Эта чушь стала поводом, чтоб бандиты напали на армян. Начались убийства, пожары, грабежи.
...Однажды ночью находился я в кабинете наместника. И вдруг с улицы шум послышался. Вошел телохранитель и заявил, что схватили и доставили сюда председателя армянского комитета. Я захотел его увидеть. Выйдя из кабинета, я увидел в окружении десятка солдат со штыками Аджяна Григора-эфенди. Я удивился: Аджян Григор-эфенди проживал в четверти часа езды от селения Геворик, от отца ему досталось большое богатство, земля, он хорошо жил, за обедом каждый день у него собиралось не меньше пятнадцати — двадцати гостей. А недалеко от Геворика находилось крохотное селеньице Хрхик. Большая часть земель этого селеньица принадлежала Аджяну-эфенди. На лето он обычно вывозил семью в Хрхик. Семья у него была небольшая: жена и дочь. Часто они заходили к нам в гости и оставались целый день. Я с юношеским пылом осуждал действия правительства, Аджян же отмалчивался. А то и укорит:
— У тебя других забот нет?
Вот уж не сомневаюсь, что никакого отношения к политике этот человек не имел. Так как же можно представить его в роли председателя армянского комитета? Я попытался внушить нелепость этой мысли наместнику, но тот пропустил мои слова мимо ушей. Предчувствуя, что все будет еще хуже, я отправился в дом к Арпиаряну-эфенди и попросил наиболее уважаемых армян, которые не сомневались в моей дружбе, собраться. Когда все собрались, я сказал:
— От последних событий дурно пахнет. Сегодня вечером арестован Аджян-эфенди как председатель комитета. Завтра схватят меня, тебя, послезавтра того, другого, и все сгинут в тюрьмах. В селах кровь льется рекой. Так дальше продолжаться не может, надо действовать.
Все согласились:
— Что будем делать?
— Завтра утром пойдете к командующему и скажете: мы верны правительству и к событиям в Тигранакерте и Малатии отношения не имеем.
Мое предложение приняли.
Отправились, как было решено, на следующий день к казармам. Вместе с наместником пришел Мустафа Наим-паша и другие должностные лица. Речь начали так. Заявили о преданности правительству армян Харберда, о подчинении правительственным приказам.
Командир Мустафа-паша сказал:
— Хорошо. Что вы предлагаете?
— Отправить отряды солдат в армянские села, вышвырнуть оттуда курдов и прекратить кровопролитие.
— Но если мы отправим солдат в села, где гарантия, что сложные ситуации не возникнут в центре наместничества?
— Мы готовы дать вам любые поручительства.
— Значит, так. Влиятельные армяне организуют охрану города. Если свершится хоть одно преступление, ответственность падет на поручителей. Помимо этого, все оружие следует собрать и сдать властям. Если будет порядок в городе, я пошлю солдат усмирить бандитов.
Предложение был встречено с благодарностью. Дали письменное поручительство. Из казармы все уходили радостные, в надежде, что бедствия прекратятся.И на другой день опять собрались в казармах. Оружие громоздилось, как стог. Из ста имевшихся в наличии винтовок собрали минимум
восемьдесят.И вновь должностные лица и армянская знать собрались в большом зале. Не прошло и получаса, как Мурат-бей схватил меня за руку,
подвел к окну:
— Посмотри туда.
Я взглянул в ту сторону. В десяти минутах ходьбы находилось село Морник. Видно было, как вокруг него носятся бандиты. То там, то тут взвиваются клубы дыма. Мне стало ясно, что село подверглось нападению и предано огню. Узнав об этом, армяне побледнели.
Я отправился к наместнику и напомнил, что его долг уважать вчерашнее решение. Тот вертел в руках коротенький карандаш — видно, пытался закончить начатое неделю назад стихотворение. Видя, что слова мои до него не доходят, я собрал нескольких армян, и мы пошли к командующему. Сказали, чтобы они, согласно обещанию, отправили солдат в ближайшее село и покончили там с пожарами и
разбоем.
— Чтобы снять с места войско, нужен приказ султана.
Все ужаснулись.
Выйдя из его кабинета, я сказал армянам:
— Ясно, что правительство имеет подлые цели. Над всеми нами нависли тучи.
Ведь ответ командующего был однозначным.
Несчастные армяне принялись прятаться в домах тех мусульман, которым доверяли.
