Мне одну сигаретку... Вы не присядете на минутку, а то так, на ходу...
Четвертый стул был свободен, и Арам непроизвольно подчинился.
— Господин говорит, что очень рад. Говорит, они — этот молодой человек его сын — завтра возвращаются в Стамбул, а там много армян. Спрашивает, может быть, у вас там родственники, знакомые и вы им хотите что-либо передать: письмо, небольшую посылку?
Пожилой человек говорил, а девушка переводила быстро, без знаков препинания. Говоря, мужчина обращался к Араму, а не к девушке. Арам несколько растерялся — нужно, видимо, было среагировать словом или вежливой улыбкой.
— Риза-эфенди спрашивает: может быть, у вас есть знакомые не в Стамбуле, а в другом турецком городе, для него не составит труда их разыскать... Так есть у вас родственники или знакомые в Турции?..
Арам вдавил сигарету в пепельницу:
— Были...
Пожилой человек, которого, как оказалось, звали Риза-эфенди, приветливо улыбнулся. Скорее всего, девушка перевела ответ Арама в настоящем времени.
— А вы ничего не желаете им передать?
— Я не сказал: есть. Я сказал: были...
— Извините,— девушка виновато посмотрела и поспешила исправить ошибку, которая оказалась столь существенной.
С доброжелательного лица Ризы-эфенди сошла улыбка.
— Переведите, барышня, что у меня в Стамбуле была большая родня, но все умерли...
Подвижное лицо девушки посерьезнело, она стала переводить медленнее, как бы взвешивая каждое слово.
— Все умерли?
— Да, два миллиона родных и близких. Во время эпидемии. Эта эпидемия началась в пятнадцатом году и длилась лет пять... Господин должен ее помнить...
Девушка посмотрела на Арама с недоумением. — Переводите, барышня. Не по моей вине завязался этот разговор, но теперь уж давайте переводите без редактуры.
С каждым словом переводчицы Риза-эфенди делался все мрачнее. Взор его голубых глаз затуманился.
Девушка наконец замолчала. Нужно было подняться, однако Арам нащупал под салфеткой зажигалку, потянулся за сигаретами. И вдруг Риза-эфенди заговорил, глядя в самую глубь его глаз.
— Риза-эфенди говорит, что сожалеет о случившемся... Очень глубоко сожалеет... Он помнит эту эпидемию.
Молодой человек, который до того с молчаливой сосредоточенностью углублялся в содержимое своей тарелки, вдруг пристально посмотрел на отца и что-то сказал по-турецки. Девушка переводить его слов не стала, а отец, недовольно махнув рукой, опять обратился к Араму.
— Он спрашивает, вы бывали в Турции?
— Не представилось случая.
— А хотели бы?..
— Я архитектор и всегда мечтал увидеть Стамбул, Айя-Софию,олубую мечеть...
Риза-эфенди достал из нагрудного кармана пиджака и протянул Араму визитную карточку.
— Он говорит, что будет рад видеть вас в своем доме в Стамбуле.
Арам взял визитную карточку — на одной стороне ее было написано по-турецки, на другой по-английски. Прочел: «Риза-эфенди Абду-рахман, врач, Стамбул, улица Замерзших Кошек, 18».
— Так и называется — улица Замерзших Кошек? Девушка вздохнула:
— Значит, вы знаете английский, а я тут мучаюсь. У меня бифштекс уже превратился в египетскую мумию. А был очень вкусный.
— А мое шампанское превратилось в турецкий чай. Так что мы квиты.
Потом они заговорили с Ризой-эфенди по-английски, а переводчица, тут же отвлекшись от них, начала поединок с остывшим и отвердевшим куском мяса, который совсем еще недавно именовался бифштексом. Как требовали того правила приличия, Арам тоже дал Ризе-эфенди свою визитную карточку, сказав, что очень рад будет увидеть его в Ереване. Потом почему-то достал из нагрудного кармана еще одну визитную карточку и протянул ее молодому человеку, произнеся при этом примерно те же слова.
— Зачем? — сказал молодой человек.— Мы с отцом живем в одном доме. И у меня еще нет своей визитной карточки.
Арам поднялся, вежливо простился со всеми и отошел к своему столу, который официант уже уставил разными блюдами, даже кофе успел принести. Шампанское покоилось в серебряном ведерке со льдом. Арам наполнил большой фужер, выпил. А к еде не притронулся. Сын Ризы-эфенди опять пошел танцевать с переводчицей. И тут Арам заметил, что сам Риза-эфенди серьезно, сосредоточенно курит, время от времени отпивая глоточками водку из рюмки, а к еде тоже не притронулся. ...Стало быть, нет больше Ризы-эфенди. А сын его, Энис-бей, вот-вот спустится по трапу самолета. Попытался припомнить лицо молодого человека — увы, не получилось. Зато Ризу-эфенди увидел отчетливо: тот сидит напротив и сосредоточенно смакует водку, а рюмка все полная, хотя пьет он вроде бы непрерывно, уставившись в одну ему видимую точку. Они разговаривали по-английски о разных пустяках — о погоде, кто в каких странах побывал, сколько лет сыну и прочее в том же духе. Ощущение такое, что того разговора и не было. Или, скорее, при том разговоре необходим был переводчик.
