшебство.
Это тоже женское волшебство. Оно помогло мне, но снаружи, не изнутри.
Что сказала тогда Орсия? Ищи сердцем...
Сердце... Что я использовал, когда отправил шарф на поиски Каттеи? Не
нынешнюю Каттею, а такую, какой она была раньше, когда мы владели лишь
врожденной силой. Мы пользовались ею так же естественно, как дышали,
спали, ходили, разговаривали. Вот такую Каттею я представил себе.
Я не могу реально коснуться шарфа, который превратился в полоску
света. Но я погрузил одну лапу в это сияние, держа второй рукоять меча.
И начал творить волшебство - не волшебство Динзила или этой земли,
вообще не волшебство Эскора. Мысленно я улетел в прошлое, назад, к своим
первым воспоминаниям, общим с Каттеей и Килланом. Мы лежим на пушистом
ковре у костра, и от костра вверх летят искры.
Ангарт, наша приемная мать, прядет, и нить непрерывно течет меж ее
искусных, вечно занятых пальцев. До меня доносится мысль Каттеи...
- Огненный лес, и на деревьях огненные птицы...
Глядя в огонь, я вижу его так, как видит она. Затем мысль Киллана:
- А вот едет со своими людьми отец. И пламя приобретает очертания
всадников на горных лошадях.
- А за ними горы... - Это мое добавление, хотя я тогда не
догадывался, как изменят горы нашу жизнь. Нет, не думай о том, что
произошло позже. Пусть воспоминания остаются четкими и чистыми!
Ангарт сверху вниз смотрит на нас: какой большой она нам тогда
казалась.
- Тише, тише. Послушайте: я расскажу вам о снежном духе и о том, как
Сэмсо перехитрил его...
Но мы не хотели успокаиваться, мы продолжали по-своему разговаривать.
Уже тогда мы знали, что у нас есть нечто такое, чего нет у остальных, но
сохранили это в тайне.
Я извлекал из памяти одно воспоминание за другим, пытался вспомнить
мельчайшие подробности, чтобы создать яркую картину. Однажды мы ехали по
весеннему полю. Киллан сорвал ветку с дерева тансен, и белые цветы с
розовыми сердцевинами издавали сладкий аромат. Я нарвал полевых цветов и
сплел венок. А потом мы дали их Каттее: корону на голову, скипетр в руку
- и сказали ей, что она прекрасна, как леди Брас, которая была так
красива, что цветы краснели от стыда, потому что не могли с ней
сравниться.
- Помню...
Эта мысль так естественно проникла в мое сознание, что вначале я ее
даже не заметил. Потом постарался справиться со своими эмоциями.
Немедленно призвал еще одно воспоминание и еще. Та, что была отчуждена,
теперь присоединилась ко мне. Мы вместе ткали ковер из нашего общего
прошлого. Я не пытался прямо обратиться к ней, только крепче привязывал
к себе общими воспоминаниями.
- Это ты... это ты, Кемок?
Именно она разорвала заклятие своими осторожными, неуверенными
вопросами.
- Да, это я. - Но больше ничего не добавил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299
кое-что.
Снова он извлек из пустоты зеркало. Но на этот раз в нем отразились
не я и не комната. В нем виднелась тварь - женщина - родственная той
чудовищной плакальщице. Отчасти родственная. Потому что на покатых
плечах уродливого тела сидела голова моей сестры; ее пушистые волосы
покрывали плечи и отвислые груди. И у нее не лапы, а белые человеческие
руки.
- Вот какова Каттея сейчас.
Ненависть к нему ядом поднялась в горле. Он, должно быть, понимал
это, потому что шевельнул руками, и я оказался прикованным к полу,
словно мои лапы отрастили корни.
- Ты видишь того, кому подвластны опасности этого мира. Я Динзил; я
остаюсь Динзилом. Каттея учится. Когда она полностью уподобится мне, она
будет Каттеей и здесь, и в своем мире - будет Каттеей внешне. Но она
учится хорошо и быстро. Все женщины сторонятся чудовищного. Я позволяю
ей понемногу узнавать себя - и, конечно, не говорю, что она видит себя.
Нет, она считает, что может стать такой, если не пустит в ход заклятия,
которым я ее научил. Она очень послушна. Но в тебе есть что-то, о чем я
не подозревал, Кемок Трегарт. Я считал, что большая часть твоей силы
исходит от сестры. Но нельзя легкомысленно отбрасывать любое оружие, не
подумав о его возможном будущем использовании. Итак... мы сохраним тебя,
пока не примем решение.
Он снова сделал жест, меня опять подхватил вихрь. И я оказался в
каменной клетке, где единственное желтоватое освещение исходило от моего
тела. Стены выглядят прочными и сплошными, в них ни одного отверстия. Я
скорчился в середине этого маленького холодного пространства и
задумался.
Герой... Динзил насмехался, называя меня так, и имел на это право. Я
ничего не сделал, чтобы защититься, достичь Каттеи; только преодолевал
преграды, воздвигнутые врагом. Битва вообще не была битвой, а жалкой
стычкой, которая протекала так, как хотел Динзил.