Мой дом был окружен большим садом. Я открыл ворота. Человек восемьсот мужчин, женщин, детей наполнило сад. Стали приходить и из сел. Лица, тела в крови —люди бежали от ножа. А в городе не было видно ни одного заптия: все бросились села грабить, осквернять,
совершать новые преступления. Никого, кроме раненых беженцев, на улицах не было. Город погрузился в траур:
Когда наступили сумерки, в старом Харберде запылали пожары. Старый город состоял из четырех сотен домов, прижавшихся к горе. А у подножия горы, на равнинной местности, находился центр наместничества. От центра до старого города был час ходьбы. Старый город нашли живописнее центра, он утопал в прекрасных прохладных садах.
Я обошел мусульманские дома, в которых нашли пристанище армяне. Несчастные были похожи на овец на бойне, которые уже чувствуют запах мясника. Я очень переживал. Направился прямиком в правительственный дом. Наместник передал мне телеграмму, чтобы я зашифровал: «Благодаря правительству султана все совершенно спокойно, каждый занят своим делом». И еще несколько фраз в таком же духе.
Я сосчитал количество строк и слов и зашифровал точно такую же по размеру телеграмму — только смысл ее был противоположный: «Курды Терсима, Балу, Каггека собрались у реки Бердак. Чувствуя свою силу, они говорят: «Почему мы должны допустить, чтобы здесь образовалась Армения? И почему, имея такую силу, мы должны жить под османским владычеством? Мы должны создать свое курдское правительство...»
Наместник подписал шифрованную телеграмму.
Возвращаясь вечером домой, я увидел группу беженцев, на глазах у которых убили их близких. Тяжело было слышать их рыдания и стоны. Среди них находился и бежавший из старого Харберда Темирчян Симон-эфенди. Он рассказал, что убили Аданаляна Артина-эфенди. Пытались похитить дочку английского консула мистера Тома. Бандит по имени Хрхо похитил из американского колледжа одну ученицу.
Я долго расспрашивал, пробовал как-то утешить несчастных, заверил, что завтра эти бесчинства прекратятся. Естественно, умолчал о подробностях — не имел права их сообщать.
На следующее утро ни свет ни заря вызывает меня наместник. Я пошел к нему с надеждой и волнением. У него находился и командующий. Пришел ответ на телеграмму. Вот такой: «Поднимайте солдат, держите под охраной склады, используйте орудия. Изгоните курдов, покончите с беспорядками».
Наместник и командующий были поражены. А я сказал:
— Явно вмешались иностранные державы, и вот вам результат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
...Однажды ночью находился я в кабинете наместника. И вдруг с улицы шум послышался. Вошел телохранитель и заявил, что схватили и доставили сюда председателя армянского комитета. Я захотел его увидеть. Выйдя из кабинета, я увидел в окружении десятка солдат со штыками Аджяна Григора-эфенди. Я удивился: Аджян Григор-эфенди проживал в четверти часа езды от селения Геворик, от отца ему досталось большое богатство, земля, он хорошо жил, за обедом каждый день у него собиралось не меньше пятнадцати — двадцати гостей. А недалеко от Геворика находилось крохотное селеньице Хрхик. Большая часть земель этого селеньица принадлежала Аджяну-эфенди. На лето он обычно вывозил семью в Хрхик. Семья у него была небольшая: жена и дочь. Часто они заходили к нам в гости и оставались целый день. Я с юношеским пылом осуждал действия правительства, Аджян же отмалчивался. А то и укорит:
— У тебя других забот нет?
Вот уж не сомневаюсь, что никакого отношения к политике этот человек не имел. Так как же можно представить его в роли председателя армянского комитета? Я попытался внушить нелепость этой мысли наместнику, но тот пропустил мои слова мимо ушей. Предчувствуя, что все будет еще хуже, я отправился в дом к Арпиаряну-эфенди и попросил наиболее уважаемых армян, которые не сомневались в моей дружбе, собраться. Когда все собрались, я сказал:
— От последних событий дурно пахнет. Сегодня вечером арестован Аджян-эфенди как председатель комитета. Завтра схватят меня, тебя, послезавтра того, другого, и все сгинут в тюрьмах. В селах кровь льется рекой. Так дальше продолжаться не может, надо действовать.
Все согласились:
— Что будем делать?
— Завтра утром пойдете к командующему и скажете: мы верны правительству и к событиям в Тигранакерте и Малатии отношения не имеем.
Мое предложение приняли.
Отправились, как было решено, на следующий день к казармам. Вместе с наместником пришел Мустафа Наим-паша и другие должностные лица. Речь начали так. Заявили о преданности правительству армян Харберда, о подчинении правительственным приказам.
Командир Мустафа-паша сказал:
— Хорошо. Что вы предлагаете?
