Сотники гнали робких в атаку бичами. Второй натиск был
куда более страшен. Если бы эллины накануне вечером не позаботились о том,
чтобы укрепить стену, варвары наверняка б опрокинули их. Но стена и
доблесть выручили и в этот раз. Спартиаты, аркадяне и фиванцы сообща
отразили бессмертных. Часть варваров во главе с Мардонием, теснимая
лакедемонянами, начала отходить вдоль горной кручи и попала прямо в
горячие источники. Под дружный оскорбительный смех эллинов обожженные и
перемазанные грязью бессмертные поспешно ретировались к Деметриным
воротам.
Лицо Ксеркса налилось дурной кровью. Он подозвал к себе Дитрава и
повелел ему повести в атаку царскую сотню. Первым побуждением сотника было
возразить царю, но тот не пожелал даже слушать. Ксеркс топнул тогою и
указал перстом на стену, на которой по-прежнему стояла шеренга
краснобронных гоплитов. При этом сотнику почудилось, что в глазах великого
царя промелькнула тень ухмылки. Дитрав вопросительно взглянул на Артабана,
тот кивнул и сотник, изобразив угодливую улыбку, отправился исполнять
повеление. Как только он отвернулся от Ксеркса, губы его сжались в тонкую
злобную линию.
Однако обагрить меч эллинской кровью Дитраву в этот день так и не
пришлось. Едва его воины устремились к стене, как вдруг сверху начали
падать камни и копья. Это воины Гилиппа и Демофила принялись истреблять
толпящихся внизу врагов. Среди варваров началась паника. Узрев гоплитов,
неторопливо спускающихся по склону, бессмертные вообразили, что коварные
эллины решили запереть их в теснине и дружно бросились к Деметриным
воротам. Дитраву и его воинам пришлось образовать заслон, чтобы дать царю
возможность покинуть ущелье. Телохранители стали стеной, беспощадно
избивая напирающих на них бессмертных, и держались до тех пор, пока евнухи
не усадили Ксеркса на коня и не увезли его прочь. Убедившись, что царь в
безопасности, воины Дитрава расступились, выпуская бегущих на равнину.
От былого великолепия сверкающей змеи не осталось и следа. Надменные
гвардейцы удирали со всех ног, сшибая замешкавшихся на землю. Падавшие
сверху камни и копья вносили еще большую сумятицу. Это был позор. Позор
куда больший, чем тот, что постиг мидийцев или киссиев. Те бежали,
опрокинутые могучим ударом врага. Бессмертных же гнал страх, раздирающий
уши диким хохотом и визгом. Эллины даже не преследовали их, ибо знали:
бежавшему из страха не быть хорошим воином.
Бессмертные бежали. Бежали первый раз в жизни. Последними, подобрав
раненых и изувеченных в давке, ушли воины Дитрава.
Леонид, стоя на стене, смотрел им вслед. Эллины прожили прекрасный
день. Но не великий. Великим должно было стать завтра.
4. СУДЬБЫ
Эта глава о судьбах многих героев нашей книги. Некоторым из них
суждено вскоре погибнуть, другие умрут позже, а кое с кем нам еще
предстоит встретиться много лет и даже веков спустя. Эта глава о
судьбах...
Он шел без отдыха двое суток. Шел днем и ночью, когда открыто, когда
украдкой по зарослям и лощинам, лишь изредка падая на землю и
прислушиваясь, как пульсирует кровь в избитых ногах. Его дом был далеко на
востоке, но он зачем-то брел на запад. Словно какая-то неведомая сила
толкала его вдоль берега моря вслед за уходящим солнцем. Его звали Дагут и
он был из рода киммерийцев.
Он шел, наслаждаясь свободой. Ведь последние сто дней Дагут провел
гребцом на сидонской триере. А до этого он был вольным разбойником, одним
из тех отчаянных головорезов, которые нагоняли ужас даже на тайную полицию
хазарапата. Это именно он, Дагут, задумал тот самый лихой налет на царский
дворец, что едва не стоил ему жизни. Увлекшись боем, разбойник не заметил,
как железная сагариса дворцового евнуха опустилась сзади на его голову.
Шлем уберег от гибели, но не от рабства. Очнулся Дагут в темнице. На
темени была огромная болезненная шишка, на руках звенели кандалы.
Тюремщики здорово поиздевались над пленником те три дня, которые он провел
во дворцовой тюрьме. На четвертый разбойника должны были казнить, но
хазарапат внезапно приказал помиловать его и отправить гребцом на триеру.
В преддверие войны Парсе нужны были сильные рабы.
Сто дней. Сто нескончаемых дней прошли в одном и том же движении.
