Она разобрала ее, взбила подушку, вытряхнула одеяло. Под подушкой лежала расческа — забыли, наверно.
— Где ты, Сюзи? — позвал ее Варужан.— Здесь есть кое-что поинтереснее.
Она не отозвалась.
Зашла во вторую спальню, лихорадочно разобрала, перетряхнула,пригладила постель.
— Сюзи!..
А это, конечно, кухня. Сюзи печально посмотрела на стопку запыленных тарелок, на кофейные чашки. И вдруг у нее возникло глупое желание сварить кофе.
Через узкое кухонное окно едва пробивался свет. Сюзи потянулась к выключателю, но лампочка не загорелась. Ясное дело, о каком электричестве может идти речь в покинутом селе? Давно вырубили.
— Сюзи!
Она в каком-то замешательстве вернулась в гостиную.
— Смотри, Сюзи, что они написали.
Обеденный стол был покрыт белой бумажной скатертью, порядком пожелтевшей, но буквы выделялись на ней четко, надпись была свежая.
— Читай, читай,— сказал Варужан,— мы — удивительный народ. Сюзи склонилась над бумажной скатертью. «Я женился бы на одной
из вас. Но где вы?»—было написано зелеными чернилами, и даже подпись стояла. «Вы просто засиделись в девках, а все остальное индийское кино». Это тоже было написано зелеными чернилами. Сюзи захотелось ругнуться — жаль, женщинам не положено. Кто-то другой синим фломастером нервно написал: «Мне стыдно, что я мужчина». И подписался: Варужан Симонян. За этого Варужана я бы вышла, подумала Сюзи.
— Этот дом станет местом паломничества,— сказал Варужан.
— Если вскоре не развалится,— и девушка скользнула отрешенным взглядом по скатерти.— Нет, не дадим развалиться. Ведь мы из-за такого с ума сходим. Весть об этом доме только-только начинает распространяться. Сюда станут люди приезжать, во дворе шашлык жарить, есть-пить за этим столом, длинные тосты произносить за здоровье сестер, свечки жечь... Видали ведь у порога?
— А не известно, куда отправились сестры?
Сюзи взглянула на него холодно, почти враждебно:
— Что — материал подходящий? Какой факт для ваших литературных нотаций! Вы хлопнете им наше поколение по башке! Так?..
— Сюзи, разве здесь место для...
— Место! Я вам скажу кое-что и похлеще.
— Вчерашнего не достаточно?
— Вчера была увертюра.
— Ну что ж, я тебя слушаю,— ответил Варужан с беспомощной покорностью, хотя Сюзи не походила ни на палача, ни на инквизитора.
— Вы меня совсем не припоминаете?.. Нет-нет, до поезда.
— Нет, не припоминаю. Разве мы виделись раньше в Ереване?
— Да, виделись. В редакции. Потом у вас дома. Удивлены?.. Вы меня ненавидите?
— Сюзи!
— Ненавидите. Вы бы меня не выбрали в свои героини, предпочитаете, уж извините, героев послабее, которые вам услужливо подчиняются: делают все, что вы прикажете. А я сильная, я непредсказуемая, и потому вы теряетесь. Не знаете, что я выкину через минуту.
— Этого я уж точно не знаю.
— И потом... Вам нужны слабые герои, чтобы опекать их, защищать, наставлять и чтобы они при этом зачарованно вам внимали. Я же неудобная, я сопротивляюсь.
— Сюзи, но...
— Знаете, почему вы пока еще ко мне терпимы? Изучаете меня, я для вас литературный материал, думаете — покопаюсь, узнаю ее получше, авось пригодится... А я... я всего лишь несчастная, беспомощная девушка с искалеченной биографией...— Сюзи вдруг всхлипнула, и слезы вырвались из-под ее накрашенных век.
Варужан вконец опешил — не ожидал такого перехода. Хотел было погладить ее по голове, успокоить.
— Не смейте меня жалеть! — почти крикнула девушка и вдруг сразу успокоилась, и слезы застыли на ее ресницах.
— Говори, Сюзи, рассказывай.
И она рассказала. На пятом курсе, то есть года три назад, ее стал преследовать один из лекторов. Сначала намеки на свидание, затем откровенные предложения. Видя, что девушка не реагирует, срезал ее на январской сессии. Нет, она не может утверждать, что знала предмет блестяще, но студенты куда слабее ее получили пятерки. Пошла пересдавать, и все, как и следовало ожидать, повторилось. Что делать?..
— И я отправилась к вам в редакцию. В то время я вами зачитывалась. Вы куда-то спешили, но все же выслушали меня. Слушали очень рассеянно, но несколько минут мне тем не менее уделили. Напряглись, когда я назвала вам имя и фамилию того лектора... Потом сказали, что, к сожалению, у вас неотложное дело, и предложили зайти вечером к вам домой, чтобы «поговорить в более спокойной обстановке». Я тут же согласилась, хотя про вас и ходили недобрые слухи, что, мол, вы... А я не верила. Одна девица, которая была от вас без ума, всем вокруг рассказывала, что пришла к вам домой, а вы, мягко говоря, себя дурно вели. Потом-то я узнала, что вы ее просто-напросто выставили вежливо, а женщины этого не прощают. Но это так, к слову.
