Но ясно, что функции светового
луча здесь чисто внутренние. Тут очень сложная внутренняя диалектическая
игра света и темноты, когда данный цвет впервые только еще возникает.
Неразличение внутреннеконститутивной и внешнеаттрибутивной стороны в
цветах - фундаментальная особенность античного цветоведения, вытекающая из
принципиального его существа.
5. Случайность и путаница аналогий
Телесные аналогии часто приводят античных цветоведов к полной путанице.
Это вполне понятно, так как физические тела текучи, изменчивы, часто
совершенно неопределенны в своей окраске и аналогии с такими телами
оказываются случайными, шаткими и путаными.
Например, явная путаница содержится в Демокритовой характеристике
красного цвета. Что красное "состоит" из атомов, аналогичных "огню", это
понятно, и выше уже указывалось на твердую греческую интуицию и аналогию в
этом вопросе. Но непонятно, почему красное состоит из "больших" атомов, чем
"теплое". Непонятно уже самое обозначение "большие" атомы. Если тут имеется
в виду размер атомов, то почему же вдруг большие по размеру атомы - красные,
а меньшие - теплые? Сам Демокрит для подтверждения своей мысли, что чем
атомы больше, тем они краснее, указывает опять-таки на "пламя и уголь от
зеленого или сухого дерева". Но ведь пламя - это "огонь". Не следует ли
"большее" понимать тут в смысле плотности? Как будто бы некоторым
подтверждением этого является то, что Демокрит тут же заговаривает о
тонкости огня. Может быть, Демокрит хочет сказать, что чем атомы
(определенного вида) гуще, плотнее, тем соответствующая вещь краснее, а чем
атомы более разрежены, тем тело тоньше и тем оно ближе к огню, тем вещь
светлее (как бывает при большом накаливании)?
Из этой путаницы можно было бы выбраться только в том случае, если бы мы
точно знали те физические аналогии, которые приходили Демокриту на ум, когда
он характеризовал свой "красный" цвет. Не зная в точности этих аналогий, при
изучении античных теорий цвета часто приходится становиться в тупик.
6. Эстетическое значение теории цветов у Демокрита
а)
При всей случайности и путанице физических аналогий мы все же должны
сказать, что античное цветоведение - интереснейшая глава именно античной
эстетики. Отвлечемся от того метода, которым получаются у Демокрита цветовые
характеристики, и сосредоточимся на самом их результате. Забудем, что
Демокрит все время занят физическими и осязательными аналогиями, и
всмотримся в то, что получают от этих аналогий сами цвета.
б)
Так, мы узнаем, что белое и светлое есть нечто гладкое, мягкое,
спокойное, а черное и темное - нечто шероховатое, шершавое, неровное,
корявое и беспокойное. Темное, кроме того, Демокрит и вся античность
переживают как нечто холодное, неповоротливое, твердое. Красное, далее,
хранит в себе самые разнообразные оттенки теплоты. Оно может быть теплым,
горячим, огненным. Та или иная мера теплоты всегда переживалась античностью
в красном. Самый огонь, огненный цвет представлялся чем-то тонким, и чем
огонь сильнее, чище, светлее, тем он тоньше; а чем он слабее и темнее, тем
он гуще, плотнее. В пурпуре - игра красного, светлого и темного в условиях
внутренне-конституционного сопряжения красоты с светом, как и в лазоревом -
та же самая игра желто-зеленого и темного.
Все эти оттенки являются вполне эстетическими. Это уже не физика и не
натурфилософия, а самая настоящая эстетика. Рассуждения Демокрита
свидетельствуют об очень значительной зоркости античного глаза.
Исследователи вообще слишком спешили с утверждением о слепоте греков к тем
или другим цветам (например, к голубому). Ведь точно так же можно было бы
отрицать за нами способность видеть желтый цвет на том основании, что мы
говорим, например, "белое вино". Все прекрасно знают, что "белое вино" вовсе
не белое (белое - молоко), а может быть самых разнообразных желтых, бледных,
красноватых и прочих цветов. Мы говорим "синее море", хотя оно бывает каким
угодно по цвету, а наш фольклор знает "зелено-вино", хотя вино никогда не
бывает зеленым, и т.д. Это обстоятельство должно сделать нас весьма
осторожными в отрицании у греков способности различать те или иные цвета.
Это были чрезвычайно развитые глаза.
