Казалось бы, что представления о таком материально-чувственном и живом
космосе имеют мало общего с развитием производительных сил и
производственных отношений античного общества. Эти представления
реализовались в астрономии, но никак не в экономике; в философии, но никак
не в отношениях между господами и рабами; в эстетике, но никак не в борьбе
каких-либо общественно-экономических классов. И тем не менее, если правильно
применять марксистский социально-исторический метод, то следует признать,
что только рабовладельческий способ производства и мог заставить людей
представлять себе абсолют в виде именно такого космоса, что только
рабовладение и сделало понятным для человека именно такого рода абсолют и
что только оно и могло заставить человека любоваться именно на такого рода
красоту. Конечно, раскрывая античный космос, совершенно не обязательно
анализировать античную экономику. Но при этом следует помнить, что самый
способ конструирования этого космоса заимствовался в античности из
рабовладельческой экономики. Ясно, что античное искусство, например,
оперировало только художественными, а наука - только научными, но отнюдь не
экономическими методами. И тем не менее самое лицо этого искусства и самый
тип этой науки можно понять только как определенный способ развертывания
художественных образов и научных методов, тождественный со способом
развертывания социально-исторической и, в частности, социально-экономической
действительности в Греции и Риме.
е)
Наконец, наши предварительные установки были бы извращены в самой их
основе, если бы мы не ввели еще одного понятия, без которого невозможно
разобраться в том, что такое античная эстетика. Раб, как он ни необходим,
вовсе не есть единственное условие античной культуры и, в частности,
античной эстетики. Также и рабовладелец, как он ни необходим в античности,
тоже отнюдь не является для нее единственным принципом. Дело в том, что и
рабовладельцы, и рабы представляли собою нечто целое и нерасторжимое. В
античности, как и везде в истории, было еще нечто третье, нечто высшее, в
чем объединяются общественные классы и что проявляет себя в этих классах, но
отнюдь не сводится к ним. Это - народ. Подлинными творцами греческого
искусства, а следовательно, и греческой науки о нем - эстетики - были вовсе
не рабовладельцы и вовсе не рабы, а греческий народ. То же самое и в Риме.
Прежде чем появиться отдельным художникам или отдельным эстетикам, многие
века, если не тысячелетия, существовал народ, который и был подлинным
создателем античной красоты и искусства и был подлинным автором античной
эстетики. Конечно, рабовладелец не есть раб, и раб не есть рабовладелец.
Один из них организует и оформляет, а другой является живым, но отнюдь не
самостоятельно мыслящим телом. Но возьмите общеизвестную фигуру "Дискобола".
Где тут живое и немыслящее тело и где тут мыслящий, но сам не действующий
организатор? В "Дискоболе", как и в любом произведении античного искусства
периода классики, оформляемое тело и оформляющий его принцип даны как нечто
единое, цельное и нерасторжимое. Вот поэтому-то "Дискобол" и есть
произведение народа или народного художника, а не раба или рабовладельца. Но
здесь следует подчеркнуть, что греческий народный художник, создавший эту
человеческую статую, выражающую только ритм и симметрию человеческого тела,
только гармонию составляющих его тяжестей, без всякого ясного ухода в
глубины человеческого субъекта и без всякого воспарения к сверхчувственным
высотам, - этот греческий народный художник является представителем народа
на рабовладельческой ступени его развития и притом в определенный момент
этой ступени. Такова диалектика народного и классового элементов в античном
искусстве и в античной эстетике. 2. Приложение этого принципа к пониманию
античного мировоззрения
1. Античный объективизм
Упор на естественно-стихийное саморазвитие вещей делает все античное
мировоззрение принципиальным и абсолютным объективизмом. Даже крайние
субъективисты, индивидуалисты, идеалисты античности в конечном счете
являются представителями объективизма и всегда так или иначе исходят из
абсолютного факта космоса. В этом - замечательная противоположность античной
и западноевропейской буржуазной философии. Последняя с самого своего
возникновения стремилась или к прямому субъективизму, или к утверждению
каких-то нейтральных областей мысли и бытия. В кантианстве и неокантианстве
эта борьба с "данностью", т.е. со всяким абсолютным утверждением чего бы то
ни было вне сознания и познания, доходит прямо-таки до некоего аффекта, до
самой настоящей метафизической страсти. В Марбургской школе неокантианства
слово "данность" стало ругательством; если здесь хотели кого-нибудь
оскорбить, унизить и отругать, то говорили, что он проповедует данность. С
такой же точки зрения рассматривали в буржуазную эпоху и античную философию,
стараясь отстранить в ней на задний план проблемы "данности" и заменить их
кантианскими проблемами "заданности". Однако все факты античности прямо-таки
вопиют против такой модернизации; и материалисты и идеалисты, и позитивисты,
и мистики, и метафизики, и диалектики и даже нигилисты (последних в
античности было, правда, ничтожно мало) - все они исходят из объективно
существующего материального мира, хотя, конечно, заинтересованы они в нем
весьма разнообразно.
То, что античное мировоззрение есть объективизм, это, конечно, не
новость. Не новость и то, что античный объективизм обусловлен
рабовладельческой формацией. Однако исследователи античного мировоззрения
чаще всего ограничиваются здесь простой констатацией хронологического
совпадения того и другого и не ставят тут вопроса: почему же, собственно,
рабовладельческая формация обязательно делает соответствующее ей
мировоззрение принципиальным и абсолютным объективизмом? А этот вопрос
требует тщательного продумывания всех идеологических результатов
рабовладельческой формации, т.е. требует установления некоего звена между
самой формацией и объективизмом ее мировоззрения.
Это звено, по нашему мнению, заключается в том, что в рабовладельческой
формации раб трактуется как вещь, а господин - как вещественное же
оформление этой вещи. Вырастающее на основе такой формации мировоззрение еще
до всякого исследования, еще чисто бессознательно, на основании простого и
общепонятного в те времена опыта жизни, трактует все на свете только как
вещи и как их естественное и стихийно возникающее оформление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210