Напротив, ощущение и мышление для них тождественны, так же
как и единое абсолютно тождественно с миром текучей множественности. Исходя
из такого убеждения, Парменид и учит о симметрии: "...Есть два элемента, и
познание зависит от преобладания (того или другого из них). А именно, образ
мыслей делается иным в зависимости от преобладания теплого или холодного;
лучшим и более чистым [он становится] под влиянием теплого. Однако и в
последнем случае нужна некоторая симметрия". Парменид говорит далее (В 16):
"Ибо в каком состоянии всякий раз находится у людей смесь [теплого и
холодного] в их весьма изменчивых членах, соответственно этому изменяется у
людей и ум. Ведь у людей, у всех и каждого, мыслит одно и то же, - природа
их членов. А именно, мысль есть то, что [в них] преобладает".
Данный текст - прекрасный образец всего досократовского натурализма.
Принцип симметрии, оказывается, применялся не только к физическим стихиям в
чистом виде, но и к этим же стихиям, взятым в виде принципов человеческого
сознания и познания. При этом сознание не отделяется от бытия. В только что
приведенном тексте дальше прямо говорится: "И вообще все, что существует,
обладает некоторого рода познанием". Но, наделяя бытие органической жизнью,
досократики должны были в вопросе об истинном и наиболее полном знании
выставлять принцип симметрии все тех же стихий. Если находятся в равновесии
и в симметрии физические стихии, то и определяемые ими душевные способности
и, прежде всего, само познание и сознание человека тоже должно отмечаться
симметричным равновесным характером.
г)
До сих пор мы рассматривали элейцев в плане досократовской эстетики
вообще, стараясь подчеркнуть ошибочность современной интерпретации их
философии как дуалистической. Теперь необходимо сказать также и о том, что
составляло их специфику. Специфичным является у элейцев учение об едином
бытии, непрерывном, нераздельном, бесконечном, совершенно одинаково
присутствующем в каждом мельчайшем элементе действительности. Тот космос,
который имели в виду элейцы, есть самый обыкновенный досократовский и даже
вообще греческий космос со всем его художественным благоустройством и
насыщенной эстетикой его восприятия. Однако, исходя из этого космоса, элейцы
обращали главное свое внимание на то, что все вещи едины, что в основе их
лежит принцип абсолютного единства, что при всем их различии они сливаются в
одно единое, совершенно непрерывное и нераздельное бытие. Как ботаник, вовсе
не отрицая зоологии, занимается прежде всего своим растительным миром, так и
элейцы главное внимание обращали на единое и непрерывное бытие, нисколько не
отрицая множественности, а, наоборот, используя ее по мере надобности для
своих целей.
Множественность, которую они отрицали, была абсолютно раздельной
множественностью, в которой ни один элемент никак не объединялся с другим
элементом; поэтому Зенон и доказывал, что пройденный путь, разбитый на
отдельные, ничем не связанные между собою расстояния вовсе не есть
пройденный путь - такого пути вообще нельзя пройти. Но в современной науке
вопрос ставится точно так же. И это вовсе не является отрицанием
множественности вообще, а только множественности с абсолютной изоляцией
составляющих ее частей. Та же множественность, которую признавали элейцы,
обязательно охватывается единым и непрерывным бытием и вовсе не есть
абсолютная взаимная изоляция. Ахилл только потому и может догнать черепаху,
что проходимые ими пути являются каждый чем-то целым и неделимым, чем-то
единым и непрерывным. Следовательно, элейская критика множественности не
только вполне убедительна, но и совершенно необходима.
Вот почему эстетику элейцев нужно назвать эстетикой непрерывности, т.е.
эстетикой континуума; а так как континуум вообще часто выдвигается в
досократовской эстетике в том или другом виде, то эту эстетику лучше всего
назвать эстетикой абсолютного континуума. Никакая другая досократовская
школа не умела так виртуозно доказывать непрерывность бытия и наличие
континуума во всем целом космосе и в каждой отдельной его мельчайшей вещи.