Но мысли о прошлых неудачах не позволят достичь чего-нибудь в
будущем. С самого начала этого злополучного поиска я знал, что Динзил
обладает тайными силами. На моей стороне только то, что я добрался до
Башни, - этого он не ожидал, - и то, что у меня есть меч. Я положил меч
на колени.
Оставил ли Динзил мне это оружие, потому что презирает использование
стали, или он его вообще не видел?
Я задумался. Предположим, для Динзила меч так же невидим, как для
меня Каттея! Но почему? Или почему я не испытал на нем меч, когда мы
встретились? Оглядываясь назад, я думал, что оказался словно в каких-то
путах с того момента, как вошел через дверь в курган.
Его крепость - Башня. У нее множество систем охраны, и все они не из
камня и стали, они вообще невидимы. И я мог стать их жертвой, как только
вошел.
Я ни разу не подумал о том, чтобы воспользоваться мечом, - не думал
до того момента, как оказался в клетке Динзила. Меч разрушил стену из
драгоценных камней. Может быть, он то же сделает и со стенами моей
тюрьмы?
Но что я буду делать, освободившись, - если, конечно, я еще в Башне?
Каттея бежала от меня к Динзилу. Она не признала меня. И она уже
изменилась под действием чар Динзила. Эта тварь, которую он мне показал,
- теперь, зная, что означает эта перемена, я хотел бы, чтобы она
полностью превратилась в чудовище.
Каттея обладает знаниями Эсткарпа. Но силой Мудрых женщин могли
пользоваться только девственницы. Мою мать обвиняли и в том, что она
сохранила силу, когда вышла замуж за отца. Динзил не мог сделать ее
полностью своей, потому что при этом уничтожил бы ее полезность для
себя.
Любимая... этим словом он пытался успокоить ее... Я задыхался от
гнева. Одна лапа сжала рукоять меча. Вторая коснулась полоски света,
которая принадлежала когда-то Каттее и в которую Орсия вложила свое
волшебство.
Это тоже женское волшебство. Оно помогло мне, но снаружи, не изнутри.
Что сказала тогда Орсия? Ищи сердцем...
Сердце... Что я использовал, когда отправил шарф на поиски Каттеи? Не
нынешнюю Каттею, а такую, какой она была раньше, когда мы владели лишь
врожденной силой. Мы пользовались ею так же естественно, как дышали,
спали, ходили, разговаривали. Вот такую Каттею я представил себе.
Я не могу реально коснуться шарфа, который превратился в полоску
света. Но я погрузил одну лапу в это сияние, держа второй рукоять меча.
И начал творить волшебство - не волшебство Динзила или этой земли,
вообще не волшебство Эскора. Мысленно я улетел в прошлое, назад, к своим
первым воспоминаниям, общим с Каттеей и Килланом. Мы лежим на пушистом
ковре у костра, и от костра вверх летят искры.
Ангарт, наша приемная мать, прядет, и нить непрерывно течет меж ее
искусных, вечно занятых пальцев. До меня доносится мысль Каттеи...
- Огненный лес, и на деревьях огненные птицы...
Глядя в огонь, я вижу его так, как видит она. Затем мысль Киллана:
- А вот едет со своими людьми отец. И пламя приобретает очертания
всадников на горных лошадях.
- А за ними горы... - Это мое добавление, хотя я тогда не
догадывался, как изменят горы нашу жизнь. Нет, не думай о том, что
произошло позже. Пусть воспоминания остаются четкими и чистыми!
Ангарт сверху вниз смотрит на нас: какой большой она нам тогда
казалась.
- Тише, тише. Послушайте: я расскажу вам о снежном духе и о том, как
Сэмсо перехитрил его...
Но мы не хотели успокаиваться, мы продолжали по-своему разговаривать.
Уже тогда мы знали, что у нас есть нечто такое, чего нет у остальных, но
сохранили это в тайне.
Я извлекал из памяти одно воспоминание за другим, пытался вспомнить
мельчайшие подробности, чтобы создать яркую картину. Однажды мы ехали по
весеннему полю. Киллан сорвал ветку с дерева тансен, и белые цветы с
розовыми сердцевинами издавали сладкий аромат. Я нарвал полевых цветов и
сплел венок. А потом мы дали их Каттее: корону на голову, скипетр в руку
- и сказали ей, что она прекрасна, как леди Брас, которая была так
красива, что цветы краснели от стыда, потому что не могли с ней
сравниться.
- Помню...
Эта мысль так естественно проникла в мое сознание, что вначале я ее
даже не заметил. Потом постарался справиться со своими эмоциями.
Немедленно призвал еще одно воспоминание и еще. Та, что была отчуждена,
теперь присоединилась ко мне. Мы вместе ткали ковер из нашего общего
прошлого. Я не пытался прямо обратиться к ней, только крепче привязывал
к себе общими воспоминаниями.
- Это ты... это ты, Кемок?
Именно она разорвала заклятие своими осторожными, неуверенными
вопросами.
- Да, это я. - Но больше ничего не добавил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299