Появление официанта несколько разрядило наэлектризованную обстановку, предвещавшую громы и молнии. Официант, человек уже в летах, но энергичный и живой как ртуть, втолкнул столик на колесиках, произнес общее приветствие и принялся за работу. Прежде всего освободил обеденный стол от лишних бумаг, стаканов, пепельницы. Расстелил чистую скатерть. Потом — в темпе мультипликационных фильмов — принялся расставлять закуски, бутылки, вилки-ножи.
— Ну как вам село Сюзи, ее школа? — спросил Варужан.
— Это чудо, маленькая Швейцария,— сказала другая Сюзи.— И как малыши нашу барышню любят...
От глаз Варужана не ускользнуло явное восхищение, с каким Арам смотрит на Сюзи.
— Разве плохо...— опять вмешался Сэм,— она будет преподавать в армянском училище. Я убежден, что, если Сюзи там будет преподавать, каждый армянин отдаст в это училище своего ребенка.
— А село Сюзи в это время возьмет и... исчезнет,— Арам не сводил с Сюзи глаз, она по-хозяйски уставила поднос кофейными чашечками и сейчас с великой осторожностью разливала в них кофе из кофеварки.
— На родине и без того хватает патриотов, Арам...
Варужан смотрел хмуро, ему не хотелось ссор, споров, этот день еще висел тяжелой гирей на его душе, и он испытывал несказанную усталость. Присутствие молодежи в комнате не устраняло его одиночества. Он напоминал себе человека, застрявшего в лифте между этажами: двери не открываются, свет не зажигается, воздуха не хватает, нажимаешь любую кнопку, все без толку, ни вверх, ни вниз, единственная перспектива — обрыв канатов. Если бы не было неловко, оставил бы их, вышел, спустился в ущелье, растворился в его темноте, которой оно заполнено до краев, растянулся бы на постели из высохших трав, смотрел бы на небеса, считал бы звезды. Но последняя фраза Арама вывела его из дремы.
— В Америке ты другую песню поешь, Сэм.
— Я только здесь, здесь все понял. Приехал, увидел и понял. Ты радоваться должен!
Арам вдруг весело рассмеялся:
— Брат твой знаешь что выдал, Варужан? Гоаорит: здесь даже
крохотные детки по-армянски говорят. Я спрашиваю: а по-каковски же им говорить?
Сюзи перед каждым поставила чашечку кофе и спокойно сказала:
— Закроем эту тему. Во-первых, я вообще не собираюсь замуж, а во-вторых, не променяю свое жалкое село даже на две Америки.
Сэм убито посмотрел на Сюзи, потом на Арама, Варужана и нашел наконец союзницу в сестре:
— Видишь, сестренка, красные всем впрыскивают идейный гашиш. Барышня...
— Знаете ли, Сэм,— Сюзи подошла, села возле Варужана, отхлебнула кофе,— что вам сказать?.. Я... не такая уж и барышня.
Арам весело рассмеялся—ее ответ показался ему чрезвычайно остроумным. Сюзи Ваганян заговорщически посмотрела сперва на брата, затем на Сюзи. Сэм, изменившись в лице, поставил на стол кофейную чашку, словно это была тяжесть, которую он был не в силах удержать— ослабли мышцы. Варужан почувствовал неожиданную опасность в воздухе: посмотрел на Сюзи, затем по направлению ее взгляда — на Арама.
— Подобные шутки, барышня, неприличны,— пробормотал в конце концов Сэм Ширак.
Сюзи холодно улыбнулась:
— А говорят, в Америке подобным пустякам не придают значения. Жаль...
— Прекрати, Сюзи! — грубо одернул ее Варужан, угроза прозвучала в его окрике, он увидел, как улыбка стала сползать с лица Арама.— Сюзи...— теперь в его голосе звучала почти мольба.— Не стоит оговаривать себя ради отказа моему брату.
А взгляд Сюзи все еще был обращен к Араму.
— Кофе стынет,— сказала она, потом, придвинувшись вплотную к Варужану, прошептала: — Я знаю, где Егинэ.
Варужан в замешательстве смотрел на Сюзи. Казалось, лифт таки сорвался и низвергся вниз. Все слова растерялись, он просто, не отрывая глаз, смотрел на Сюзи.
— Если месяца через два захотите узнать, спросите.
Арам беспокойно завертелся на месте, потом подошел, уселся по другую руку от Сюзи:
— В компании не шепчутся.
— Это правда, Сюзи?
— Через два месяца... Но вы уже не спросите.
— Выпьем,— вдруг оживился Варужан.— Сэм, Сюзи, ваше здоровье. Вам понравилось место моей ссылки?
— Если бы построить несколько отелей в этом ущелье, вся Америка бы сюда приехала.
— Потому мы и не строим,— сказал Арам.
Он налил шампанского в бокал Сюзи, и глаза их встретились. Глаза Сюзи независимо от нее сияли, но уже в следующий миг она волей погасила в них огонь и легким кивком головы поблагодарила парня. От Варужана не ускользнул этот безмолвный диалог — неужели Арам влюбился с ходу?
— Ваше здоровье,— сказала Сюзи.
— Ваше здоровье,— хмуро пробурчал Арам. Сэм Ширак был в растерянности:
— Я сказал что-то неуместное? Все мы говорим по-армянски, но друг друга не понимаем...
Значит, Сюзи знает, где Егинэ. Они, стало быть, знакомы, причем близко, раз Егинэ доверилась ей. Через два месяца? А почему через два? Захочет ли он увидеть Егинэ через два месяца? Этот вопрос он адресовал себе, а с ответом задержался. А Сэм продолжал горький разговор:
— Что — Армения только ваша родина? Спюрк, значит, ноль? Почему вы не верите в искренность моих чувств?
— Пришел, увидел, полюбил,— Арам залпом выпил шампанское.— Что, Армения — старая дева? И ты оказал ей честь: пришел, увидел, осчастливил? Мы должны упасть перед тобой на колени: благодетель! Родина не старая дева, брат моего брата, а мать! А мать не выбирают! Ты ее и не глядя должен был любить, если это в самом деле твоя родина.
Вилка Сэма с нанизанным на ней аппетитным куском мяса замерла в воздухе, а рот, уже приоткрытый для этого самого куска, так и остался приоткрытым. Да что ты на него прешь? — рассердился про себя Варужан. Куска съесть не дашь, еду заменяешь уроком армянской истории.
— Оставь в покое моего брата, Арам. Сэм решительно опустил вилку:
— Нет, пусть говорит, пусть возьмет эту вилку и расковыряет мою рану. Что он знает о спюрке? Ты-то знаешь, ты видел...
— Спюрк — это ссылка, ссылка...— произнесла сестра, и лицо ее вдруг потемнело, опечалилось.
— Спюрк-ссылка,— повторил Варужан.— Это не твои слова, сестренка, ты их где-то вычитала. Но скажи нашему общему брату, что в ссылке не ругают родной дом, как делает это кое-кто из его окружения. В ссылке дом свой больше любят, потому что тоскуют по нему.
— А ты не увидел, не почувствовал нашу любовь и тоску? Теперь и Варужан опустил вилку и посмотрел на брата тяжело-тяжело:
— Увидел, почувствовал... На одной улице три клуба — и все друг с другом в ссоре; пять радиостанций, использующих одни волны и одно время, чтобы заглушить друг друга; три школы, ученики которых — все армяне—только и ждут случая, чтобы вцепиться друг в друга; три газеты, которые разносят друг друга в пух и прах; отдельные церкви и, уж извини, продажа родины в розницу и оптом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149