И, верно, в
глазах потомков Кадма были злоба и ненависть. Леонтиад не видел их глаз.
Елена... Как же он любил ее! Страдая и мучаясь. Как ревновал даже к
самому уродливому скотнику, старательно, однако, изображая при этом
высокомерное равнодушие. Ревновал даже к цветку или заморенному цыпленку,
которых она осчастливила ласковым взглядом. Как втайне вздрагивал, уловив
шелест пушистых ресниц, готовых распахнуться и захватить беотарха в серую,
солнечную бездну бесконечно-ласковых глаз. В такие мгновения Леонтиад
поспешно отворачивался или бросал своей наложнице абсолютно ненужную,
пустую фразу. А по ночам, страдая от невысказанной нежности, ломал в
объятиях хрупкое тело. Наверно она в душе считала его диким зверем. Он же
был покорным, влюбленным до безумия псом, готовым лизать ноги своей
госпожи. Быть может, она все же уронит слезинку, когда ей принесут весть о
гибели хозяина, и беззвучно прошепчет слова прощения дрогнувшими губами.
Леонтиад вдруг расчувствовался. Пришлось несколько раз мигнуть, а
затем быстро провести ладонью по лицу, дабы утереть выступившие слезы. Да,
он непременно умрет. Чтобы не выглядеть в ее глазах трусом. Ведь она не
сможет любить труса. И спартиаты вынесут его на алых плащах с поля боя, а
божественный вестник Меркурий доставит в горный домик лоскут хитона,
смоченный смертельной кровью.
Беотарх тихо фыркнул, поймав себя на том, что размечтался, словно
восторженный мальчишка. Все будет проще. Завтра его истыкают стрелами, но
перед этим он постарается прихватить с собой в Тартар пару-тройку
горбоносых собак, подобных тем, что были убиты по его тайному приказу на
дороге в Аулиду. Завтра...
Размышления беотарха прервал неслышно подошедший спартиат,
сообщивший, что царь Леонид просит предводителя фиванцев пожаловать в его
палатку. Спарт поднялся и отправился вслед за посланцем. От Леонида он
услышал то, о чем уже знал. Спартанский царь приказывал фиванцам остаться
в ущелье вместе со спартиатами и добровольно вызвавшимися на смерть
феспийцами. Реакция беотарха была на удивление спокойной.
- Мы умрем вместе с вами на рассвете!
Царь одарил Леонтиада испытующим взглядом, загадочно усмехнулся и
подал чашу вина.
Беотарх пил это вино и думал, что смерть в сущности прекрасна.
Вино в темноте багровело, словно спекшаяся кровь.
Шепот спящего лагеря. Он загадочен и многообразен. В нем дыхание ночи
и тихое фырканье устало сомкнувших глаза лошадей, сопение верблюдов и стон
предчувствующих грядущую смерть под ножом мясника быков. И еще это громкий
храп измаявшихся за день воинов, стоны раненых и сладострастные вскрики
вельмож, наслаждающихся ласками наложниц. Это негромкая поступь стражи,
бряцающей влажным оружием. Это шелест прохладного ветра, мерный гул моря и
доносящийся извне треск цикад. И холодное молчание смерти, молчание, что
громче раскатов бури. Таков шепот спящего лагеря...
Мардоний проснулся от неясного шороха. В ожидании предстоящей схватки
он спал чутко, словно нервная газель. Едва чья-то рука коснулась полога
шатра, как вельможа немедленно открыл глаза.
- Кто здесь? - негромко спросил он, освобождая от ножен лежащий под
головой кинжал. - Отвечай, иначе я кликну стражу.
- Не шуми, вельможа, - послышался едва слышный шепот. - Мне нужно
поговорить с тобой.
- Кто ты?
- Я Отшем, карандинский вор.
- А-а-а... - протянул Мардоний, вспоминая хищную физиономию Отшема, в
свое время нанятого им, чтобы убить Артабана. Сановник с облегчением
выдохнул и расслабил мышцы. В последние дни его мучили ужасные видения
собственной смерти. Она приходила не в бою, с мечом в руке - подобную
смерть Мардоний счел бы прекрасной, - она была в облике Артабана,
вонзающего в вельможное горло извлеченное из посоха жало стилета. Тонкая
узкая полоска стали разрывала артерии, извергая из них фонтан яркой крови.
В такие мгновения Мардоний был готов кричать от ужаса. - Что тебе нужно?
- Поговорить, - прошептал Отшем.
- Ты без оружия? - с подозрением спросил вельможа.
- Да, сиятельный может сам убедиться в этом.
- Я верю... тебе, - после крохотной заминки сказал Мардоний и ему
показалось, что вор тихонько хихикнул. - О чем ты хочешь говорить со мной?
- О Артабане.
Отшем вымолвил это имя и сомкнул уста. Мардоний также молчал,
прислушиваясь к сразу заколотившемуся сердцу.
