Статья ладно, бог с ней. Хотя и те, кому повесть понравилась (даже Багратуни), после выхода статьи набрали воды в рот. А следующие повести пока не написались, несмотря на то что Варужан чувствовал своих героев ежечасно, ощущал их рост, видел продолжение их биографий, видел незримую, подводную часть айсберга.
Поражение, провал делают полководца и писателя мудрее. А каждодневный успех отупляет и обезоруживает. Варужан не воспринял урока поражения. Значит, не многим он отличается от Малумяна. Видимо, им пора бы уж понять друг друга: оба потерпели поражение. Странно: чтобы понимать друг друга, нужно обоим испытать поражение, победители становятся врагами. Так что же — общая боль сближает?
Живем замкнуто, таимся друг от друга, подумал Варужан, будто боимся выдать себя, показать свою слабость и растерянность. Он, к слову, мало что знает об Араме, Арам же не имеет представления о том, что творится в его душе. Или эта удивительная девушка Сюзи. Три ее появления — это вовсе не три разные маски, а три сущности, живущие бок о бок в одном человеке. Человек сам не подозревает, сколько душ в нем дремлет и какая когда пробудится... Егинэ Варужан знает только по нескольким встречам с ней, а кто она в действительности? Нет, нет, с ее стороны было все искренне, и все же... возможно, она обычная рядовая женщина, нафантазировавшая себе бог знает что.
С уроков по страданию ты всегда сбегал, Варужан, сказал он себе, и потому душа твоя не тренирована. Вы с Миграном должны были встретиться, и Мигран был готов к этому, более готов, чем ты. Почему ты избежал разговора с глазу на глаз?
Все мы живем под своим черепашьим панцирем. Со временем панцирь утолщается, каменеет, мы в надежной броне, и только нет-нет да высунем голову из-под панциря. Для Егинэ момент «высовывания», видимо, любовь, для тебя — письменный стол, для Сюзи — школа...
Заместитель по телефону сказал, что на похороны Миграна Малу-мяна неожиданно пришло очень много народу. Всю дорогу, до самого кладбища, люди несли гроб на руках — в основном молодежь. Очень обрадовался бы Мигран, если б мог приподнять голову и посмотреть. Наверно, он жизнь свою прожил, чтоб заслужить такие похороны. Да и того не увидел. Для таких людей, как Мигран, природе надо бы сделать исключение — пусть проснутся хоть на миг, пусть взглянут. А потом вновь умрут, не выдержав радости. (Грустно улыбнулся — эти похороны Мигран уже видел однажды во сне...) Заместитель сказал, что даже выражалось недовольство тем, что Миграна хоронят не в пантеоне. Только гроб показывает истинный рост человека. А смерть писателя — истинную величину писателя? Похороны Миграна Малумя-на, может быть, и явились осознанием его истинной писательской величины?..
Необыкновенный закат — небо в оранжевых отблесках всемирного костра. Варужан остановился как вкопанный. Напротив него среди пламени стояла церковь — ее одну пламя пощадило. А может, она уже сгорела, обуглилась, но все же не рухнула? Вдруг Варужан заметил, что дверь церкви приоткрыта и изнутри на улицу пробивается слабый свет. Варужан ускорил шаг, вошел в церковь. В ризнице, лицом к распятию, стоял кто-то в черном. Варужан сразу узнал его— святой отец! Остановился у стены. Горели свечи, воткнутые в песок, и их общий свет тоже показался Варужану костром. Святой отец что-то бормотал вполголоса — наверно, молился, отвлекшись от всего мирского. Однако присутствие Варужана вроде бы почувствовал. Варужан подошел к нему. Святой отец не повернул головы и все же увидел его и узнал.
«Он умер, Варужан, он уже на пути к вечности, и сейчас слышит меня. Иди с миром».
«Я иду в гостиницу, жду вас в любое время».
«Я ничего не смог сделать, Варужан...»
Видимо, уснул. А дверь кто-то готов был расколотить. Началось сердцебиение, как всегда при неожиданном, резком пробуждении. В комнате было темно, машинально зажег свет, прошел в прихожую, открыл дверь.
Они не вошли, а ввалились — замерзшие, краснощекие, шумные.
— Помираем с голоду,— объявил Арам.
— Я заказал,— пробормотал Варужан.— Нужно только позвонить вниз, принесут.
-— Браво, Шекспир!.. Помощь нужна?
У Арама горели глаза, Варужан давно не видел его в таком возбуждении.
— Минутку,— Варужан подошел к телефону, набрал какой-то номер.— Это из четыреста тринадцатого. Можете приносить ужин. Да-да, на пятерых, как я говорил.— И вдруг после короткой паузы добавил: — Принесите на всякий случай на шестерых.
— А кто шестой? Новая красавица? — Арам светился радостью. - Придет, увидишь. Это не женщина, хотя... хотя в длинном одеянии.
— Я пока кофе сварю, с вашего позволения,— сказала Сюзи и с ехидцей улыбнулась Варужану: — Не исключается, что я сделаюсь вашей невесткой.
— Да, да,— закивал Сэм.— Более прекрасный выбор я вряд ли сумел бы сделать.
Варужан взглянул на Сюзи, которая уже доставала кофейные принадлежности, потом на Сэма:
— Темпы воистину американские, хотя южноамериканцы, насколько я их почувствовал, ленивы.
— А зачем медлить, брат?.. И потом, я родом с севера.
— Мы все-таки не слышали вашего авторитетного мнения,— напевая себе под нос какую-то мелодию, сказала Сюзи.— Как-никак вы старший брат...
«А вот она, четвертая Сюзи,— подумал Варужан.— Коллекция масок у этой девушки действительно нескончаемая».
— Тебе решать, Сюзи.
— Да я вот думаю: не много ли двух Сюзи для одного нашего дома?
— Если только это тебя останавливает, то не беда: ни одну из вас по-настоящему не зовут Сюзи,— сказал Варужан, перехватив заговорщицкий взгляд Сюзи, хотел было еще что-то добавить, но его опередил Арам:
— Что, в двух Америках одной подходящей девушки для тебя не нашлось?
Варужана удивили металлические нотки в голосе Арама. А вопрос заключал в себе и холод, и раздражение, и даже злость. Варужан посмотрел на двоюродного брата и прикусил язык: неужели влюбился в Сюзи? Что За магнит в этой девчонке?
— Сэм мне еще в Америке сказал, что хотел бы выбрать себе жену на родине. Что в этом плохого?
— Оставьте родину в покое,— хмуро отрезал Арам.
— Почему, почему, брат? — теперь уже стал горячиться Сэм Ширак.— Тебе она родина, а мне не родина?
Взгляд Сюзи был обращен на кофеварку — кофе должен вот-вот закипеть, подняться, а на губах ее поигрывала усмешка, которую замечал только Варужан.
Арам же решил поставить точку:
— Родина не рынок, где торгуют оптом и в розницу. Думаешь, раз приехал, то непременно должен что-то купить и увезти?
Сэм смотрел на него беспомощно:
— Я не понял твоего намека, брат...
В дверь постучали — наверно, официант: молодец, как раз вовремя.
— И потом, сестренка будущей весной выходит замуж, так ведь, Сюзи? — вопрос был обращен к сестре, а взгляд Сэма Ширака, наивно-беспомощный взгляд,— к другой Сюзи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149