.. А однажды, опять-таки ночью, на кладбище отправился. Я на рассвете пошла за ним, привела... Он ведь и меня вместе с собой заживо сжигал...»
Юноши — одному едва исполнилось двадцать лет, второму восемнадцать — сразу повзрослели. Отец... Прошлое въелось в каждую его клеточку, просачивалось в его темно-красную кровь. «Наш отец был вдвойне несчастным,— сказал Джордж.— Он запретил себе иметь даже воспоминания».
Похоронив отца, вернулись в Лондон. А через год не стало матери. Похоронили ее возле отца, был опять армянский священник, но некому, кроме детей, было плакать у гроба. «Похороны сироты,— сказал Джордж.— Более грустных похорон я не видел».
Тиграну естественным казалось продать дом, имущество и переселиться в Лондон. Джордж на это не согласился: «Я отучусь и возвращусь сюда. Хорошее ли, плохое ли, но это место нашего с тобой рождения. Здесь могилы наших родителей. Оба уедем — родители и на кладбище останутся сиротами!..»
И вернулся в Аддис-Абебу. Тигран же остался в Англии и спустя год после окончания университета женился на Дженни. Расстояние Лондон — Аддис-Абеба отдалило братьев друг от друга. В год они обменивались парой писем, слали поздравления к рождеству, но в Эфиопию Тигран уже не наведался ни разу. Джордж приехал в Лондон только раз — по своим делам. Сказал, что написал в какую-то ереванскую газету, которая занимается розыском родственников,— ведь один из братьев деда жил в Карсе,— может быть, ему удалось спастись?.. «Зачем тебе это?» Джордж недоуменно взглянул на брата и ничего не ответил. А через полгода после этого пришло письмо от деда Ширака...
Съездив в Армению, Джордж написал брату пространное письмо, в котором была фраза: «И ты в конце концов должен съездить на родину». Тигран на это письмо не ответил. И в Лондоне хватает армян — есть церкви, клубы, партии,— но Тигран ни с кем не поддерживает связи. У него — в отличие от отца — даже воспоминаний нет, нет армянского прошлого, местом его рождения уже была чужбина, отец хотел вернуться на родину, а его родина где? Почему Российская Армения — его родина?
За границей повернуться к Армении означает повернуться к армянам диаспоры. Но и таких позывов у Тиграна не было. Он архитектор, и все его окружение—коллеги по работе, студенты, заказчики — англичане. Родные и друзья жены, друзья дочек — тоже англичане. Дела у Тиграна шли неплохо: лекции по архитектуре в университете, один-два заказных проекта в год, заграничные командировки, а счет в банке год от году все более округлялся, делался все более солидным. Зачем ему куда-то «поворачиваться»? И тем не менее «повернулся». Причиной тому послужило письмо брата его дедушки из далекой ирреальной Армении... (И зачем надо было Джорджу сообщать там его адрес?) На письмо Тигран, правда, не ответил, но мысль, независимо от него, вдруг отрывалась от повседневных забот и уносила его в прошлое отца и деда, заставляла думать об Армении...
Тигран заказал, и вскоре ему из Милана прислали книги по древней армянской архитектуре. Он восхитился и расстроился. Восхитился полетом мысли своих предков и расстроился: все памятники — руины.
Дед Ширак прислал ему альбом с видами Еревана — несколько зданий, особенно на центральной площади, показались ему очень интересными.
У себя на столе Тигран однажды обнаружил две книги — Вильяма Сарояна и Майкла Арлена. Понял, что это дело рук жены Дженни. Несколько дней книги так и лежали нетронутыми. Сарояна он знал, читал кое-какие его вещи, они его не грели. А Майкл Арлен был ему незнаком. Потому Тигран начал с Арлена. И судьба этого писателя показалась ему очень близкой. Отец Майкла, армянский мальчик, чудом спасшийся от резни, решает стереть из памяти прошлое, жениться на англичанке, не говорит сыну ни слова об Армении. Но сын после
смерти отца все же едет в Армению, и вся книга — история этого путешествия. Называется она «Паломничество к Арарату».В Тигране шевельнулась незнакомая доселе тоска, как-то странно защемило сердце...
Потом случилось так, что однажды ноги сами привели Тиграна к армянской церкви. Там было несколько человек, в основном старики, никого из них он не знал. Посидел несколько минут на деревянной скамье, машинально полистал Евангелие. Буквы были стройные, благородные, Тигран почувствовал что-то вроде гордости — они ни у кого не заимствованы, наши.