Громкоговоритель сообщал, что самолет, прибывающий из Москвы, совершит посадку через две минуты. Арам встал и приблизился к стеклянной стене, обращенной к аэродрому.
Энис-бея он узнал еще издали. Проходила группа иностранцев (итальянцы, сказал работник таможни), шумливая, пестрая, через плечо сумки, фотоаппараты. И отдельно от группы, не глядя по сторонам, шел красивый молодой человек выше среднего роста. — Энис-бей?..
— Арам-эфенди?.. Ах, Наташа, Наташа... Я ведь ее специально предупреждал, чтобы не встречали... Да еще самолет опоздал.
— Наташа в данном случае поступила правильно... Скоро получим чемоданы.
— У меня больше ничего с собой нет.— Энис-бей показал свой легкий саквояж: — Для трех-четырех дней более чем достаточно.
— Ну, тогда пойдем.
— Нам сказали, что мы поедем в центр одним автобусом с итальянцами.
— Я уже предупредил, что вы со мной. Будете жить в гостинице «Армения».
— О, сколько я вам доставил хлопот.
— Город совсем близко. Минут через пятнадцать уже будем в гостинице.
На фоне чистого, синего осеннего неба удивительно четко и величественно вырисовывалась гора.
— Арарат,— сказал Арам.
— С этой стороны он очень красив,— сказал Энис-бей.
— А с другой стороны я его не видел.
В машине молчали. Каждый, видимо, разговаривал с собой. Энис-бей рассеянно смотрел на осенние сады, дома.
— Риза-эфенди... Как это произошло? Еще раз примите мои соболезнования...
— Спасибо, эфенди...— и мягко добавил: — Мы почти ровесники. Отцу было бы приятно, если бы мы называли друг друга на «ты».
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Стук в дверь повторился. Вначале робкий, потом решительный. Кто бы это мог быть — дежурная? Но она обычно звонит. Видно, кто-то ошибся дверью — разберется, уйдет. Но опять постучали. Лениво, вяло поднялся, открыл дверь.
— Сюзи?..
— Я вас разыскала. Сделайте вид, что вы мне несказанно рады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Четвертый стул был свободен, и Арам непроизвольно подчинился.
— Господин говорит, что очень рад. Говорит, они — этот молодой человек его сын — завтра возвращаются в Стамбул, а там много армян. Спрашивает, может быть, у вас там родственники, знакомые и вы им хотите что-либо передать: письмо, небольшую посылку?
Пожилой человек говорил, а девушка переводила быстро, без знаков препинания. Говоря, мужчина обращался к Араму, а не к девушке. Арам несколько растерялся — нужно, видимо, было среагировать словом или вежливой улыбкой.
— Риза-эфенди спрашивает: может быть, у вас есть знакомые не в Стамбуле, а в другом турецком городе, для него не составит труда их разыскать... Так есть у вас родственники или знакомые в Турции?..
Арам вдавил сигарету в пепельницу:
— Были...
Пожилой человек, которого, как оказалось, звали Риза-эфенди, приветливо улыбнулся. Скорее всего, девушка перевела ответ Арама в настоящем времени.
— А вы ничего не желаете им передать?
— Я не сказал: есть. Я сказал: были...
— Извините,— девушка виновато посмотрела и поспешила исправить ошибку, которая оказалась столь существенной.
С доброжелательного лица Ризы-эфенди сошла улыбка.
— Переведите, барышня, что у меня в Стамбуле была большая родня, но все умерли...
Подвижное лицо девушки посерьезнело, она стала переводить медленнее, как бы взвешивая каждое слово.
— Все умерли?
— Да, два миллиона родных и близких. Во время эпидемии. Эта эпидемия началась в пятнадцатом году и длилась лет пять... Господин должен ее помнить...
Девушка посмотрела на Арама с недоумением. — Переводите, барышня. Не по моей вине завязался этот разговор, но теперь уж давайте переводите без редактуры.
С каждым словом переводчицы Риза-эфенди делался все мрачнее. Взор его голубых глаз затуманился.
Девушка наконец замолчала. Нужно было подняться, однако Арам нащупал под салфеткой зажигалку, потянулся за сигаретами. И вдруг Риза-эфенди заговорил, глядя в самую глубь его глаз.
— Риза-эфенди говорит, что сожалеет о случившемся... Очень глубоко сожалеет... Он помнит эту эпидемию.
Молодой человек, который до того с молчаливой сосредоточенностью углублялся в содержимое своей тарелки, вдруг пристально посмотрел на отца и что-то сказал по-турецки. Девушка переводить его слов не стала, а отец, недовольно махнув рукой, опять обратился к Араму.
