Не
нужно забывать также и того, что Гераклит, поясняя свое основное учение об
огненной сущности вещей, привлек такой, казалось бы, прозаический образ, как
обмен золота на товары. Согласно его знаменитому фрагменту В90, "все
обменивается на огонь, и огонь на все, подобно тому, как на золото товары и
на товары золото". Из этого, во всяком случае, можно сделать тот непреложный
вывод, что меновая стоимость была для Гераклита чем-то весьма понятным и
очевидным, способным пояснить собою даже его основную концепцию
мирообразующего огня. Но меновая стоимость возникла вместе с классовым
рабовладельческим обществом и была одним из существенных признаков
демократизации тогдашнего общества. 5. Эстетические тенденции у Гераклита
1. Развертывание эстетики Гераклита
а)
Чтобы ответить на вопрос, что такое красота по Гераклиту, мы должны были
бы повторить все те образы и категории, которые перечислены выше.
Систематизировав их, можно получить следующие тезисы.
I. Красота есть огонь и основанный на нем круговорот стихий.
II. Красота есть логос, мысль, мышление, мудрость, всеобщий закон.
III. а) Красота есть поток, море бытия, молния, война, раздор, золото.
б) Красота есть душа, светлое и теплое испарение, гармония
противоположностей.
в) Красота есть нечто подобное лире и луку. Она - вечность в виде
играющего дитяти.
IV. а) Красота есть космос.
б) Красота есть космическая ритмика.
в) Красота есть вечность.
V. а) Красота есть демоническая индивидуальность.
б) Красота есть сухой блеск души.
в) Красота есть мудрость, логос и символ, творчески зарождаемые в душе.
VI. Красота есть время, необходимость боги и судьба.
Эти шесть тезисов, легко развиваемые в шесть групп тезисов, следует
понимать совершенно тождественно: красота как огонь есть совершенно то же
самое, что красота как логос, ум; красота как логос совершенно неотличима от
красоты как души, как гармонии, как судьбы. Это разные аспекты одного и то
же.
Учитывая неразработанность философскo-эстетической терминологии в эпоху
Гераклита, невозможно требовать, чтобы эти тезисы были буквально
формулированы самим же Гераклитом. Иной раз он и совсем не снабжает эти
предметы соответствующей эстетической характеристикой. Иной же раз он
пользуется общими определениями. Так, например, (В64) огонь "вечен",
"разумен" (phronimon), (В30) "вечно живой", "причина устроения мира", (В65)
избыток (на стадии мирового пожара); (А8) логос - "сперма рождения вселенной
и мера назначенного круга времени"; (В 112) "мышление есть величайшее
превосходство (aretC megistC)"; (В118) душа с сухим блеском - "мудрейшая и
наилучшая (aristC)"; (В54) "скрытая гармония сильнее (creittzn) явной", и
т.д. Все эти определения - вечность, разумность, жизнь, величина, хорошее,
превосходное, сила, избыток, сперма рождения, размеренность процесса и т.д.
- показатель полной неотличимости эстетического от внеэстетического, от
самых общих положительных оценок в жизни, в сознании, в бытии. Даже там, где
Гераклит употребляет эпитет "прекрасный", не возникает полной дифференциации
эстетического от внеэстетического (В8.102.124). С исторической точки зрения,
это - только еще почва для будущей эстетики, интуитивное лоно для развитой
эстетической терминологии. Но иначе не может и быть, так как вся досократика
возникает на почве первичного противопоставления человеческого субъекта и
мифологии, без всякого развертывания и дифференцирования этого субъекта. В
нем пока еще не только не разграничены функции эстетические и этические, но
то и другое еще не отграничено от физического. Это еще синтетическая
мифология, хотя уже и на стадии антиантропоморфизма.
б)
Эстетику Гераклита можно изложить и иначе, стремясь к меньшей
буквальности и вводя те или иные произвольные точки зрения. Подобной точкой
зрения может служить выдвижение на первый план формально-эстетических сторон
бытия. Для большинства само собой разумеется, что в бытии есть эстетическая
сторона и что она по существу своему более формальна, чем само бытие.
Однако, как это ни понятно людям, воспринявшим теории европейской эстетики,
такая точка зрения в отношении Гераклита совершенно произвольна. Гераклит не
отделяет эстетической сферы от онтологической и принципиально не может
понимать эстетическое как формальное. Но мы, конечно, можем так подойти к
Гераклиту.