Сначала следовало вытянуть вперед сжимавшие рукоять весла руки, чуть
приподнять валик вверх, затем резко потянуть его к себе и одновременно
откинуться назад, давая лопасти весла толчок. Раз-два-три-четыре. И так
бессчетное множество раз в день. Трижды им позволяли разогнуть спину и
давали еду - жидкую похлебку, кусок ячменного с отрубями и грязью хлеба и
чашу разбавленного вина. Иногда перепадало немного черемши и вареных
конских костей. Ночью совершенно обессиленные гребцы ложились на скамью и
забывались тяжелым сном, вдыхая запах нечистот, справляемых прямо под
себя.
Вставало солнце. Рабы узнавали об этом по свисту плети, ведь ни
единого веселого лучика не проникло на нижнюю палубу, где сидели Дагут и
еще восемьдесят его товарищей по несчастью. И вновь начинался нескончаемый
день. Вновь хрустела спина, вновь лопались от перенапряжения сухожилия,
лопатки обжигал сплетенный из бычьих жил бич надсмотрщика, а в желудке
стоял ком дурно приготовленной пищи. Постепенно сгнила одежда. Остались
жалкие лохмотья, прикрывающие лишь чресла. От гребцов ужасно воняло. В
нечесаных спутанных волосах копошились мириады насекомых. "Работать,
свиньи!" - раздирались надсмотрщики. Свистела дудка келевста. Мерно
покачиваясь гребцы спускали весла в воду, толкая корабль на запад.
Пришлось перетерпеть немало обид и испытать множество злоключений.
Триеру трепало штормами, да так, что гребцы изрыгали из желудков скудную
пищу. В один из дней открылась течь, и невольники едва не захлебнулись
водой. Парадоксально, но это был единственный почти счастливый день.
Триеру вытащили на берег, чтобы залатать пробоину, а рабов расковали и
позволили им провести день и ночь на твердой земле. Дагут думал о побеге,
но за ним следили особенно пристально. Единственное, что удалось сделать
киммерийцу, так это стянуть небольшой точильный камень, которым один из
воинов правил свой меч.
Будучи в числе прочих возвращен на корабль и вновь прикован к скамье,
Дагут несколько ночей подряд терпеливо тер украденным камнем сковывавшую
его ноги цепь, пока не источил ее настолько, что мог разорвать звенья
несильным движением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340
куда более страшен. Если бы эллины накануне вечером не позаботились о том,
чтобы укрепить стену, варвары наверняка б опрокинули их. Но стена и
доблесть выручили и в этот раз. Спартиаты, аркадяне и фиванцы сообща
отразили бессмертных. Часть варваров во главе с Мардонием, теснимая
лакедемонянами, начала отходить вдоль горной кручи и попала прямо в
горячие источники. Под дружный оскорбительный смех эллинов обожженные и
перемазанные грязью бессмертные поспешно ретировались к Деметриным
воротам.
Лицо Ксеркса налилось дурной кровью. Он подозвал к себе Дитрава и
повелел ему повести в атаку царскую сотню. Первым побуждением сотника было
возразить царю, но тот не пожелал даже слушать. Ксеркс топнул тогою и
указал перстом на стену, на которой по-прежнему стояла шеренга
краснобронных гоплитов. При этом сотнику почудилось, что в глазах великого
царя промелькнула тень ухмылки. Дитрав вопросительно взглянул на Артабана,
тот кивнул и сотник, изобразив угодливую улыбку, отправился исполнять
повеление. Как только он отвернулся от Ксеркса, губы его сжались в тонкую
злобную линию.
Однако обагрить меч эллинской кровью Дитраву в этот день так и не
пришлось. Едва его воины устремились к стене, как вдруг сверху начали
падать камни и копья. Это воины Гилиппа и Демофила принялись истреблять
толпящихся внизу врагов. Среди варваров началась паника. Узрев гоплитов,
неторопливо спускающихся по склону, бессмертные вообразили, что коварные
эллины решили запереть их в теснине и дружно бросились к Деметриным
воротам. Дитраву и его воинам пришлось образовать заслон, чтобы дать царю
возможность покинуть ущелье. Телохранители стали стеной, беспощадно
избивая напирающих на них бессмертных, и держались до тех пор, пока евнухи
не усадили Ксеркса на коня и не увезли его прочь. Убедившись, что царь в
безопасности, воины Дитрава расступились, выпуская бегущих на равнину.
