.. - Он остановился, заморгал и
глянул на Карлу, которая смотрела на него широко раскрытыми глазами, явно
шокированная. - Извини, дорогая, - сказал он. - Я имею в виду, я и Карла
выходили в сад и приносили оттуда корзины прекрасных овощей.
Женщина, кажется, удовлетворенная, перестала помешивать в котелке и
вышла из комнаты.
- Джинетта была моей первой женой, - объяснил Слай вполголоса. -
Карла появилась примерно через два месяца после того, как все это
случилось. Когда я однажды шел по дороге к ферме Рея Фитерстоуна - это
около пяти миль отсюда, полагаю, - я наткнулся на машину, которая съехала
с дороги и стояла, наполовину обгоревшая, в сугробе. Ну, там был мертвый
мужчина с синим лицом, а рядом с ним женщина, почти мертвая. На ее коленях
лежал труп французского пуделя с выпущенными кишками, а в руке она сжимала
пилку для ногтей. Я не хочу рассказывать вам, что она сделала, чтобы не
замерзнуть. Так или иначе, она была настолько сумасшедшей, что не знала
ничего, даже собственного имени или откуда она. Я назвал ее Карла - как
первую девушку, которую я поцеловал. Она просто осталась, и теперь она
думает, что живет на этой ферме со мной тридцать пять лет. - Он покачал
головой, его глаза потемнели, и к нему вернулись часто посещавшие его
мысли. - Тоже забавно - та машина была "Линкольн Континенталь", и когда я
нашел ее, она была увешана бриллиантами и жемчугом. Я сложил все эти
побрякушки в коробку из-под обуви и продал их за мешки муки и бекон.
Думаю, что она никогда не увидит их снова. Приходили люди и растащили
части машины, одну за одной, так что ничего не осталось. Так лучше.
Карла вернулась с несколькими мисками и начала ложкой разливать в них
варево.
- Плохие дни, - мягко сказал Слай Моуди, глядя на дерево. Потом его
глаза начали проясняться, и он слабо улыбнулся. - Это моя яблоня! Да, сэр!
У меня был яблоневый сад прямо за этим полем. Собирал яблоки бушелями, но
после того, как это случилось и деревья умерли, я начал рубить их на
дрова. Ведь не хочется идти слишком далеко за дровами в лес, ах-ха! Рей
Фитерстоун замерз до смерти в сотне ярдов от своей собственной парадной
двери. - Он на мгновение остановился, потом тяжело вздохнул. - Я посадил
эти яблони своими собственными руками. Смотрел, как они росли, смотрел как
плодоносили. Вы знаете, что у нас сегодня?
- Нет, - сказал Джош.
- Я веду календарь. По одной метке каждый день. Извел множество
карандашей. Сегодня - двадцать шестое апреля. Весна. - Он горько
улыбнулся. - Я вырубил их все, кроме одного, и бросал в огонь полено за
поленом. Но будь я проклят, если смогу ударить топором последнее. Черт
меня побери, если я смогу.
- Еда почти готова, - объявила Карла. У нее был северный акцент,
совершенно отличный от тягучего миссурийского говора Слая. - Идите есть.
- Постойте. - Слай посмотрел на Расти. - Помниться, ты сказал, что ты
с двумя друзьями?
- Да. С нами еще путешествует девушка. Она... - Он быстро взглянул на
Джоша, потом обратно на Слая. - Она в сарае.
- Девушка? Ладно, парень! Веди ее сюда, пусть она поест горячей пищи!
- Гм... Я не думаю...
- Иди и приведи ее! - настаивал он. - Сарай - не место для девушки.
- Расти? - Джош вглядывался в окно. Быстро опускалась ночь, но он еще
мог видеть последнюю яблоню и фигуру, стоящую под ней.
- Пойди сюда на минутку.
Снаружи Свон, держа одеяло вокруг головы и плеч как капюшон, смотрела
на ветки тоненькой яблони. Убийца, сделав пару кругов вокруг яблони,
вполголоса залаял, желая вернуться в сарай. Над головой Свон ветки
двигались как тощие, ищущие руки.
Она прошла вперед, ее сапоги погрузились в снег на пять дюймов, и она
положила голую руку на ствол дерева.
Под ее пальцами был холод. Холод и то, что давно умерло.
Совсем также, как все остальное, подумала она. Все деревья, трава,
цветы - все без листьев, выжжены радиацией много лет назад.
Но это - симпатичное дерево, решила она. Оно полно достоинства, как
памятник, и не заслужило того, чтобы быть окруженным этими уродливыми
пнями. Она знала, что тот ранящий звук в этом месте должен был быть
долгим, как вопль агонии.
Ее рука легко двигалась по стволу. Даже в смерти, в этом дереве было
что-то горделивое, что-то вызывающее и бунтарское - дикий дух, как сердце
огня, которое никогда нельзя окончательно уничтожить.
Убийца тявкал на ее ноги, убеждая ее поспешить, чтобы она ни делала.
Свон сказала:
- Хорошо, я...
Она замолчала. Ветер завывал вокруг нее, дергая за ее одежду.
Могло ли это быть? - удивилась она. Я и не мечтала об этом, не так
ли?
Ее пальцы чувствовали покалывание. Хотя и едва достаточное, чтобы
сопротивляться холоду.
Она положила ладонь на дерево. Чувство покалывания, как булавочные
уколы, пронизывало ее руку - пока еще слабое, но растущее, становящееся
сильнее.
Сердце ее застучало! Жизнь, осознала она. Здесь еще была жизнь,
глубоко в дереве. Это было так давно - слишком давно, когда она ощущала
биение жизни под своими пальцами. Ощущать это снова было почти новым для
нее, и она поняла, сколько она пропустила. То, что она ощущала теперь,
было как мягкий электрический заряд, поднимающейся, казалось, из земли
через подошвы ее сапог, двигающейся вверх по ее позвоночнику, по рукам и
из руки - в дерево. Когда она отняла руку, пощипывание прекратилось. Она
снова прижала пальцы к дереву, ее сердце застучало. Это был для нее
подобно сильному шоку - она чувствовала, будто огонь поднимается по ее
спинному мозгу.
Ее затрясло. Ощущения становились сильнее, теперь почти болезненными,
кости ныли от пульсаций энергии, проходящей через нее в дерево. Когда она
уже больше не могла выносить это, она оторвала руку от дерева. Ее пальцы
продолжало покалывать.
Но она еще не закончила. Импульсивно, она вытянула указательный палец
и стала выводить на стволе дерева буквы: С... В... О... Н.
- Свон! - из дома донесся голос, окликающий ее. Она повернулась на
звук, и когда она делала это, ветер дернул за ее самодельный капюшон и
сорвал его с головы и плеч.
Слай Моуди стоял между Джошем и Расти, держа фонарь. В его желтом
свете он увидел, что у фигуры под яблоней нет лица.
Ее голова была покрыта серыми наростами, которые когда-то были
маленькими черными бородавками, а теперь стали толще и распространились за
эти годы по всей голове, связанные серыми ушками как ищущими,
переплетенными венами. Опухоли покрывали ее череп словно узловатый шлем,
скрывали ее человеческие черты и замазывали их, кроме маленького участка
на ее левом глазу и рваной дыры перед ртом, через которую она дышала и
ела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260