С этой точки зрения мы, очевидно, должны абстрагироваться от "огненной"
натурфилософии и выдвинуть на первый план логос, мысль, мышление, мудрость;
абстрагироваться от потока, молнии и войны и подчеркивать душу,
размеренность и совпадение противоположностей. С этой точки зрения должны в
значительной мере потерять свое значение и образы лиры, лука и играющего
дитяти. Обычно говорят: "Ну какое значение могут иметь эти поэтические
образы? Ведь это только ничего не говорящие метафоры!" На деле же образы эти
вовсе не имеют у Гераклита только одну поэтическую функцию и меньше всего
являются метафорами; их отстранение как поэтических метафор вызвано
совершенно негераклитовским подходом к Гераклиту как к
формально-эстетическому исследователю, оперирующему абстрактно-логическими
категориями.
Встав на эту точку зрения, мы получим то, что и говорится обыкновенно об
эстетике Гераклита: красота у него есть мировой вселенский логос,
божественно-мировая мудрость, проявляющая себя в виде
ритмически-размеренного протекания мировых, природных и человеческих
процессов. Спорить против этого невозможно, ибо это у Гераклита, несомненно,
есть. Но это так же недостаточно, как если бы мы из всей симфонии выделили
только игру барабана и, заметивши здесь строгую ритмическую смену, сказали
бы: вот сущность этой симфонии. Мы забыли бы здесь все прочие инструменты и
всю их красочность, мы отстранили бы всю внутреннюю форму и структуру
симфонии, ее чувства и настроения, ее идеи и образы, но мы, конечно, в своем
утверждении были бы совершенно правы, ибо, как-никак, но барабанная партия в
симфонии действительно существует, и она именно такова, какой мы ее рисуем.
в)
Точно так же имеет полное право на существование и тот подход к
Гераклиту, который направлен на подчеркивание субъективного коррелата
эстетического предмета. Толкование логоса как субъективного критерия истины
и принципа знания было бы, конечно, весьма грубым искажением Гераклита. Но в
дошедших до нас материалах есть указания, дающие повод для подобного
толкования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
нужно забывать также и того, что Гераклит, поясняя свое основное учение об
огненной сущности вещей, привлек такой, казалось бы, прозаический образ, как
обмен золота на товары. Согласно его знаменитому фрагменту В90, "все
обменивается на огонь, и огонь на все, подобно тому, как на золото товары и
на товары золото". Из этого, во всяком случае, можно сделать тот непреложный
вывод, что меновая стоимость была для Гераклита чем-то весьма понятным и
очевидным, способным пояснить собою даже его основную концепцию
мирообразующего огня. Но меновая стоимость возникла вместе с классовым
рабовладельческим обществом и была одним из существенных признаков
демократизации тогдашнего общества. 5. Эстетические тенденции у Гераклита
1. Развертывание эстетики Гераклита
а)
Чтобы ответить на вопрос, что такое красота по Гераклиту, мы должны были
бы повторить все те образы и категории, которые перечислены выше.
Систематизировав их, можно получить следующие тезисы.
I. Красота есть огонь и основанный на нем круговорот стихий.
II. Красота есть логос, мысль, мышление, мудрость, всеобщий закон.
III. а) Красота есть поток, море бытия, молния, война, раздор, золото.
б) Красота есть душа, светлое и теплое испарение, гармония
противоположностей.
в) Красота есть нечто подобное лире и луку. Она - вечность в виде
играющего дитяти.
IV. а) Красота есть космос.
б) Красота есть космическая ритмика.
в) Красота есть вечность.
V. а) Красота есть демоническая индивидуальность.
б) Красота есть сухой блеск души.
в) Красота есть мудрость, логос и символ, творчески зарождаемые в душе.
VI. Красота есть время, необходимость боги и судьба.
Эти шесть тезисов, легко развиваемые в шесть групп тезисов, следует
понимать совершенно тождественно: красота как огонь есть совершенно то же
самое, что красота как логос, ум; красота как логос совершенно неотличима от
красоты как души, как гармонии, как судьбы. Это разные аспекты одного и то
же.