2. Милетцы
Элейцы проповедовали абсолютный континуум, который, на первый взгляд, как
бы исключает всякую раздельность. Но это было только выдвижением на первый
план одной из сторон материально-чувственного космоса. Милетцы выдвинули
другую его сторону, или, вернее сказать, другую его односторонность, а
именно, его вечное становление. Милетцы - Фалес, Анаксимандр, Анаксимен -
жили в течение VI в. и, следовательно, являются современниками древнейших
греческих философов - пифагорейцев и элейцев.
1. Основное философское учение
Чтобы правильно понять место милетских философов в истории эстетики,
необходимо изложить их учение в том виде, в каком оно может максимально
выявить свой эстетический смысл.
а)
Прежде всего, это учение о становлении, т.е. о таком процессе мировой
истории, который мыслится непрерывным. Ведь непрерывность может быть не
только там, где нет никаких изолированных точек (такова именно непрерывность
у элейцев). Непрерывность может быть также и там, где имеется сколько угодно
изолированных точек, но таких, которые не мешают их единому и нераздельному
представлению; так что глаз скользит от одной из них к другой как бы без
всякого перерыва и вполне целостно охватывает их.
б)
Становление, о котором учат милетцы, есть становление элементов, т.е.
таких типов материи, которые признаны за основные. Чувственно-наглядный
материализм милетцев признавал элементами существующего то, что зримо и
осязаемо, то, что существует непосредственно вокруг человека. Таким основным
элементом, как известно, Фалес признавал воду, Анаксимен - воздух. Гераклит,
как мы увидим ниже, таковым элементом считал огонь. А земля еще со времен
мифологии признавалась в качестве источника для всего существующего. В
качестве наиболее тонкой и разреженной материи признавался эфир.
Теперь поставим вопрос: каким же способом происходило у милетцев
становление этих элементов?
в)
Яснее всего на этот вопрос отвечает Анаксимен. Он учил о разрежении и
сгущении элементов. Самый плотный и тяжелый элемент - это земля. (Ясно само
собой, что здесь действовала некритическая интуиция неподвижности земли и ее
пребывания ниже всех других элементов и вещей.) Разрежаясь, земля переходит
в более подвижный и более легкий элемент - воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
как и единое абсолютно тождественно с миром текучей множественности. Исходя
из такого убеждения, Парменид и учит о симметрии: "...Есть два элемента, и
познание зависит от преобладания (того или другого из них). А именно, образ
мыслей делается иным в зависимости от преобладания теплого или холодного;
лучшим и более чистым [он становится] под влиянием теплого. Однако и в
последнем случае нужна некоторая симметрия". Парменид говорит далее (В 16):
"Ибо в каком состоянии всякий раз находится у людей смесь [теплого и
холодного] в их весьма изменчивых членах, соответственно этому изменяется у
людей и ум. Ведь у людей, у всех и каждого, мыслит одно и то же, - природа
их членов. А именно, мысль есть то, что [в них] преобладает".
Данный текст - прекрасный образец всего досократовского натурализма.
Принцип симметрии, оказывается, применялся не только к физическим стихиям в
чистом виде, но и к этим же стихиям, взятым в виде принципов человеческого
сознания и познания. При этом сознание не отделяется от бытия. В только что
приведенном тексте дальше прямо говорится: "И вообще все, что существует,
обладает некоторого рода познанием". Но, наделяя бытие органической жизнью,
досократики должны были в вопросе об истинном и наиболее полном знании
выставлять принцип симметрии все тех же стихий. Если находятся в равновесии
и в симметрии физические стихии, то и определяемые ими душевные способности
и, прежде всего, само познание и сознание человека тоже должно отмечаться
симметричным равновесным характером.
