..» — «Извините, но я рано утром улетаю».— «Знаю. Неужели вы не поняли, что я умираю из-за Армении?» — «Вы умираете лишь из-за ее карты, парон Тучян».— «Из-за карты тоже».— «Любить карту не столь уж сложно, мечтать и вздыхать — тоже. Сложнее любить страну. Мечта — без изъянов, а реальная страна несовершенна...» — «Мы речь ведем о большой Армении».— «Вас, извините, ваша речь далеко заводит... Разве на карте можно жить? Даже если эта карта «от моря до моря»?.. Любить страну — это труд, забота, соленый пот, самопожертвование... Вы сбежали от трудов-забот, парон Тучян, а теперь.на расстоянии десяти тысяч километров, любите... карту».— «А вы что — эту карту отложили в сторону?» — «Любить эту карту — означает вдесятеро трястись над каждым миллиметром обретенной земли...» Сейчас бы ты рассказал еще Тучяну о сестрах Барцрашена, о карте исторической Армении в комнате на стене, на которую сверху была приколота сегодняшняя Армения, как последний спасенный спеленутый ребенок. Рассказал бы? Тучян бы
понял тебя?
«Я уехал из Еревана, глотая слезы. Много видел дурного, несправедливого».— «А где этого добра нет? Может, скажете, тут царство справедливости?..» — «Здесь не моя страна... Сюда ваши люди фильм привезли армянский, а меня удалили из зала».— «Я бы не удалял. Но ведь вы покинули землю, где делался этот фильм. О чем же тосковать?..» Тучян проглотил обиду и сказал: «Каждый день задаюсь вопросом: ради кого и ради чего я ращу детей армянами?» Почти вопрос твоего отца, Варужан,— такой же наивный и жестокий. Наверно стоило сходить в подвальчик «Санчо», но ты даешь себе этот совет с опозданием на год. Тебе нужно было разглядеть Тучяна до донышка, возможно, и схватку с ним продолжить. Последняя ночь перед отъездом? Великое дело! Не поспал бы ночь. Тебе лететь восемь часов над океаном — в самолете бы отоспался. И потом... сколько минут ты спал
в ту ночь?
Варужан яростно смял пустую пачку из-под сигарет, швырнул ее в ущелье, среди безмолвия природы слышен был даже ее полет и звук ее падения на скалу.
Свершилось бы чудо — раздался бы из ущелья голос Артуро:
Боль твоя, родина,— из огня сорочка...
— Что с тобой? — вышел к нему Арам.— Я уж решил, что ты спустился в ущелье по веревочной лестнице. Вернись в комнату, избавь нас от своего братца.
Варужан повиновался.
— Значит, сестренка, замуж выходишь? — сказал он бодро, в надежде развеять недобрую атмосферу.— Кто твой жених? Познакомила бы, я как-никак старший брат.
— Учитель,— Сюзи смотрела наивно и доверчиво.
— Бежавший из Бейрута учитель, голый-босый,— добавил Арам.— Это слова твоего брата.
Сэм взорвался:
— Почему вы здесь так не любите благополучных людей? Плохо, что ли, иметь деньги? Плохо иметь дом, машину? Или — у самих денег нет, потому ненавидите всех, у кого они есть?
— Продавец ковров в конце концов показал свои зубы,— холодно констатировал Арам.
Все засмеялись.
— Ты переходишь границы, Арам. Перестань обижать моего брата.— И обратился к Сэму: — А вы учителей получше принимайте. Спюрк будет существовать, пока будут армянские учителя. Я одобряю твой выбор, Сюзи, только на свадьбу пригласи.
— Хорошо,— улыбнулась Сюзи.— Мы решили приехать на родину, пожениться в Эчмиадзине.
— Родина! Эчмиадзин! — опять не стерпел Сэм.— Позволь узнать, на какие деньги?
— На мои и Арама,— улыбнулся Варужан.
— Прибавьте и мои сто пять рублей,— добавила Сюзи.— Отдаю свою месячную зарплату. Сэм, на свадьбу твоей сестры приглашаю тебя за свой счет.
— И двухлетней твоей зарплаты не хватит, барышня,— попытался улыбнуться Сэм.— Только билет на самолет две тысячи долларов.
— Ну что ж,— вздохнула Сюзи,— придется свадьбу твоей сестры справлять без тебя.
— Как то есть без меня? — теперь уже Сэм удивился всерьез.
— Давайте спать, уже поздно,— попытался поставить точку Варужан.— Девочкам отдаю спальню, Сэм и Арам будут спать, вернее, не будут спать в кабинете, я уверен, всю ночь будут друг к другу цепляться, а мне вполне достаточно этого диванчика.