От былого великолепия сверкающей змеи не осталось и следа. Надменные
гвардейцы удирали со всех ног, сшибая замешкавшихся на землю. Падавшие
сверху камни и копья вносили еще большую сумятицу. Это был позор. Позор
куда больший, чем тот, что постиг мидийцев или киссиев. Те бежали,
опрокинутые могучим ударом врага. Бессмертных же гнал страх, раздирающий
уши диким хохотом и визгом. Эллины даже не преследовали их, ибо знали:
бежавшему из страха не быть хорошим воином.
Бессмертные бежали. Бежали первый раз в жизни. Последними, подобрав
раненых и изувеченных в давке, ушли воины Дитрава.
Леонид, стоя на стене, смотрел им вслед. Эллины прожили прекрасный
день. Но не великий. Великим должно было стать завтра.
4. СУДЬБЫ
Эта глава о судьбах многих героев нашей книги. Некоторым из них
суждено вскоре погибнуть, другие умрут позже, а кое с кем нам еще
предстоит встретиться много лет и даже веков спустя. Эта глава о
судьбах...
Он шел без отдыха двое суток. Шел днем и ночью, когда открыто, когда
украдкой по зарослям и лощинам, лишь изредка падая на землю и
прислушиваясь, как пульсирует кровь в избитых ногах. Его дом был далеко на
востоке, но он зачем-то брел на запад. Словно какая-то неведомая сила
толкала его вдоль берега моря вслед за уходящим солнцем. Его звали Дагут и
он был из рода киммерийцев.
Он шел, наслаждаясь свободой. Ведь последние сто дней Дагут провел
гребцом на сидонской триере. А до этого он был вольным разбойником, одним
из тех отчаянных головорезов, которые нагоняли ужас даже на тайную полицию
хазарапата. Это именно он, Дагут, задумал тот самый лихой налет на царский
дворец, что едва не стоил ему жизни. Увлекшись боем, разбойник не заметил,
как железная сагариса дворцового евнуха опустилась сзади на его голову.
Шлем уберег от гибели, но не от рабства. Очнулся Дагут в темнице. На
темени была огромная болезненная шишка, на руках звенели кандалы.
Тюремщики здорово поиздевались над пленником те три дня, которые он провел
во дворцовой тюрьме. На четвертый разбойника должны были казнить, но
хазарапат внезапно приказал помиловать его и отправить гребцом на триеру.
В преддверие войны Парсе нужны были сильные рабы.
Сто дней. Сто нескончаемых дней прошли в одном и том же движении.
Сначала следовало вытянуть вперед сжимавшие рукоять весла руки, чуть
приподнять валик вверх, затем резко потянуть его к себе и одновременно
откинуться назад, давая лопасти весла толчок. Раз-два-три-четыре. И так
бессчетное множество раз в день. Трижды им позволяли разогнуть спину и
давали еду - жидкую похлебку, кусок ячменного с отрубями и грязью хлеба и
чашу разбавленного вина. Иногда перепадало немного черемши и вареных
конских костей. Ночью совершенно обессиленные гребцы ложились на скамью и
забывались тяжелым сном, вдыхая запах нечистот, справляемых прямо под
себя.
Вставало солнце. Рабы узнавали об этом по свисту плети, ведь ни
единого веселого лучика не проникло на нижнюю палубу, где сидели Дагут и
еще восемьдесят его товарищей по несчастью. И вновь начинался нескончаемый
день. Вновь хрустела спина, вновь лопались от перенапряжения сухожилия,
лопатки обжигал сплетенный из бычьих жил бич надсмотрщика, а в желудке
стоял ком дурно приготовленной пищи. Постепенно сгнила одежда. Остались
жалкие лохмотья, прикрывающие лишь чресла. От гребцов ужасно воняло. В
нечесаных спутанных волосах копошились мириады насекомых. "Работать,
свиньи!" - раздирались надсмотрщики. Свистела дудка келевста. Мерно
покачиваясь гребцы спускали весла в воду, толкая корабль на запад.
Пришлось перетерпеть немало обид и испытать множество злоключений.
Триеру трепало штормами, да так, что гребцы изрыгали из желудков скудную
пищу. В один из дней открылась течь, и невольники едва не захлебнулись
водой. Парадоксально, но это был единственный почти счастливый день.
Триеру вытащили на берег, чтобы залатать пробоину, а рабов расковали и
позволили им провести день и ночь на твердой земле. Дагут думал о побеге,
но за ним следили особенно пристально. Единственное, что удалось сделать
киммерийцу, так это стянуть небольшой точильный камень, которым один из
воинов правил свой меч.
Будучи в числе прочих возвращен на корабль и вновь прикован к скамье,
Дагут несколько ночей подряд терпеливо тер украденным камнем сковывавшую
его ноги цепь, пока не источил ее настолько, что мог разорвать звенья
несильным движением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340