г)
До сих пор мы рассматривали элейцев в плане досократовской эстетики
вообще, стараясь подчеркнуть ошибочность современной интерпретации их
философии как дуалистической. Теперь необходимо сказать также и о том, что
составляло их специфику. Специфичным является у элейцев учение об едином
бытии, непрерывном, нераздельном, бесконечном, совершенно одинаково
присутствующем в каждом мельчайшем элементе действительности. Тот космос,
который имели в виду элейцы, есть самый обыкновенный досократовский и даже
вообще греческий космос со всем его художественным благоустройством и
насыщенной эстетикой его восприятия. Однако, исходя из этого космоса, элейцы
обращали главное свое внимание на то, что все вещи едины, что в основе их
лежит принцип абсолютного единства, что при всем их различии они сливаются в
одно единое, совершенно непрерывное и нераздельное бытие. Как ботаник, вовсе
не отрицая зоологии, занимается прежде всего своим растительным миром, так и
элейцы главное внимание обращали на единое и непрерывное бытие, нисколько не
отрицая множественности, а, наоборот, используя ее по мере надобности для
своих целей.
Множественность, которую они отрицали, была абсолютно раздельной
множественностью, в которой ни один элемент никак не объединялся с другим
элементом; поэтому Зенон и доказывал, что пройденный путь, разбитый на
отдельные, ничем не связанные между собою расстояния вовсе не есть
пройденный путь - такого пути вообще нельзя пройти. Но в современной науке
вопрос ставится точно так же. И это вовсе не является отрицанием
множественности вообще, а только множественности с абсолютной изоляцией
составляющих ее частей. Та же множественность, которую признавали элейцы,
обязательно охватывается единым и непрерывным бытием и вовсе не есть
абсолютная взаимная изоляция. Ахилл только потому и может догнать черепаху,
что проходимые ими пути являются каждый чем-то целым и неделимым, чем-то
единым и непрерывным. Следовательно, элейская критика множественности не
только вполне убедительна, но и совершенно необходима.
Вот почему эстетику элейцев нужно назвать эстетикой непрерывности, т.е.
эстетикой континуума; а так как континуум вообще часто выдвигается в
досократовской эстетике в том или другом виде, то эту эстетику лучше всего
назвать эстетикой абсолютного континуума. Никакая другая досократовская
школа не умела так виртуозно доказывать непрерывность бытия и наличие
континуума во всем целом космосе и в каждой отдельной его мельчайшей вещи.
2. Милетцы
Элейцы проповедовали абсолютный континуум, который, на первый взгляд, как
бы исключает всякую раздельность. Но это было только выдвижением на первый
план одной из сторон материально-чувственного космоса. Милетцы выдвинули
другую его сторону, или, вернее сказать, другую его односторонность, а
именно, его вечное становление. Милетцы - Фалес, Анаксимандр, Анаксимен -
жили в течение VI в. и, следовательно, являются современниками древнейших
греческих философов - пифагорейцев и элейцев.
1. Основное философское учение
Чтобы правильно понять место милетских философов в истории эстетики,
необходимо изложить их учение в том виде, в каком оно может максимально
выявить свой эстетический смысл.
а)
Прежде всего, это учение о становлении, т.е. о таком процессе мировой
истории, который мыслится непрерывным. Ведь непрерывность может быть не
только там, где нет никаких изолированных точек (такова именно непрерывность
у элейцев). Непрерывность может быть также и там, где имеется сколько угодно
изолированных точек, но таких, которые не мешают их единому и нераздельному
представлению; так что глаз скользит от одной из них к другой как бы без
всякого перерыва и вполне целостно охватывает их.
б)
Становление, о котором учат милетцы, есть становление элементов, т.е.
таких типов материи, которые признаны за основные. Чувственно-наглядный
материализм милетцев признавал элементами существующего то, что зримо и
осязаемо, то, что существует непосредственно вокруг человека. Таким основным
элементом, как известно, Фалес признавал воду, Анаксимен - воздух. Гераклит,
как мы увидим ниже, таковым элементом считал огонь. А земля еще со времен
мифологии признавалась в качестве источника для всего существующего. В
качестве наиболее тонкой и разреженной материи признавался эфир.
Теперь поставим вопрос: каким же способом происходило у милетцев
становление этих элементов?
в)
Яснее всего на этот вопрос отвечает Анаксимен. Он учил о разрежении и
сгущении элементов. Самый плотный и тяжелый элемент - это земля. (Ясно само
собой, что здесь действовала некритическая интуиция неподвижности земли и ее
пребывания ниже всех других элементов и вещей.) Разрежаясь, земля переходит
в более подвижный и более легкий элемент - воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210