Церковь мало-помалу наполнялась народом, началась служба, хор состоял из нескольких голосов, видимо любительских, однако звонких, одухотворенных. Церковное песнопение, музыка заставили на миг замереть душу. Иногда хору подпевали прихожане. Тигран заметил, что подпевают в основном старые люди. Встал, вышел на улицу, но звуки патарага долго еще были с ним, в нем. Кремень его нутра размяк, и Тигран этого испугался.
В другой раз заглянул в армянский клуб, взял рюмку виски, уселся за дальний столик. Воздух был полон армянских слов, несколько из них Тигран понял. Столько армян сразу он видел разве что на похоронах своего отца...
Одна женщина вдруг очень напомнила Тиграну мать, сердце у него екнуло, он машинально улыбнулся ей, она поздоровалась, прошла. «Поздоровалась по-армянски...»
Когда Тигран уже выходил, в дверях его остановил пожилой человек и заговорил быстро, взволнованно. «Если можно, повторите по-английски»,— попросил он, смутившись. Мужчина перешел на ломаный английский: «Мы очень рады, что вы оказали нам честь, посетили наш клуб. Я его возглавляю. Если не возражаете, будем присылать вам пригласительные билеты. Будем рады, если вы свое драгоценное время... В английских газетах мы читаем о вас и гордимся».
Он удивился: неужели его знают? Был польщен — знают! Они обменялись визитными карточками.Дома вновь перечитал письмо деда Ширака, пересмотрел фотоальбом Еревана, потом до глубокой ночи не мог уснуть.
На первые приглашения клуба он никак не откликнулся, но на рождество вновь отправился в церковь. Теперь здесь было больше народу, да и хор посолиднее. Патараг его просто пленил, одна мелодия показалась уже знакомой. Может быть, мать пела? Или священник во время похорон отца? Вспомнить не мог.
В Лондоне имелся еще один армянский клуб. Как-то вечером отправился туда. Не успел войти, понял, что там какое-то торжество. Хотел повернуть назад, но в тот же миг к нему подошла хорошо одетая энергичная женщина: «О, парон Ваганян! Мы так вам рады! Садитесь за почетный стол». Ему неловко показалось отказать даме, и он покорно последовал за ней. Женщина представила его людям, сидевшим за
этим столом, все почтительно встали, поздоровались, представились. Потом обменялись визитными карточками.Таким образом начали завязываться знакомства, и уже невозможным оказалось игнорировать всё приглашения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Юноши — одному едва исполнилось двадцать лет, второму восемнадцать — сразу повзрослели. Отец... Прошлое въелось в каждую его клеточку, просачивалось в его темно-красную кровь. «Наш отец был вдвойне несчастным,— сказал Джордж.— Он запретил себе иметь даже воспоминания».
Похоронив отца, вернулись в Лондон. А через год не стало матери. Похоронили ее возле отца, был опять армянский священник, но некому, кроме детей, было плакать у гроба. «Похороны сироты,— сказал Джордж.— Более грустных похорон я не видел».
Тиграну естественным казалось продать дом, имущество и переселиться в Лондон. Джордж на это не согласился: «Я отучусь и возвращусь сюда. Хорошее ли, плохое ли, но это место нашего с тобой рождения. Здесь могилы наших родителей. Оба уедем — родители и на кладбище останутся сиротами!..»
И вернулся в Аддис-Абебу. Тигран же остался в Англии и спустя год после окончания университета женился на Дженни. Расстояние Лондон — Аддис-Абеба отдалило братьев друг от друга. В год они обменивались парой писем, слали поздравления к рождеству, но в Эфиопию Тигран уже не наведался ни разу. Джордж приехал в Лондон только раз — по своим делам. Сказал, что написал в какую-то ереванскую газету, которая занимается розыском родственников,— ведь один из братьев деда жил в Карсе,— может быть, ему удалось спастись?.. «Зачем тебе это?» Джордж недоуменно взглянул на брата и ничего не ответил. А через полгода после этого пришло письмо от деда Ширака...
Съездив в Армению, Джордж написал брату пространное письмо, в котором была фраза: «И ты в конце концов должен съездить на родину». Тигран на это письмо не ответил. И в Лондоне хватает армян — есть церкви, клубы, партии,— но Тигран ни с кем не поддерживает связи. У него — в отличие от отца — даже воспоминаний нет, нет армянского прошлого, местом его рождения уже была чужбина, отец хотел вернуться на родину, а его родина где? Почему Российская Армения — его родина?