— Он спрашивает, вы бывали в Турции?
— Не представилось случая.
— А хотели бы?..
— Я архитектор и всегда мечтал увидеть Стамбул, Айя-Софию,олубую мечеть...
Риза-эфенди достал из нагрудного кармана пиджака и протянул Араму визитную карточку.
— Он говорит, что будет рад видеть вас в своем доме в Стамбуле.
Арам взял визитную карточку — на одной стороне ее было написано по-турецки, на другой по-английски. Прочел: «Риза-эфенди Абду-рахман, врач, Стамбул, улица Замерзших Кошек, 18».
— Так и называется — улица Замерзших Кошек? Девушка вздохнула:
— Значит, вы знаете английский, а я тут мучаюсь. У меня бифштекс уже превратился в египетскую мумию. А был очень вкусный.
— А мое шампанское превратилось в турецкий чай. Так что мы квиты.
Потом они заговорили с Ризой-эфенди по-английски, а переводчица, тут же отвлекшись от них, начала поединок с остывшим и отвердевшим куском мяса, который совсем еще недавно именовался бифштексом. Как требовали того правила приличия, Арам тоже дал Ризе-эфенди свою визитную карточку, сказав, что очень рад будет увидеть его в Ереване. Потом почему-то достал из нагрудного кармана еще одну визитную карточку и протянул ее молодому человеку, произнеся при этом примерно те же слова.
— Зачем? — сказал молодой человек.— Мы с отцом живем в одном доме. И у меня еще нет своей визитной карточки.
Арам поднялся, вежливо простился со всеми и отошел к своему столу, который официант уже уставил разными блюдами, даже кофе успел принести. Шампанское покоилось в серебряном ведерке со льдом. Арам наполнил большой фужер, выпил. А к еде не притронулся. Сын Ризы-эфенди опять пошел танцевать с переводчицей. И тут Арам заметил, что сам Риза-эфенди серьезно, сосредоточенно курит, время от времени отпивая глоточками водку из рюмки, а к еде тоже не притронулся. ...Стало быть, нет больше Ризы-эфенди. А сын его, Энис-бей, вот-вот спустится по трапу самолета. Попытался припомнить лицо молодого человека — увы, не получилось. Зато Ризу-эфенди увидел отчетливо: тот сидит напротив и сосредоточенно смакует водку, а рюмка все полная, хотя пьет он вроде бы непрерывно, уставившись в одну ему видимую точку. Они разговаривали по-английски о разных пустяках — о погоде, кто в каких странах побывал, сколько лет сыну и прочее в том же духе. Ощущение такое, что того разговора и не было. Или, скорее, при том разговоре необходим был переводчик.
Громкоговоритель сообщал, что самолет, прибывающий из Москвы, совершит посадку через две минуты. Арам встал и приблизился к стеклянной стене, обращенной к аэродрому.
Энис-бея он узнал еще издали. Проходила группа иностранцев (итальянцы, сказал работник таможни), шумливая, пестрая, через плечо сумки, фотоаппараты. И отдельно от группы, не глядя по сторонам, шел красивый молодой человек выше среднего роста. — Энис-бей?..
— Арам-эфенди?.. Ах, Наташа, Наташа... Я ведь ее специально предупреждал, чтобы не встречали... Да еще самолет опоздал.
— Наташа в данном случае поступила правильно... Скоро получим чемоданы.
— У меня больше ничего с собой нет.— Энис-бей показал свой легкий саквояж: — Для трех-четырех дней более чем достаточно.
— Ну, тогда пойдем.
— Нам сказали, что мы поедем в центр одним автобусом с итальянцами.
— Я уже предупредил, что вы со мной. Будете жить в гостинице «Армения».
— О, сколько я вам доставил хлопот.
— Город совсем близко. Минут через пятнадцать уже будем в гостинице.
На фоне чистого, синего осеннего неба удивительно четко и величественно вырисовывалась гора.
— Арарат,— сказал Арам.
— С этой стороны он очень красив,— сказал Энис-бей.
— А с другой стороны я его не видел.
В машине молчали. Каждый, видимо, разговаривал с собой. Энис-бей рассеянно смотрел на осенние сады, дома.
— Риза-эфенди... Как это произошло? Еще раз примите мои соболезнования...
— Спасибо, эфенди...— и мягко добавил: — Мы почти ровесники. Отцу было бы приятно, если бы мы называли друг друга на «ты».
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Стук в дверь повторился. Вначале робкий, потом решительный. Кто бы это мог быть — дежурная? Но она обычно звонит. Видно, кто-то ошибся дверью — разберется, уйдет. Но опять постучали. Лениво, вяло поднялся, открыл дверь.
— Сюзи?..
— Я вас разыскала. Сделайте вид, что вы мне несказанно рады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149