- Хорошо, я выслушаю тебя. Но прежде прикажу зажечь свечу.
Вельможа окликнул дрыхнущего у входа слугу. Тот моментально
проснулся.
- Огня! - велел ему Мардоний, подавая канделябр. Отшем, затаив
дыхание, прятался в глубине шатра.
Слуга повиновался. С помощью кремня он воспламенил трут и зажег все
три свечи.
- Теперь ступай прочь! - приказал Мардоний.
- Но кто будет охранять господина?
- Ступай! - твердо повторил вельможа, водружая канделябр на небольшой
столик. - Я буду бодрствовать. Никто не сможет напасть на меня внезапно.
Слуга не осмелился более спорить и удалился. Когда его шаги
растворились в ночных звуках, Мардоний спросил, пристально вглядываясь в
лицо ночного гостя:
- Как ты сумел проскользнуть мимо моего стража? Он спит необычайно
чутко, я сам не раз имел возможность убедиться в этом.
Отшем усмехнулся, отчего по его худым щекам пробежали зыбкие блики.
- Я вор.
Мардоний счел этот ответ исчерпывающим.
- Говори о чем хотел.
- Сиятельный Артабан вовсе не тот, за кого себя выдает!
Выпалив это, Отшем уставился на Мардония, ожидая его реакции.
Вельможа не пытался скрыть удивления, но не от того, что эти слова
озадачили его, а от того, что простой вор догадался о том, о чем думал и
Мардоний.
- Кто же он в таком случае?
- Это маг Заратустра.
- Точно!
Мардония словно осенило. Он нашел ответ тому, что мучило его уже
много дней. Он вспомнил, где прежде видел посох Артабана. Точно с таким же
посохом ходил Маг Заратустра. И у Заратустры были голубые глаза. А у
Артабана они были темные. А теперь... А теперь они голубые!
- С чего ты взял?
- Мне сказал об этом царь спартиатов Леонид.
- Ты видел царя спартиатов? - с интересом спросил Мардоний.
Отшем кивнул.
- Как лазутчик, я побывал в лагере эллинов. Их царь разговаривал со
мной и приказал предупредить великого Ксеркса насчет Артабана. Он сказал
мне, что Артабан вовсе не Артабан, а Заратустра, и что маг хочет покорить
мир и править им самолично.
- Я так и думал! - забывшись, проговорился Мардоний. Отшем удивленно
взглянул на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340
глазах потомков Кадма были злоба и ненависть. Леонтиад не видел их глаз.
Елена... Как же он любил ее! Страдая и мучаясь. Как ревновал даже к
самому уродливому скотнику, старательно, однако, изображая при этом
высокомерное равнодушие. Ревновал даже к цветку или заморенному цыпленку,
которых она осчастливила ласковым взглядом. Как втайне вздрагивал, уловив
шелест пушистых ресниц, готовых распахнуться и захватить беотарха в серую,
солнечную бездну бесконечно-ласковых глаз. В такие мгновения Леонтиад
поспешно отворачивался или бросал своей наложнице абсолютно ненужную,
пустую фразу. А по ночам, страдая от невысказанной нежности, ломал в
объятиях хрупкое тело. Наверно она в душе считала его диким зверем. Он же
был покорным, влюбленным до безумия псом, готовым лизать ноги своей
госпожи. Быть может, она все же уронит слезинку, когда ей принесут весть о
гибели хозяина, и беззвучно прошепчет слова прощения дрогнувшими губами.
Леонтиад вдруг расчувствовался. Пришлось несколько раз мигнуть, а
затем быстро провести ладонью по лицу, дабы утереть выступившие слезы. Да,
он непременно умрет. Чтобы не выглядеть в ее глазах трусом. Ведь она не
сможет любить труса. И спартиаты вынесут его на алых плащах с поля боя, а
божественный вестник Меркурий доставит в горный домик лоскут хитона,
смоченный смертельной кровью.
Беотарх тихо фыркнул, поймав себя на том, что размечтался, словно
восторженный мальчишка. Все будет проще. Завтра его истыкают стрелами, но
перед этим он постарается прихватить с собой в Тартар пару-тройку
горбоносых собак, подобных тем, что были убиты по его тайному приказу на
дороге в Аулиду. Завтра...
Размышления беотарха прервал неслышно подошедший спартиат,
сообщивший, что царь Леонид просит предводителя фиванцев пожаловать в его
палатку. Спарт поднялся и отправился вслед за посланцем. От Леонида он
услышал то, о чем уже знал. Спартанский царь приказывал фиванцам остаться
в ущелье вместе со спартиатами и добровольно вызвавшимися на смерть
феспийцами. Реакция беотарха была на удивление спокойной.
- Мы умрем вместе с вами на рассвете!
Царь одарил Леонтиада испытующим взглядом, загадочно усмехнулся и
подал чашу вина.