в)
О слуховых восприятиях у Демокрита говорится мало, и сама слуховая
предметность у него никак почти не очерчена. Но зато весьма богата у него
характеристика вкуса. Сладкое у него состоит из больших и круглых атомов;
кислое - из "больших, шероховатых, многоугольных и некруглых". Острый вкус
содержит в себе нечто "угловатое, согнутое, узкое и некруглое". В едком -
"круглое, тонкое, угловатое и кривое", в соленом - "угловатое, большое,
согнутое и равнобедренное", в горьком - "круглое, гладкое, обладающее
кривизной, малое по величине". Все эти интересные данные (А 129) поражают
своей оригинальностью и, конечно, во многом еще требуют расшифровки. Но уже
сам Демокрит кое-что дает для этой расшифровки. Так, свою характеристику
острого вкуса он снабжает таким примечанием ( 65 в основном тексте
Теофраста): "Ибо вследствие своей заостренности он быстро всюду проникает.
Будучи же шероховатым и угловатым, он сводит, стягивает". Это, правда, не
очень понятно; но ясно, что и тут действует у Демокрита какая-то очень
определенная осязательная аналогия. Не будем загромождать наше изложение
Демокритовыми пояснениями других вкусовых характеристик (в основном тексте
Теофраста - 65 - 68), их идея вполне ясна.
Заключение
1. Мифология, натурфилософия, антропология
Все приведенные факты и предположения относительно Демокрита рисуют его
как типичного представителя досократовской философии с ее принципом
выделения из старинной цельной мифологии заключенной в ней
абстрактно-всеобщей структуры и гипостазирования этой структуры в качестве
абсолютно самостоятельной. Правда, у Демокрита характер этой структуры
специфичен. Это - индивидуально-множественная структура, структура,
рассыпающая бытие на раздельную множественность, в противоположность
элеатскому слиянию его в одно неразложимое единство или гераклитовскому
превращению его в нерасчлененную, но гармоническую текучесть. Эта
множественность, конечно, так же абстрактна в сравнении с мифологией, как и
принципы пифагорейцев, элеатов, Гераклита и прочих досократиков.
Но это только одна сторона дела. Досократовская философия, выделяя из
мифологии ее абстрактную структуру, еще тем самым не лишает мифологию ее
вещественности, ее основанности на природном бытии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
луча здесь чисто внутренние. Тут очень сложная внутренняя диалектическая
игра света и темноты, когда данный цвет впервые только еще возникает.
Неразличение внутреннеконститутивной и внешнеаттрибутивной стороны в
цветах - фундаментальная особенность античного цветоведения, вытекающая из
принципиального его существа.
5. Случайность и путаница аналогий
Телесные аналогии часто приводят античных цветоведов к полной путанице.
Это вполне понятно, так как физические тела текучи, изменчивы, часто
совершенно неопределенны в своей окраске и аналогии с такими телами
оказываются случайными, шаткими и путаными.
Например, явная путаница содержится в Демокритовой характеристике
красного цвета. Что красное "состоит" из атомов, аналогичных "огню", это
понятно, и выше уже указывалось на твердую греческую интуицию и аналогию в
этом вопросе. Но непонятно, почему красное состоит из "больших" атомов, чем
"теплое". Непонятно уже самое обозначение "большие" атомы. Если тут имеется
в виду размер атомов, то почему же вдруг большие по размеру атомы - красные,
а меньшие - теплые? Сам Демокрит для подтверждения своей мысли, что чем
атомы больше, тем они краснее, указывает опять-таки на "пламя и уголь от
зеленого или сухого дерева". Но ведь пламя - это "огонь". Не следует ли
"большее" понимать тут в смысле плотности? Как будто бы некоторым
подтверждением этого является то, что Демокрит тут же заговаривает о
тонкости огня. Может быть, Демокрит хочет сказать, что чем атомы
(определенного вида) гуще, плотнее, тем соответствующая вещь краснее, а чем
атомы более разрежены, тем тело тоньше и тем оно ближе к огню, тем вещь
светлее (как бывает при большом накаливании)?
Из этой путаницы можно было бы выбраться только в том случае, если бы мы
точно знали те физические аналогии, которые приходили Демокриту на ум, когда
он характеризовал свой "красный" цвет. Не зная в точности этих аналогий, при
изучении античных теорий цвета часто приходится становиться в тупик.