При слове «диванчик» Варужан и Сюзи посмотрели в одном направлении, Варужан слегка улыбнулся, Сюзи нахмурилась. Арам заметил это, посмотрел на Варужана и ничего не понял.
— Я пригласила Сюзи на день рождения бабушки,— сказала Сюзи.
— Это же и твоя бабушка, так что ты имеешь полное право. Прими, Сюзи, и мое приглашение. Приедешь?
— И я со своей стороны могу пригласить барышню? — Сэм нерешительно посмотрел на Варужана.—От себя и от Сюзи. Полагаю, что это и наша бабушка.
— А почему «полагаю»?
— В конце концов в семействе Ватанянов воцарилось единодушие,— заключила Сюзи и вдруг вопросительно взглянула на Арама: — Или один воздержавшийся?
— Я — за! Голосую обеими руками!
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
Воля бабушки Нунэ, хотя и непонятная домашним, была все же исполнена. А бабушка пожелала, чтобы гости находились сначала в разных комнатах и только тогда, когда ждать будет уже больше не-
кого, вошли все вместе в гостиную. В доме было достаточно комнат для того, чтобы вместить и вдвое больше гостей.
Каждый входящий прежде всего недоуменно смотрел на потолок прихожей: вместо светильника там висел медный колокол. Причем сразу было видно, что не подделка, а старинный, бог весть какого века. Смотрели, удивлялись, но тут же к нему и привыкали, и колокол начинал им казаться уместным и естественным. Родственники и друзья давно друг друга не видели, и тем для разговоров хватало. Одним словом, дом Тиграна Ваганяна гудел, как улей. Каждый новый гость хотел, разумеется, перво-наперво поглядеть на американских внуков бабушки Нунэ. Сэм Ширак и Сюзи находились как бы в магнитном поле всеобщего внимания. Ежеминутно требовалось кому-то пожимать руку, улыбаться. Женщины, как правило, целовали Сюзи, и она вскоре так к этому привыкла, что сама уже подставляла щеку каждой входящей женщине и по-американски улыбалась, обнажая ряд ослепительно белых зубов, причем не искусственных, а собственных. «Вот сколько у нас родственников, Сэм,— то и дело шептала она брату.— Папа с ума бы сошел от радости, если бы был здесь...»
Неделя, проведенная в Армении, дала брату и сестре тысячи впечатлений: люди, разговоры, краски. Было непривычно до головокружения, и неизъяснимая сладостная ложь заключалась во всем этом. Им некогда было словом перемолвиться друг с другом, их просто разрывали на части. Столько у них оказалось племянников и племянниц, двоюродных братьев и сестер, столько новых знакомых, которые тут же становились родными.
За утренним завтраком Сэм пристально посмотрел на сестру и сказал: «Какую большую ошибку мы совершили бы, если бы не приехали». Сестра улыбнулась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
понял тебя?
«Я уехал из Еревана, глотая слезы. Много видел дурного, несправедливого».— «А где этого добра нет? Может, скажете, тут царство справедливости?..» — «Здесь не моя страна... Сюда ваши люди фильм привезли армянский, а меня удалили из зала».— «Я бы не удалял. Но ведь вы покинули землю, где делался этот фильм. О чем же тосковать?..» Тучян проглотил обиду и сказал: «Каждый день задаюсь вопросом: ради кого и ради чего я ращу детей армянами?» Почти вопрос твоего отца, Варужан,— такой же наивный и жестокий. Наверно стоило сходить в подвальчик «Санчо», но ты даешь себе этот совет с опозданием на год. Тебе нужно было разглядеть Тучяна до донышка, возможно, и схватку с ним продолжить. Последняя ночь перед отъездом? Великое дело! Не поспал бы ночь. Тебе лететь восемь часов над океаном — в самолете бы отоспался. И потом... сколько минут ты спал
в ту ночь?
Варужан яростно смял пустую пачку из-под сигарет, швырнул ее в ущелье, среди безмолвия природы слышен был даже ее полет и звук ее падения на скалу.
Свершилось бы чудо — раздался бы из ущелья голос Артуро:
Боль твоя, родина,— из огня сорочка...
— Что с тобой? — вышел к нему Арам.— Я уж решил, что ты спустился в ущелье по веревочной лестнице. Вернись в комнату, избавь нас от своего братца.
Варужан повиновался.
— Значит, сестренка, замуж выходишь? — сказал он бодро, в надежде развеять недобрую атмосферу.— Кто твой жених? Познакомила бы, я как-никак старший брат.
— Учитель,— Сюзи смотрела наивно и доверчиво.