— Ну, и что дальше? — Что-то вроде бы стало пробуждаться в самой глубине памяти Варужана: подобных признаний он выслушал в редакции немало, но Сюзи так до конца и не вспомнил.
— Я к вам пришла спросить совета, как поступить. Вы обещали подумать, помочь, записали мой домашний телефон, сказали, позвоните... Не позвонили... А телефон в те дни был для меня самым важным предметом на свете. Я подскакивала от каждого звонка, не позволяла подходить к телефону никому из домашних — боялась, что вы, если трубку возьмет кто-нибудь другой, постараетесь избежать со мной прямого разговора. Дома никто ничего не знал... Почему вы не позвонили?
Вопрос прозвучал, как пощечина. А Варужан был в полной растерянности, но в памяти его кое-что уже начало проясняться.
— ...И я с отчаянья решилась—мне так хотелось завершить учебу, вступить в жизнь, найти свое место под солнцем.— Девушка нервно засмеялась.— Этот лектор был холост и имел отдельную квартиру. Он сказал, что примет у меня экзамен. Сами понимаете, в своей спальне... Я совершила еще одну глупость. Я встречалась с одним парнем с нашего курса, он меня вроде бы любил. Так вот перед тем, как идти в спальню лектора сдавать ему экзамен, я... отдалась своему парню. Своему...— она горько рассмеялась.— Он хоть и растерялся, но мой подарок принял... А вы в гостинице почему отказались? Я удивлена... Не изображайте негодования, но единственное, за что я вам благодарна, это за ваше поведение тогда, у вас дома, и вчера, в гостинице.
— Сюзи...
— Я сейчас закончу... Да, пошла к так называемому лектору. Была готова ко всему, покорилась судьбе, тем паче что терять мне вроде бы нечего — свою невинность я подарила человеку, которого любила. Вернее, тогда я думала, что люблю... Прихожу я, значит, к нему, а там для «экзамена» все готово: полутьма, на столе холодное шампанское. Я выпила фужер, чтоб отупеть. Но когда он своими влажными лапами попытался обнять меня за талию, я плюнула, да, плюнула ему прямо в глаза, вырвалась и убежала. На улице мне почему-то очень захотелось позвонить вам, но было поздно, постеснялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
— Где ты, Сюзи? — позвал ее Варужан.— Здесь есть кое-что поинтереснее.
Она не отозвалась.
Зашла во вторую спальню, лихорадочно разобрала, перетряхнула,пригладила постель.
— Сюзи!..
А это, конечно, кухня. Сюзи печально посмотрела на стопку запыленных тарелок, на кофейные чашки. И вдруг у нее возникло глупое желание сварить кофе.
Через узкое кухонное окно едва пробивался свет. Сюзи потянулась к выключателю, но лампочка не загорелась. Ясное дело, о каком электричестве может идти речь в покинутом селе? Давно вырубили.
— Сюзи!
Она в каком-то замешательстве вернулась в гостиную.
— Смотри, Сюзи, что они написали.
Обеденный стол был покрыт белой бумажной скатертью, порядком пожелтевшей, но буквы выделялись на ней четко, надпись была свежая.
— Читай, читай,— сказал Варужан,— мы — удивительный народ. Сюзи склонилась над бумажной скатертью. «Я женился бы на одной
из вас. Но где вы?»—было написано зелеными чернилами, и даже подпись стояла. «Вы просто засиделись в девках, а все остальное индийское кино». Это тоже было написано зелеными чернилами. Сюзи захотелось ругнуться — жаль, женщинам не положено. Кто-то другой синим фломастером нервно написал: «Мне стыдно, что я мужчина». И подписался: Варужан Симонян. За этого Варужана я бы вышла, подумала Сюзи.
— Этот дом станет местом паломничества,— сказал Варужан.
— Если вскоре не развалится,— и девушка скользнула отрешенным взглядом по скатерти.— Нет, не дадим развалиться. Ведь мы из-за такого с ума сходим. Весть об этом доме только-только начинает распространяться. Сюда станут люди приезжать, во дворе шашлык жарить, есть-пить за этим столом, длинные тосты произносить за здоровье сестер, свечки жечь... Видали ведь у порога?
— А не известно, куда отправились сестры?
Сюзи взглянула на него холодно, почти враждебно:
— Что — материал подходящий? Какой факт для ваших литературных нотаций! Вы хлопнете им наше поколение по башке! Так?..
— Сюзи, разве здесь место для...
— Место! Я вам скажу кое-что и похлеще.
— Вчерашнего не достаточно?
— Вчера была увертюра.