6. Эстетическое значение теории цветов у Демокрита
а)
При всей случайности и путанице физических аналогий мы все же должны
сказать, что античное цветоведение - интереснейшая глава именно античной
эстетики. Отвлечемся от того метода, которым получаются у Демокрита цветовые
характеристики, и сосредоточимся на самом их результате. Забудем, что
Демокрит все время занят физическими и осязательными аналогиями, и
всмотримся в то, что получают от этих аналогий сами цвета.
б)
Так, мы узнаем, что белое и светлое есть нечто гладкое, мягкое,
спокойное, а черное и темное - нечто шероховатое, шершавое, неровное,
корявое и беспокойное. Темное, кроме того, Демокрит и вся античность
переживают как нечто холодное, неповоротливое, твердое. Красное, далее,
хранит в себе самые разнообразные оттенки теплоты. Оно может быть теплым,
горячим, огненным. Та или иная мера теплоты всегда переживалась античностью
в красном. Самый огонь, огненный цвет представлялся чем-то тонким, и чем
огонь сильнее, чище, светлее, тем он тоньше; а чем он слабее и темнее, тем
он гуще, плотнее. В пурпуре - игра красного, светлого и темного в условиях
внутренне-конституционного сопряжения красоты с светом, как и в лазоревом -
та же самая игра желто-зеленого и темного.
Все эти оттенки являются вполне эстетическими. Это уже не физика и не
натурфилософия, а самая настоящая эстетика. Рассуждения Демокрита
свидетельствуют об очень значительной зоркости античного глаза.
Исследователи вообще слишком спешили с утверждением о слепоте греков к тем
или другим цветам (например, к голубому). Ведь точно так же можно было бы
отрицать за нами способность видеть желтый цвет на том основании, что мы
говорим, например, "белое вино". Все прекрасно знают, что "белое вино" вовсе
не белое (белое - молоко), а может быть самых разнообразных желтых, бледных,
красноватых и прочих цветов. Мы говорим "синее море", хотя оно бывает каким
угодно по цвету, а наш фольклор знает "зелено-вино", хотя вино никогда не
бывает зеленым, и т.д. Это обстоятельство должно сделать нас весьма
осторожными в отрицании у греков способности различать те или иные цвета.
Это были чрезвычайно развитые глаза.
в)
О слуховых восприятиях у Демокрита говорится мало, и сама слуховая
предметность у него никак почти не очерчена. Но зато весьма богата у него
характеристика вкуса. Сладкое у него состоит из больших и круглых атомов;
кислое - из "больших, шероховатых, многоугольных и некруглых". Острый вкус
содержит в себе нечто "угловатое, согнутое, узкое и некруглое". В едком -
"круглое, тонкое, угловатое и кривое", в соленом - "угловатое, большое,
согнутое и равнобедренное", в горьком - "круглое, гладкое, обладающее
кривизной, малое по величине". Все эти интересные данные (А 129) поражают
своей оригинальностью и, конечно, во многом еще требуют расшифровки. Но уже
сам Демокрит кое-что дает для этой расшифровки. Так, свою характеристику
острого вкуса он снабжает таким примечанием ( 65 в основном тексте
Теофраста): "Ибо вследствие своей заостренности он быстро всюду проникает.
Будучи же шероховатым и угловатым, он сводит, стягивает". Это, правда, не
очень понятно; но ясно, что и тут действует у Демокрита какая-то очень
определенная осязательная аналогия. Не будем загромождать наше изложение
Демокритовыми пояснениями других вкусовых характеристик (в основном тексте
Теофраста - 65 - 68), их идея вполне ясна.
Заключение
1. Мифология, натурфилософия, антропология
Все приведенные факты и предположения относительно Демокрита рисуют его
как типичного представителя досократовской философии с ее принципом
выделения из старинной цельной мифологии заключенной в ней
абстрактно-всеобщей структуры и гипостазирования этой структуры в качестве
абсолютно самостоятельной. Правда, у Демокрита характер этой структуры
специфичен. Это - индивидуально-множественная структура, структура,
рассыпающая бытие на раздельную множественность, в противоположность
элеатскому слиянию его в одно неразложимое единство или гераклитовскому
превращению его в нерасчлененную, но гармоническую текучесть. Эта
множественность, конечно, так же абстрактна в сравнении с мифологией, как и
принципы пифагорейцев, элеатов, Гераклита и прочих досократиков.
Но это только одна сторона дела. Досократовская философия, выделяя из
мифологии ее абстрактную структуру, еще тем самым не лишает мифологию ее
вещественности, ее основанности на природном бытии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210