— Отправить отряды солдат в армянские села, вышвырнуть оттуда курдов и прекратить кровопролитие.
— Но если мы отправим солдат в села, где гарантия, что сложные ситуации не возникнут в центре наместничества?
— Мы готовы дать вам любые поручительства.
— Значит, так. Влиятельные армяне организуют охрану города. Если свершится хоть одно преступление, ответственность падет на поручителей. Помимо этого, все оружие следует собрать и сдать властям. Если будет порядок в городе, я пошлю солдат усмирить бандитов.
Предложение был встречено с благодарностью. Дали письменное поручительство. Из казармы все уходили радостные, в надежде, что бедствия прекратятся.И на другой день опять собрались в казармах. Оружие громоздилось, как стог. Из ста имевшихся в наличии винтовок собрали минимум
восемьдесят.И вновь должностные лица и армянская знать собрались в большом зале. Не прошло и получаса, как Мурат-бей схватил меня за руку,
подвел к окну:
— Посмотри туда.
Я взглянул в ту сторону. В десяти минутах ходьбы находилось село Морник. Видно было, как вокруг него носятся бандиты. То там, то тут взвиваются клубы дыма. Мне стало ясно, что село подверглось нападению и предано огню. Узнав об этом, армяне побледнели.
Я отправился к наместнику и напомнил, что его долг уважать вчерашнее решение. Тот вертел в руках коротенький карандаш — видно, пытался закончить начатое неделю назад стихотворение. Видя, что слова мои до него не доходят, я собрал нескольких армян, и мы пошли к командующему. Сказали, чтобы они, согласно обещанию, отправили солдат в ближайшее село и покончили там с пожарами и
разбоем.
— Чтобы снять с места войско, нужен приказ султана.
Все ужаснулись.
Выйдя из его кабинета, я сказал армянам:
— Ясно, что правительство имеет подлые цели. Над всеми нами нависли тучи.
Ведь ответ командующего был однозначным.
Несчастные армяне принялись прятаться в домах тех мусульман, которым доверяли.
Мой дом был окружен большим садом. Я открыл ворота. Человек восемьсот мужчин, женщин, детей наполнило сад. Стали приходить и из сел. Лица, тела в крови —люди бежали от ножа. А в городе не было видно ни одного заптия: все бросились села грабить, осквернять,
совершать новые преступления. Никого, кроме раненых беженцев, на улицах не было. Город погрузился в траур:
Когда наступили сумерки, в старом Харберде запылали пожары. Старый город состоял из четырех сотен домов, прижавшихся к горе. А у подножия горы, на равнинной местности, находился центр наместничества. От центра до старого города был час ходьбы. Старый город нашли живописнее центра, он утопал в прекрасных прохладных садах.
Я обошел мусульманские дома, в которых нашли пристанище армяне. Несчастные были похожи на овец на бойне, которые уже чувствуют запах мясника. Я очень переживал. Направился прямиком в правительственный дом. Наместник передал мне телеграмму, чтобы я зашифровал: «Благодаря правительству султана все совершенно спокойно, каждый занят своим делом». И еще несколько фраз в таком же духе.
Я сосчитал количество строк и слов и зашифровал точно такую же по размеру телеграмму — только смысл ее был противоположный: «Курды Терсима, Балу, Каггека собрались у реки Бердак. Чувствуя свою силу, они говорят: «Почему мы должны допустить, чтобы здесь образовалась Армения? И почему, имея такую силу, мы должны жить под османским владычеством? Мы должны создать свое курдское правительство...»
Наместник подписал шифрованную телеграмму.
Возвращаясь вечером домой, я увидел группу беженцев, на глазах у которых убили их близких. Тяжело было слышать их рыдания и стоны. Среди них находился и бежавший из старого Харберда Темирчян Симон-эфенди. Он рассказал, что убили Аданаляна Артина-эфенди. Пытались похитить дочку английского консула мистера Тома. Бандит по имени Хрхо похитил из американского колледжа одну ученицу.
Я долго расспрашивал, пробовал как-то утешить несчастных, заверил, что завтра эти бесчинства прекратятся. Естественно, умолчал о подробностях — не имел права их сообщать.
На следующее утро ни свет ни заря вызывает меня наместник. Я пошел к нему с надеждой и волнением. У него находился и командующий. Пришел ответ на телеграмму. Вот такой: «Поднимайте солдат, держите под охраной склады, используйте орудия. Изгоните курдов, покончите с беспорядками».
Наместник и командующий были поражены. А я сказал:
— Явно вмешались иностранные державы, и вот вам результат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149