Ведь резец художника заставил трепетать каждый лепесток, наполнил душистым
ароматом сплетенное из прозрачных мраморных пластин сердце.
Девушка замедлила шаг и посмотрела на художника. А тот взял резец и
подошел к мраморной глыбе. Он смотрел на нее, а его руки сами делали то,
что он видел, что хотел видеть. И рождалось чудо. И мрамор распускался
завитками волнистых волос. Пепельный хлад превращался в бархатистую кожу,
а каменные губы страстно звали к поцелуям. Он выточил каждую мелкую
черточку, он обозначил даже жилку, тонко бьющуюся на виске, а по мраморным
паутинкам потекла живая кровь.
Люди признали: нет на земле творения, более прекрасного, чем это.
И девушка выбрала художника. Не потому, что он стал знаменит, а
потому, что он понял ее душу.
Но...
Все рано или поздно заканчивается Но.
Он познал ее душу и воплотил ее в камне. Но ведь душа - не камень.
Она дрожит, живет, меняется - сто перемен в одно мгновенье! Она учится
любить и ненавидеть, страдать и заблуждаться.
Ее душа менялась. Быстрее, чем отрастают волосы. А он был тверд в
своем убеждении, что постиг ее тайны. Но ведь душу нельзя постичь. Она
непознаваема, словно космос, рождающий сверхновые звезды. Также и в душе
рождаются чувства, которые никогда не встречались прежде.
Летели дни и он стал не узнавать свою возлюбленную. Она стала ему
чужой. Его мечта воплотилась в статую, а эта девушка была не его мечтой. И
так бывает: он влюбился в статую. А она ушла к другому. К тому, кто
принимал ее такой, какая она есть, а не какая она была.
Вот и вся сказка.
- Я знаю, как его звали, - сказал Демарат.
Таллия с интересом взглянула на него.
- Как?
- Пигмалион.
- Ты очень неглуп, спартанец Демарат, - медленно выговорила ионийка.
- И ты прав. Это действительно был Пигмалион. Но у моей сказки грустный
конец. Боги так и не вдохнули жизнь в его мраморную Галатею. Ибо зачем
оживлять то, что уже некогда было живым!
Спартиат поднес руку Таллии к своим губам.
- Это была прекрасная сказка.
- Это был прекрасный вечер. Я мечтаю о том, чтобы он когда-нибудь
повторился.
Таллия вспорхнула со скамьи и побежала ко дворцу, где остановились
царь и свита. Темнело и улицы почти опустели. И крохотные туфельки звонко
стучали по мостовой.
Словно гранитные слезы, роняемые каменной Галатеей в ладони своего
Пигмалиона.
Мардоний только что закончил докладывать хазарапату о состоянии
войска...
Он вознесся высоко, быть может, так высоко, как и не мечтал. Царь
внезапно назначил его своим первым полководцем, дав в помощники своего
брата Масиста, Мегабиза, Тритантехма, сына Артабана, и Смердомена, сына
Отана. Но командующий огромным войском, распоряжавшийся судьбами сотен
тысяч воинов, должен был ежевечерне являться на доклад к тому, кто
командовал всего одной тысячей. Одной! Но эта тысяча - воины с золотыми
яблоками на копьях, лучшие из лучших, личная гвардия царя. А командует ею
хазарапат - начальник царской стражи.
И Мардоний покорно шел к Артабану, докладывая ему сколько воинов
отстало по дороге, сколько вина и мяса исчезло в бездонных желудках
бессмертных и каковы настроения среди присоединившихся к войску
бактрийцев.
Непрерывный марш от Суз до Вавилона утомил воинов и по предложению
хазарапата было решено дать войску двухдневный отдых. Чинились обувь и
одежда, лекари втирали мазь в стертые до крови ноги, кузнецы набивали
подковы и меняли оси колесниц. Лишь об этом мог рассказать Мардоний в этот
вечер.
Хазарапат выслушал его молча, не сделав ни одного замечания, затем
пригласил к столу. Они сытно поели, а сейчас сидели у камина и потягивали
терпкое вино.
Разговор не клеился. Слишком странный поворот произошел в их
взаимоотношениях в последнее время. Ярые враги, они вдруг в один миг стали
единомышленниками, почти что друзьями.
Мардоний хорошо помнил, как на следующий день после сорванного
налетом киммерийцев бала сыщики поймали его за городом и доставили во
дворец. Он собирался принять мучительную смерть, а вместо этого его
встретили смеющиеся Демарат и Мегабиз, а затем принял лично хазарапат, на
лице которого играла странная улыбка.
Странная. Мардоний до сих пор не мог освободиться от наваждения, что
перед ним другой человек. Совершенно другой человек.
Артабан, как и прежде, был уверен в себе и властен, но в нем
появилась какая-то непонятная сила, влияние которой ощущали все, кто
находились рядом. Люди невольно втягивали головы в плечи, испытывая
желание согнуться в поклоне, дикие скакуны забывали о своем неистовстве и
с опаской косились в сторону вельможи, даже звонкие птицы - и те умеряли
силу своего голоса.
И еще - Артабан внезапно стал рьяным сторонником похода на Элладу. По
его воле закрутились шестеренки государственной машины, созывая полки,
собирая дополнительные подати, создавая запасы оружия и продовольствия.
Мардоний с долей ревности наблюдал за тем, как этот загадочный человек
сдвинул с места сотни тысяч вооруженных людей и заставил их устремиться к
Сардам, где был назначен сбор войска; как сотни кораблей из Кемта,
Финикии, Кипра, Киликии, Геллеспонта и Ликии собрались в ионийских
гаванях, готовые расправить паруса и устремиться к берегам Эллады.
Надо отдать хазарапату должное - он всячески подчеркивал, что
первенство в этой затее принадлежит Мардонию. Однако Мардоний чувствовал,
как из главного вдохновителя похода он превращается в простого исполнителя
воли Артабана. Эта новая роль не слишком нравилась ему, но он готов был
смириться, лишь бы войско дошло до Фессалийских равнин, а там... Ведь не
ради красного словца Артабан сказал ему, что царь ищет сатрапа Эллады.
Стать властителем этой земли было давней мечтой Мардония, и он никогда не
скрывал своих замыслов.
Обо всем этом думал вельможа, наблюдая как темнеет сочно-алый пламень
прогорающих поленьев. И еще он думал о Таллии. И думы о ней занимали его
воображение куда более, чем планы покорения Эллады. Если бы его поставили
перед выбором - Таллия или Эллада, - он предпочел бы обладать ионийкой.
Ведь он любил ее как ни одну женщину на свете, а она вдруг ушла к старику
хазарапату. Неужели здесь повинна та магическая сила, что вдруг стала
исходить из его глаз? Или... Или лукавая ионийка просто поставила на
самого сильного - на ферзя, который в любое мгновенье может стать королем.
Царь Артабан! - Неплохо звучит. Впрочем, царь Мардоний - звучит не хуже?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340