— Ну что ж, я тебя слушаю,— ответил Варужан с беспомощной покорностью, хотя Сюзи не походила ни на палача, ни на инквизитора.
— Вы меня совсем не припоминаете?.. Нет-нет, до поезда.
— Нет, не припоминаю. Разве мы виделись раньше в Ереване?
— Да, виделись. В редакции. Потом у вас дома. Удивлены?.. Вы меня ненавидите?
— Сюзи!
— Ненавидите. Вы бы меня не выбрали в свои героини, предпочитаете, уж извините, героев послабее, которые вам услужливо подчиняются: делают все, что вы прикажете. А я сильная, я непредсказуемая, и потому вы теряетесь. Не знаете, что я выкину через минуту.
— Этого я уж точно не знаю.
— И потом... Вам нужны слабые герои, чтобы опекать их, защищать, наставлять и чтобы они при этом зачарованно вам внимали. Я же неудобная, я сопротивляюсь.
— Сюзи, но...
— Знаете, почему вы пока еще ко мне терпимы? Изучаете меня, я для вас литературный материал, думаете — покопаюсь, узнаю ее получше, авось пригодится... А я... я всего лишь несчастная, беспомощная девушка с искалеченной биографией...— Сюзи вдруг всхлипнула, и слезы вырвались из-под ее накрашенных век.
Варужан вконец опешил — не ожидал такого перехода. Хотел было погладить ее по голове, успокоить.
— Не смейте меня жалеть! — почти крикнула девушка и вдруг сразу успокоилась, и слезы застыли на ее ресницах.
— Говори, Сюзи, рассказывай.
И она рассказала. На пятом курсе, то есть года три назад, ее стал преследовать один из лекторов. Сначала намеки на свидание, затем откровенные предложения. Видя, что девушка не реагирует, срезал ее на январской сессии. Нет, она не может утверждать, что знала предмет блестяще, но студенты куда слабее ее получили пятерки. Пошла пересдавать, и все, как и следовало ожидать, повторилось. Что делать?..
— И я отправилась к вам в редакцию. В то время я вами зачитывалась. Вы куда-то спешили, но все же выслушали меня. Слушали очень рассеянно, но несколько минут мне тем не менее уделили. Напряглись, когда я назвала вам имя и фамилию того лектора... Потом сказали, что, к сожалению, у вас неотложное дело, и предложили зайти вечером к вам домой, чтобы «поговорить в более спокойной обстановке». Я тут же согласилась, хотя про вас и ходили недобрые слухи, что, мол, вы... А я не верила. Одна девица, которая была от вас без ума, всем вокруг рассказывала, что пришла к вам домой, а вы, мягко говоря, себя дурно вели. Потом-то я узнала, что вы ее просто-напросто выставили вежливо, а женщины этого не прощают. Но это так, к слову.
— Ну, и что дальше? — Что-то вроде бы стало пробуждаться в самой глубине памяти Варужана: подобных признаний он выслушал в редакции немало, но Сюзи так до конца и не вспомнил.
— Я к вам пришла спросить совета, как поступить. Вы обещали подумать, помочь, записали мой домашний телефон, сказали, позвоните... Не позвонили... А телефон в те дни был для меня самым важным предметом на свете. Я подскакивала от каждого звонка, не позволяла подходить к телефону никому из домашних — боялась, что вы, если трубку возьмет кто-нибудь другой, постараетесь избежать со мной прямого разговора. Дома никто ничего не знал... Почему вы не позвонили?
Вопрос прозвучал, как пощечина. А Варужан был в полной растерянности, но в памяти его кое-что уже начало проясняться.
— ...И я с отчаянья решилась—мне так хотелось завершить учебу, вступить в жизнь, найти свое место под солнцем.— Девушка нервно засмеялась.— Этот лектор был холост и имел отдельную квартиру. Он сказал, что примет у меня экзамен. Сами понимаете, в своей спальне... Я совершила еще одну глупость. Я встречалась с одним парнем с нашего курса, он меня вроде бы любил. Так вот перед тем, как идти в спальню лектора сдавать ему экзамен, я... отдалась своему парню. Своему...— она горько рассмеялась.— Он хоть и растерялся, но мой подарок принял... А вы в гостинице почему отказались? Я удивлена... Не изображайте негодования, но единственное, за что я вам благодарна, это за ваше поведение тогда, у вас дома, и вчера, в гостинице.
— Сюзи...
— Я сейчас закончу... Да, пошла к так называемому лектору. Была готова ко всему, покорилась судьбе, тем паче что терять мне вроде бы нечего — свою невинность я подарила человеку, которого любила. Вернее, тогда я думала, что люблю... Прихожу я, значит, к нему, а там для «экзамена» все готово: полутьма, на столе холодное шампанское. Я выпила фужер, чтоб отупеть. Но когда он своими влажными лапами попытался обнять меня за талию, я плюнула, да, плюнула ему прямо в глаза, вырвалась и убежала. На улице мне почему-то очень захотелось позвонить вам, но было поздно, постеснялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149