Сейчас я
намерен наказать тебя. Вот эти когти, - чудовище поднесло к лицу Ксеркса
огромную руку, на которой вдруг быстро выросли огромные черные когти, -
вырвут твою плоть. Отныне ты не сможешь любить ни одну женщину!
- Нет! - лишь сумел прошептать Ксеркс.
Огромная рука пронзила одеяло и вырвала из-под него окровавленный
комок. Царь исторг истошный безмолвный крик.
- Это последнее предупреждение. Если не одумаешься, с тобой будет вот
что!
Гость повернулся к Гейру. Глаза его вспыхнули ослепительным пламенем.
Огненный вихрь поглотил Гейра, окутав ложе лекаря черным смрадным дымом.
Когда дым рассеялся, выяснилось, что лекарь бесследно исчез. Лишь смятые
простыни свидетельствовали, что мгновение назад на них лежал человек, а
покрывало хранило форму тела несчастного лекаря.
- Так будет и с тобой! - повторил гость.
Он сцепил пальцы рук и в тот же миг исчез.
И лишь тогда царь завизжал. От боли, страха и унижения, чувствуя, как
его постель пропитывается теплой, остро пахнущей жидкостью.
- Плоть! Моя мужская плоть! - взывал он к вбежавшему Артабану. -
Призрак лишил меня мужской плоти!
Начальник дворцовой стражи рывком сдернул с Ксеркса покрывало и не
сдержал усмешки.
- Успокойся, повелитель. Все на месте. Но... - Артабан замолчал.
Ксеркс осмелился поднять голову и посмотреть туда, где начинались
ноги, где было тепло от крови.
О ужас! То была не кровь. Царь лежал в луже собственной мочи. Ксеркс
застонал.
Артабан тем временем окриком выгнал из опочивальни сбежавшихся слуг и
воинов. Они остались наедине, да из темноты угла комнаты внезапно
появилась стройная женская фигурка. Когда свет упал на лицо, Ксеркс узнал
Таллию. Ионийка бесцеремонно рассмотрела конфуз царя и звонко
расхохоталась. Насмерть перепуганный Ксеркс даже не подумал о том, чтобы
покарать дерзкую насмешницу.
Тяжело дыша, он лежал в собственных испражнениях. Не скрывающий
своего презрения Артабан стоял у царского ложа.
- А лекарь? - вдруг вспомнил Ксеркс.
- Что лекарь?
- Призрак забрал его!
Артабан снисходительно улыбнулся. Так улыбаются словам детей или
душевнобольных.
- Повелителю пригрезилось. Несчастный Гейр пал жертвой налета
киммерийцев. Его тело уже отдали священным собакам Ахурамазды.
Ксеркс внимательно посмотрел на начальника стражи. Что-то в его
облике было незнакомо царю. В голосе Артабана появились какие-то новые
нотки, он помолодел и даже - царь мог поклясться - раздался в плечах.
Затем Ксеркс перевел взгляд на ликующую Таллию. И понял. Если не все, то
очень многое.
- Артабан, - сказал Ксеркс бесцветным голосом. Вельможа, изобразив на
лице усердное внимание, наклонился к царю. - Завтра мы начинаем собирать
войско против эллинов.
- Не смею противиться воле мудрого повелителя, - ответил хазарапат.
Чтобы не видеть его насмешливой улыбки, Ксеркс смежил веки. И перед
ним вновь предстал призрак.
Он будет являться царю еще долгих шесть лет.

Если наверху властвовал опирающийся на копья бессмертных царь, то под
землей царями были воры. И первый среди них, царь воров Отшем. Он никогда
не лез в вожаки и не стремился получить двойную долю. Но не было такого
запора, который мог бы устоять перед ловкими руками Отшема, не было такого
препятствия, что оказалось бы неодолимым для его сноровки, не создана еще
была ловушка, которую бы не смог разгадать его хитрый ум. И не было во
всей Парсе вора, знавшего столь досконально подземные ходы, как знал их
Отшем.
Поразив воображение спартанского царя великолепием парсийской
сокровищницы Отшем тут же увел его оттуда. Будучи весьма частым гостем в
этой зале, он знал, что через ровные отрезки времени, отмеренные песочными
часами, ее обходят вооруженные стражники, проверяя, не пробрался ли в
казнохранилище какой-нибудь ловкий вор.
Поэтому беглецы покинули, хотя и не без сожаления, сокровищницу,
захватив лишь пару горстей легковесных золотых дариков, да три драгоценных
чаши. Отшем тщательно замаскировал потайную дыру массивным сундуком.
- Здесь красиво, но золото, увы, не наполнит наших желудков, - сказал
он, и его спутники тут же почувствовали сильный голод. Немудрено, они ели
рано утром, а сейчас уже, по-видимому, подступало время вечерней трапезы.
Не тратя время на пустые разговоры, Отшем проник в кладовую, где хранились
мясные окорока и колбасы. После этого он навестил еще одну залу,
разжившись двумя здоровенными сырами. В фруктовой кладовой он прихватил
пару дынь и мешок сушеных фиников. Основательно нагрузив себя и своих
спутников, Отшем повел их в одно, как он выразился, местечко, где можно
было славно провести время.
Местечком этим, как сразу заподозрил Демарат, оказался винный погреб.
Попасть в него оказалось потруднее, чем в царскую сокровищницу, потому что
пришлось миновать зал, где хранилось молодое вино, расходуемое для
обыденных нужд дворца. Здесь сновали слуги и по мнению Отшема было слишком
шумно. Кроме того, царь воров оказался гурманом и наотрез отказался пить
вино, предназначенное для дворцовых слуг.
- Что я вам, какой-нибудь бессмертный или казначей?! Царские виноделы
мешают в эту бурду всякую несусветную пакость, вроде дубовой коры - для
крепости.
Довольно безрассудно рискуя жизнями, они пробрались в подвал, где
хранилось выдержанное вино. По совету Отшема заговорщики остановили свое
внимание на огромной, в два человеческих роста, винной бочке с черным
вином. Расстелив плащи, они уселись прямо за вожделенной емкостью. Отшем
выстругал из деревянной щепы затычку и лишь после этого пробил бочку
сильным ударом ножа. Наполнив золотые кубки, он заткнул бочку
импровизированной пробкой, пояснив:
- А не то вино вытечет и на полу будет здоровенная лужа. Тогда я не
смогу вернуться сюда еще раз.
Вино, как и обещал Отшем, оказалось превосходным. Демарат ни разу не
пробовал такого на царских пирах. Когда он сказал об этом Отшему, царь
воров заверил его, что никогда и не попробует, так как самые лучшие вина
исчезают в глотках самих виноделов.
Выпив пару кубков, Отшем стал разговорчив и поведал Демарату немало
интересного. Поначалу он пожаловался на дороговизну и плохое качество
парсийского вина. И то, и другое соответствовало истине. Арии лишь недавно
пристрастились к вину - прежде винопитие порицалось магами - и стали
выращивать лозу. До этого они довольствовались ячменным пивом.
Горячительные напитки в Парсе действительно стоили несоизмеримо больше,
чем в Элладе или, скажем, Кемте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340