Учитывая неразработанность философскo-эстетической терминологии в эпоху
Гераклита, невозможно требовать, чтобы эти тезисы были буквально
формулированы самим же Гераклитом. Иной раз он и совсем не снабжает эти
предметы соответствующей эстетической характеристикой. Иной же раз он
пользуется общими определениями. Так, например, (В64) огонь "вечен",
"разумен" (phronimon), (В30) "вечно живой", "причина устроения мира", (В65)
избыток (на стадии мирового пожара); (А8) логос - "сперма рождения вселенной
и мера назначенного круга времени"; (В 112) "мышление есть величайшее
превосходство (aretC megistC)"; (В118) душа с сухим блеском - "мудрейшая и
наилучшая (aristC)"; (В54) "скрытая гармония сильнее (creittzn) явной", и
т.д. Все эти определения - вечность, разумность, жизнь, величина, хорошее,
превосходное, сила, избыток, сперма рождения, размеренность процесса и т.д.
- показатель полной неотличимости эстетического от внеэстетического, от
самых общих положительных оценок в жизни, в сознании, в бытии. Даже там, где
Гераклит употребляет эпитет "прекрасный", не возникает полной дифференциации
эстетического от внеэстетического (В8.102.124). С исторической точки зрения,
это - только еще почва для будущей эстетики, интуитивное лоно для развитой
эстетической терминологии. Но иначе не может и быть, так как вся досократика
возникает на почве первичного противопоставления человеческого субъекта и
мифологии, без всякого развертывания и дифференцирования этого субъекта. В
нем пока еще не только не разграничены функции эстетические и этические, но
то и другое еще не отграничено от физического. Это еще синтетическая
мифология, хотя уже и на стадии антиантропоморфизма.
б)
Эстетику Гераклита можно изложить и иначе, стремясь к меньшей
буквальности и вводя те или иные произвольные точки зрения. Подобной точкой
зрения может служить выдвижение на первый план формально-эстетических сторон
бытия. Для большинства само собой разумеется, что в бытии есть эстетическая
сторона и что она по существу своему более формальна, чем само бытие.
Однако, как это ни понятно людям, воспринявшим теории европейской эстетики,
такая точка зрения в отношении Гераклита совершенно произвольна. Гераклит не
отделяет эстетической сферы от онтологической и принципиально не может
понимать эстетическое как формальное. Но мы, конечно, можем так подойти к
Гераклиту.
С этой точки зрения мы, очевидно, должны абстрагироваться от "огненной"
натурфилософии и выдвинуть на первый план логос, мысль, мышление, мудрость;
абстрагироваться от потока, молнии и войны и подчеркивать душу,
размеренность и совпадение противоположностей. С этой точки зрения должны в
значительной мере потерять свое значение и образы лиры, лука и играющего
дитяти. Обычно говорят: "Ну какое значение могут иметь эти поэтические
образы? Ведь это только ничего не говорящие метафоры!" На деле же образы эти
вовсе не имеют у Гераклита только одну поэтическую функцию и меньше всего
являются метафорами; их отстранение как поэтических метафор вызвано
совершенно негераклитовским подходом к Гераклиту как к
формально-эстетическому исследователю, оперирующему абстрактно-логическими
категориями.
Встав на эту точку зрения, мы получим то, что и говорится обыкновенно об
эстетике Гераклита: красота у него есть мировой вселенский логос,
божественно-мировая мудрость, проявляющая себя в виде
ритмически-размеренного протекания мировых, природных и человеческих
процессов. Спорить против этого невозможно, ибо это у Гераклита, несомненно,
есть. Но это так же недостаточно, как если бы мы из всей симфонии выделили
только игру барабана и, заметивши здесь строгую ритмическую смену, сказали
бы: вот сущность этой симфонии. Мы забыли бы здесь все прочие инструменты и
всю их красочность, мы отстранили бы всю внутреннюю форму и структуру
симфонии, ее чувства и настроения, ее идеи и образы, но мы, конечно, в своем
утверждении были бы совершенно правы, ибо, как-никак, но барабанная партия в
симфонии действительно существует, и она именно такова, какой мы ее рисуем.
в)
Точно так же имеет полное право на существование и тот подход к
Гераклиту, который направлен на подчеркивание субъективного коррелата
эстетического предмета. Толкование логоса как субъективного критерия истины
и принципа знания было бы, конечно, весьма грубым искажением Гераклита. Но в
дошедших до нас материалах есть указания, дающие повод для подобного
толкования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210