туфли шлепали по мостовой,
пока она не добежала до барьера из тысяч расползшихся от непогоды мусорных
мешков. Она переползла через него, на ходу подобрав несколько интересных
вещей, вроде треснутого шейкера и разбухшего журнала "Нейшенл Джиогрэфик",
и засунув их в сумку. Теперь она была за барьером. Но она продолжала идти,
дыхание все еще болезненно отдавалось в легких, а тело вздрагивало. Они
были близко, думала она. Демоны чуть не схватили меня. Но, слава Иисусу,
все обошлось, и когда он прилетит на своей летающей тарелке с планеты
Юпитер, я буду там, на золотом берегу, целовать ему руки.
Она стояла на углу Тридцать Восьмой улицы и Седьмой Авеню, успокаивая
дыхание и глядя, как поток машин проносится мимо, будто охваченное паникой
стадо. Желтое марево от мусора и автомобильных выхлопов висело, как дымка
над заболачивающимся прудом, и влажный пар изнуряюще действовал на Сестру
Ужас. Капли пота проступали на лбу и стекали по ее лицу, одежда набухла,
ей так недоставало какого-нибудь дезодоранта, но тот у нее закончился. Она
оглядывала лица незнакомых ей людей, окрашенные в цвет мяса сиянием
пульсирующего неона. Она не знала, куда идет, и едва ли понимала, где
была. Но она знала, что не может стоять на этом углу до утра - стоять
снаружи, она осознала это давно, значило привлекать дьявольские
рентгеновские лучи, бьющие по голове и старающиеся выскрести твой мозг.
Она пошла на север, в сторону Центрального парка; голова ее тряслась в
такт шагам, плечи сгорблены.
Нервы трепетали от стычки с теми двумя безбожниками, которые хотели
ее ограбить. "Кругом грех! - думала она. - На Земле, на воде и в воздухе -
мерзкий, черный, злой грех!" Он был и в лицах людей. О, да! Можно было
видеть, как грех наползает на лица людей, зажигая их глаза и заставляя их
рты хитро кривиться. Этот мир и демоны делают простых людей безумцами, она
знает это. Никогда раньше демоны не работали так усердно и не были так
жадны до невинных душ.
Она вспомнила о волшебном местечке, на пути к Пятой Авеню, и глубокие
морщины озабоченности смягчились. Она часто ходила туда посмотреть на
красивые вещи в витринах; изящные вещицы, выставленные в них, обладали
властью успокаивать ее душу, и хотя охрана у двери не дала бы ей войти, ей
достаточно было просто стоять и рассматривать их. Припомнился ей стоявший
там однажды стеклянный ангел - могущественная фигура: длинные волосы
ангела откинуты назад подобно блестящему огню, а крылья готовы отделиться
от сильного изящного тела. А на его прекрасном лице сияли многоцветными
чудесными огоньками глаза. Целый месяц Сестра Ужас ежедневно ходила
любоваться на ангела, пока его не заменили стеклянным китом, выпрыгивающим
из штормящего сине-зеленого стеклянного моря. Конечно, были и другие места
с сокровищами на Пятой Авеню, и Сестра Ужас знала их названия - Сакс,
Фортуноф, Картье, Гуччи, Тиффани, но ее тянуло к скульптурам на выставке в
магазине стекла Штубена, к волшебному месту успокаивающих душу мечтаний,
где шелковистое сияние полированного стекла под мягким светом заставляло
ее думать, как прекрасно должно быть на Небесах.
Что-то вернуло ее к реальности. Она сморгнула от жаркого кричащего
неона. Рядом надпись объявляла: "Девушки! Живые девушки!"
Как будто мужчинам нужны мертвые девушки, - удивленно подумала она.
Кинокиоск рекламировал: "Рожденный стоя". Надписи выскакивали из
каждого углубления и дверного проема: "Секс-книги! Сексуальная помощь!
Кабина для желающих быстро разбогатеть! Оружие боевых искусств!" Гром
басов музыки доносился из дверей бара, и другие ударные бессвязные ритмы
дополняли его, извергаясь из громкоговорителей, установленных вдоль
шеренги книжных лавочек, баров, стриптиз-шоу и порнотеатров. В почти
половине двенадцатого Сорок Вторая улица около края Таймс-сквера
представляла парад человеческих страстей. Юный латиноамериканец, держа
руки кверху, кричал:
- Кокаин! Опиум! Крэк! Прямо здесь!
Неподалеку конкурирующий продавец наркотиков раскрыл свое пальто,
чтобы показать пластиковые мешочки, которые принес, и вопил:
- Только вдохните - и вы полетите! Дыши глубоко - дешево, дешево!
Другие продавцы кричали в автомашины, которые медленно двигались
вдоль Сорок Второй. Девушки в блузках, оставлявших неприкрытыми руки,
спины и животы, джинсах, модных штанишках или кожаных лосинах стояли у
двери каждой книжной лавочки и кинотеатрика или знаком предлагали тем, кто
за рулем, сбавить скорость; некоторые уступали, и Сестра Ужас наблюдала,
как юные девчонки уносились в ночь с незнакомцами. Шум почти оглушал, а
через улицу перед "тип-шоу" двое молодых черных парней сцепились на
тротуаре, окруженные кольцом других, смеющихся и подзадоривающих их на
более серьезную драку. Возбуждающий аромат гашиша плавал в воздухе -
фимиам убежища от жизни.
- Кнопочные самооткрывающиеся ножички! - вопил другой продавец. -
Ножички прямо здесь!
Сестра Ужас продолжала идти, ее взгляд устало перебегал с одного на
другое. Она знала эту улицу, это пристанище демонов; много раз она
приходила сюда проповедовать. Но проповеди никогда не имели действия, ее
голос тонул в громе музыки и криках людей, что-то продающих. Она
споткнулась о тело чернокожего, распростершееся на мостовой; глаза его
были открыты, кровь из ноздрей натекла лужицей. Она продолжала идти,
натыкаясь на людей, ее отталкивали и обругивали, а неоновый свет слепил
ее. Рот ее был открыт, и он кричала:
- Спасите ваши души! Конец близок! Бог милостив к вашим душам!
Но никто не обращал на нее внимания. Сестра Ужас вклинилась в месиво
тел, и вдруг лицом к лицу столкнулась со старым, сгорбленным человеком в
заблеванной спереди рубахе. Он выругался на нее и схватился за ее сумку,
выхватил несколько вещей и убежал прежде, чем она смогла ему хорошенько
дать по морде.
- Чтоб тебе сгореть в Аду, сукин сын! - прокричала она, но тут волна
леденящего страха прошила ее, и она вздрогнула.
Ощущение, что на нее налетает товарный поезд, сверкнуло в ее мозгу.
Она не увидела, что ее сшибают, она просто почувствовала, что ее вот-вот
собьют. Жесткое костлявое плечо швырнуло ее на полосу движения машин с
такой легкостью, будто тело ее превратилось в соломину, и в ту же секунду
неизгладимая картина опалила ее мозг: гора разбитых, обугленных кукол,
нет, не кукол, она осознала это, как только ее опять понесло по улице, у
кукол не бывает внутренностей, которые вылезают сквозь ребра, не бывает
мозгов, которые вытекают из ушей, не было зубов, которые виднеются в
застывших гримасах мертвых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260