Беотарх пил это вино и думал, что смерть в сущности прекрасна.
Вино в темноте багровело, словно спекшаяся кровь.
Шепот спящего лагеря. Он загадочен и многообразен. В нем дыхание ночи
и тихое фырканье устало сомкнувших глаза лошадей, сопение верблюдов и стон
предчувствующих грядущую смерть под ножом мясника быков. И еще это громкий
храп измаявшихся за день воинов, стоны раненых и сладострастные вскрики
вельмож, наслаждающихся ласками наложниц. Это негромкая поступь стражи,
бряцающей влажным оружием. Это шелест прохладного ветра, мерный гул моря и
доносящийся извне треск цикад. И холодное молчание смерти, молчание, что
громче раскатов бури. Таков шепот спящего лагеря...
Мардоний проснулся от неясного шороха. В ожидании предстоящей схватки
он спал чутко, словно нервная газель. Едва чья-то рука коснулась полога
шатра, как вельможа немедленно открыл глаза.
- Кто здесь? - негромко спросил он, освобождая от ножен лежащий под
головой кинжал. - Отвечай, иначе я кликну стражу.
- Не шуми, вельможа, - послышался едва слышный шепот. - Мне нужно
поговорить с тобой.
- Кто ты?
- Я Отшем, карандинский вор.
- А-а-а... - протянул Мардоний, вспоминая хищную физиономию Отшема, в
свое время нанятого им, чтобы убить Артабана. Сановник с облегчением
выдохнул и расслабил мышцы. В последние дни его мучили ужасные видения
собственной смерти. Она приходила не в бою, с мечом в руке - подобную
смерть Мардоний счел бы прекрасной, - она была в облике Артабана,
вонзающего в вельможное горло извлеченное из посоха жало стилета. Тонкая
узкая полоска стали разрывала артерии, извергая из них фонтан яркой крови.
В такие мгновения Мардоний был готов кричать от ужаса. - Что тебе нужно?
- Поговорить, - прошептал Отшем.
- Ты без оружия? - с подозрением спросил вельможа.
- Да, сиятельный может сам убедиться в этом.
- Я верю... тебе, - после крохотной заминки сказал Мардоний и ему
показалось, что вор тихонько хихикнул. - О чем ты хочешь говорить со мной?
- О Артабане.
Отшем вымолвил это имя и сомкнул уста. Мардоний также молчал,
прислушиваясь к сразу заколотившемуся сердцу.
- Хорошо, я выслушаю тебя. Но прежде прикажу зажечь свечу.
Вельможа окликнул дрыхнущего у входа слугу. Тот моментально
проснулся.
- Огня! - велел ему Мардоний, подавая канделябр. Отшем, затаив
дыхание, прятался в глубине шатра.
Слуга повиновался. С помощью кремня он воспламенил трут и зажег все
три свечи.
- Теперь ступай прочь! - приказал Мардоний.
- Но кто будет охранять господина?
- Ступай! - твердо повторил вельможа, водружая канделябр на небольшой
столик. - Я буду бодрствовать. Никто не сможет напасть на меня внезапно.
Слуга не осмелился более спорить и удалился. Когда его шаги
растворились в ночных звуках, Мардоний спросил, пристально вглядываясь в
лицо ночного гостя:
- Как ты сумел проскользнуть мимо моего стража? Он спит необычайно
чутко, я сам не раз имел возможность убедиться в этом.
Отшем усмехнулся, отчего по его худым щекам пробежали зыбкие блики.
- Я вор.
Мардоний счел этот ответ исчерпывающим.
- Говори о чем хотел.
- Сиятельный Артабан вовсе не тот, за кого себя выдает!
Выпалив это, Отшем уставился на Мардония, ожидая его реакции.
Вельможа не пытался скрыть удивления, но не от того, что эти слова
озадачили его, а от того, что простой вор догадался о том, о чем думал и
Мардоний.
- Кто же он в таком случае?
- Это маг Заратустра.
- Точно!
Мардония словно осенило. Он нашел ответ тому, что мучило его уже
много дней. Он вспомнил, где прежде видел посох Артабана. Точно с таким же
посохом ходил Маг Заратустра. И у Заратустры были голубые глаза. А у
Артабана они были темные. А теперь... А теперь они голубые!
- С чего ты взял?
- Мне сказал об этом царь спартиатов Леонид.
- Ты видел царя спартиатов? - с интересом спросил Мардоний.
Отшем кивнул.
- Как лазутчик, я побывал в лагере эллинов. Их царь разговаривал со
мной и приказал предупредить великого Ксеркса насчет Артабана. Он сказал
мне, что Артабан вовсе не Артабан, а Заратустра, и что маг хочет покорить
мир и править им самолично.
- Я так и думал! - забывшись, проговорился Мардоний. Отшем удивленно
взглянул на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340