За границей повернуться к Армении означает повернуться к армянам диаспоры. Но и таких позывов у Тиграна не было. Он архитектор, и все его окружение—коллеги по работе, студенты, заказчики — англичане. Родные и друзья жены, друзья дочек — тоже англичане. Дела у Тиграна шли неплохо: лекции по архитектуре в университете, один-два заказных проекта в год, заграничные командировки, а счет в банке год от году все более округлялся, делался все более солидным. Зачем ему куда-то «поворачиваться»? И тем не менее «повернулся». Причиной тому послужило письмо брата его дедушки из далекой ирреальной Армении... (И зачем надо было Джорджу сообщать там его адрес?) На письмо Тигран, правда, не ответил, но мысль, независимо от него, вдруг отрывалась от повседневных забот и уносила его в прошлое отца и деда, заставляла думать об Армении...
Тигран заказал, и вскоре ему из Милана прислали книги по древней армянской архитектуре. Он восхитился и расстроился. Восхитился полетом мысли своих предков и расстроился: все памятники — руины.
Дед Ширак прислал ему альбом с видами Еревана — несколько зданий, особенно на центральной площади, показались ему очень интересными.
У себя на столе Тигран однажды обнаружил две книги — Вильяма Сарояна и Майкла Арлена. Понял, что это дело рук жены Дженни. Несколько дней книги так и лежали нетронутыми. Сарояна он знал, читал кое-какие его вещи, они его не грели. А Майкл Арлен был ему незнаком. Потому Тигран начал с Арлена. И судьба этого писателя показалась ему очень близкой. Отец Майкла, армянский мальчик, чудом спасшийся от резни, решает стереть из памяти прошлое, жениться на англичанке, не говорит сыну ни слова об Армении. Но сын после
смерти отца все же едет в Армению, и вся книга — история этого путешествия. Называется она «Паломничество к Арарату».В Тигране шевельнулась незнакомая доселе тоска, как-то странно защемило сердце...
Потом случилось так, что однажды ноги сами привели Тиграна к армянской церкви. Там было несколько человек, в основном старики, никого из них он не знал. Посидел несколько минут на деревянной скамье, машинально полистал Евангелие. Буквы были стройные, благородные, Тигран почувствовал что-то вроде гордости — они ни у кого не заимствованы, наши.
Церковь мало-помалу наполнялась народом, началась служба, хор состоял из нескольких голосов, видимо любительских, однако звонких, одухотворенных. Церковное песнопение, музыка заставили на миг замереть душу. Иногда хору подпевали прихожане. Тигран заметил, что подпевают в основном старые люди. Встал, вышел на улицу, но звуки патарага долго еще были с ним, в нем. Кремень его нутра размяк, и Тигран этого испугался.
В другой раз заглянул в армянский клуб, взял рюмку виски, уселся за дальний столик. Воздух был полон армянских слов, несколько из них Тигран понял. Столько армян сразу он видел разве что на похоронах своего отца...
Одна женщина вдруг очень напомнила Тиграну мать, сердце у него екнуло, он машинально улыбнулся ей, она поздоровалась, прошла. «Поздоровалась по-армянски...»
Когда Тигран уже выходил, в дверях его остановил пожилой человек и заговорил быстро, взволнованно. «Если можно, повторите по-английски»,— попросил он, смутившись. Мужчина перешел на ломаный английский: «Мы очень рады, что вы оказали нам честь, посетили наш клуб. Я его возглавляю. Если не возражаете, будем присылать вам пригласительные билеты. Будем рады, если вы свое драгоценное время... В английских газетах мы читаем о вас и гордимся».
Он удивился: неужели его знают? Был польщен — знают! Они обменялись визитными карточками.Дома вновь перечитал письмо деда Ширака, пересмотрел фотоальбом Еревана, потом до глубокой ночи не мог уснуть.
На первые приглашения клуба он никак не откликнулся, но на рождество вновь отправился в церковь. Теперь здесь было больше народу, да и хор посолиднее. Патараг его просто пленил, одна мелодия показалась уже знакомой. Может быть, мать пела? Или священник во время похорон отца? Вспомнить не мог.
В Лондоне имелся еще один армянский клуб. Как-то вечером отправился туда. Не успел войти, понял, что там какое-то торжество. Хотел повернуть назад, но в тот же миг к нему подошла хорошо одетая энергичная женщина: «О, парон Ваганян! Мы так вам рады! Садитесь за почетный стол». Ему неловко показалось отказать даме, и он покорно последовал за ней. Женщина представила его людям, сидевшим за
этим столом, все почтительно встали, поздоровались, представились. Потом обменялись визитными карточками.Таким образом начали завязываться знакомства, и уже невозможным оказалось игнорировать всё приглашения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149