— Бежавший из Бейрута учитель, голый-босый,— добавил Арам.— Это слова твоего брата.
Сэм взорвался:
— Почему вы здесь так не любите благополучных людей? Плохо, что ли, иметь деньги? Плохо иметь дом, машину? Или — у самих денег нет, потому ненавидите всех, у кого они есть?
— Продавец ковров в конце концов показал свои зубы,— холодно констатировал Арам.
Все засмеялись.
— Ты переходишь границы, Арам. Перестань обижать моего брата.— И обратился к Сэму: — А вы учителей получше принимайте. Спюрк будет существовать, пока будут армянские учителя. Я одобряю твой выбор, Сюзи, только на свадьбу пригласи.
— Хорошо,— улыбнулась Сюзи.— Мы решили приехать на родину, пожениться в Эчмиадзине.
— Родина! Эчмиадзин! — опять не стерпел Сэм.— Позволь узнать, на какие деньги?
— На мои и Арама,— улыбнулся Варужан.
— Прибавьте и мои сто пять рублей,— добавила Сюзи.— Отдаю свою месячную зарплату. Сэм, на свадьбу твоей сестры приглашаю тебя за свой счет.
— И двухлетней твоей зарплаты не хватит, барышня,— попытался улыбнуться Сэм.— Только билет на самолет две тысячи долларов.
— Ну что ж,— вздохнула Сюзи,— придется свадьбу твоей сестры справлять без тебя.
— Как то есть без меня? — теперь уже Сэм удивился всерьез.
— Давайте спать, уже поздно,— попытался поставить точку Варужан.— Девочкам отдаю спальню, Сэм и Арам будут спать, вернее, не будут спать в кабинете, я уверен, всю ночь будут друг к другу цепляться, а мне вполне достаточно этого диванчика.
При слове «диванчик» Варужан и Сюзи посмотрели в одном направлении, Варужан слегка улыбнулся, Сюзи нахмурилась. Арам заметил это, посмотрел на Варужана и ничего не понял.
— Я пригласила Сюзи на день рождения бабушки,— сказала Сюзи.
— Это же и твоя бабушка, так что ты имеешь полное право. Прими, Сюзи, и мое приглашение. Приедешь?
— И я со своей стороны могу пригласить барышню? — Сэм нерешительно посмотрел на Варужана.—От себя и от Сюзи. Полагаю, что это и наша бабушка.
— А почему «полагаю»?
— В конце концов в семействе Ватанянов воцарилось единодушие,— заключила Сюзи и вдруг вопросительно взглянула на Арама: — Или один воздержавшийся?
— Я — за! Голосую обеими руками!
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
Воля бабушки Нунэ, хотя и непонятная домашним, была все же исполнена. А бабушка пожелала, чтобы гости находились сначала в разных комнатах и только тогда, когда ждать будет уже больше не-
кого, вошли все вместе в гостиную. В доме было достаточно комнат для того, чтобы вместить и вдвое больше гостей.
Каждый входящий прежде всего недоуменно смотрел на потолок прихожей: вместо светильника там висел медный колокол. Причем сразу было видно, что не подделка, а старинный, бог весть какого века. Смотрели, удивлялись, но тут же к нему и привыкали, и колокол начинал им казаться уместным и естественным. Родственники и друзья давно друг друга не видели, и тем для разговоров хватало. Одним словом, дом Тиграна Ваганяна гудел, как улей. Каждый новый гость хотел, разумеется, перво-наперво поглядеть на американских внуков бабушки Нунэ. Сэм Ширак и Сюзи находились как бы в магнитном поле всеобщего внимания. Ежеминутно требовалось кому-то пожимать руку, улыбаться. Женщины, как правило, целовали Сюзи, и она вскоре так к этому привыкла, что сама уже подставляла щеку каждой входящей женщине и по-американски улыбалась, обнажая ряд ослепительно белых зубов, причем не искусственных, а собственных. «Вот сколько у нас родственников, Сэм,— то и дело шептала она брату.— Папа с ума бы сошел от радости, если бы был здесь...»
Неделя, проведенная в Армении, дала брату и сестре тысячи впечатлений: люди, разговоры, краски. Было непривычно до головокружения, и неизъяснимая сладостная ложь заключалась во всем этом. Им некогда было словом перемолвиться друг с другом, их просто разрывали на части. Столько у них оказалось племянников и племянниц, двоюродных братьев и сестер, столько новых знакомых, которые тут же становились родными.
За утренним завтраком Сэм пристально посмотрел на сестру и сказал: «Какую большую ошибку мы совершили бы, если бы не приехали». Сестра улыбнулась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149