- Почему же ты тогда служишь поваренком у этого философа?
Павсаний обиделся.
- Я не поваренок! Я учусь у него мудрости.
- На кухне? - язвительно осведомился Еврит.
- И на кухне тоже. Кстати, кухня очень даже располагает к раздумьям.
- Сицилиец подавил легкий вздох, заставив Еврита усомниться в искренности
своих слов. - Учитель достаточно богат, чтобы нанять служанку и не одну,
но посторонние мешают сосредоточению. Когда вокруг галдят женщины, трудно
проникнуть в сокровенные тайны космоса или Судьбы. Поэтому мы предпочитаем
обходиться своими силами. Посыльный лишь доставляет ему и вино, все
остальное делаю я.
- А чем занимается мудрец?
- Он думает.
Спартиат усмехнулся.
- Не слишком обременительное занятие.
- Ну не скажи! - Павсаний вытряхнул взбитый белок на макушку
зарумянившегося пирога. - Это куда потруднее, чем махать мечом. Хотя
учитель неплохо умеет делать и это. Не хуже тебя.
- Ну да! - Еврит не стал расхваливать свои таланты, посчитав, что это
излишне.
- Поговори с ним, может быть, он согласится дать тебе пару уроков.
Еще он умеет врачевать, предсказывать судьбу, вызывать дождь, усмирять
ветер и бурю. Скажу тебе по секрету, - Павсаний перешел на шепот, - он
даже умеет оживлять мертвых!
Спартиат недоверчиво хмыкнул.
- Ты мне не веришь?
- По правде говоря, не очень.
- Я не думаю, что у нас будет такая возможность, иначе б я упросил
его сотворить это чудо. Я сам видел, как однажды он воскресил девушку. Она
была бледна, словно паросский мрамор, и холодна как лед. Учитель прошептал
заклинание и она вдруг ожила, вздрогнула и открыла глаза. Это было чудо,
граждане Акраганта пали на колени перед великим Эмпедоклом! - Не обращая
внимания на скептическую усмешку гостя, Павсаний с восторгом продолжал:
- Да что там воскрешать других! Он может умереть и воскреснуть сам.
Он говорит, что боги отвели человеку тридцать тысяч лет страданий в этом
мире и пока он не проживет этот срок полностью, он не очистится и не
сможет попасть в царство светлых духом. Правда для того, чтобы очищение
было полным, человек должен избегать братоубийства и воздерживаться от
употребления мяса умерщвленных животных...
- Постой-постой! - воскликнул Еврит. - А почему же ты тогда готовишь
все это?!
Спартиат обличающе ткнул пальцем в уютно устроившиеся на кухонном
столе блюда из козлятины, телятины, дичи и морской рыбы.
На лице Павсания появилось сконфуженное выражение, словно он в чем-то
провинился. Непонятно зачем вытерев руки о передник, повязанный поверх
хитона, акрагантянин промямлил:
- Противоречие есть основа человеческой натуры. Учитель говорит, что
эклектика присуща даже разумному Космосу. Ведь даже боги непостоянны в
своих поступках.
Спартиат понял далеко не все, что сказал ученик философа и, чтобы не
выглядеть дураком, поспешил перевести разговор на более земную тему.
- И часто у вас все это?
- Ты про вечернюю трапезу?
- Про нее. - Еврит подкинул в жерло жарко дышащей жаровни несколько
кедровых полешек.
- Каждый день. Учитель завтракает медом и сыром. Днем он съедает
кусок хлеба, запивая его чашей вина, ну а вечером мы едим от пуза. Ведь
желудок должен работать тогда, когда тело отдыхает. Сытому крепче спится.
- Это верно, - согласился Еврит, вспоминая как нелегко порой он
засыпал будучи ребенком в дни испытаний, не сумев своровать кусок лепешки
или горсть овса. - Послушай, ты говоришь о своем учителе с таким
почтением, будто он седовласый старец, потративший на постижение мудрости
не один человеческий век. Но на вид он весьма молод. Сколько же ему лет?
- Никто не знает точно, когда он родился, но ему ведомо то, что не
знает никто.
- И все же твой учитель - странный тип, - неожиданно для самого себя
произнес Еврит. - Я не рискнул бы назвать его философом. Скорее он походит
на ленивого заевшегося царедворца.
- Не смей так о нем говорить! - громко закричал Павсаний, застав
Еврита отшатнуться. Сицилиец позабыл о своих мисках и подступал к
спартиату со сжатыми до белизны кулаками. Казалось, еще миг и он
набросится на гостя и начнет дубасить его. Должно быть, со стороны эта
сцена смотрелась довольно занятно - миниатюрный, узкокостный паренек с
угрожающим видом наступал на громадного, покрытого тугими буграми мускулов
лакедемонянина.
- Остынь, - миролюбиво сказал Еврит, на всякий случай отходя за стол.
- Я не хотел сказать ничего дурного.
Павсаний еще какое-то время с разъяренным видом взирал на спартиата,
затем опомнился. Разжав кулаки, он бросился к жаровне, где ему пришлось
тут же пустить в ход всю свою сноровку, чтобы предотвратить гибель
подгорающих блюд. Еврит усердно помогал ему.
- Ты безмозглый вояка, - беззлобно заметил акрагантянин, когда жаркое
и рыба были спасены. Спартиат усмехнулся, довольный, что ученик мудреца
больше не дуется на него. Перекладывая с жаровни на серебряное блюдо куски
тунца, Павсаний заметил:
- Если хочешь знать, философа и мага Эмпедокла ставят в один ряд с
великим Пифагором, который понимал язык всего живого, волшебником
Абарисом, летевшим по воздуху, и Эпименидом Критским.
- А чем прославился последний?
- Он говорил с самим Зевсом.
- Понятно... - уважительно протянул Еврит и в тот же миг вздрогнул
Еврит от резкого свиста, внезапно пронзившего тишину. Рука спартиата
привычно скользнула по бедру, нащупывая рукоять ксифоса, но верный меч
вместе с прочими нехитрыми пожитками остался лежать в вестибюле. Павсаний
отреагировал на этот звук совершенно спокойно. Оставив блюдо, он подошел к
небольшому, закрепленному на стене ящичку, на который Еврит прежде не
обратил внимания, и коснулся его пальцем.
- Я слушаю, учитель.
- Ты там еще долго? - Еврит мог поклясться, что говорил ящичек и
говорил он голосом мудреца Эмпедокла!
- Нет, учитель, мы уже заканчиваем!
- Поторопись.
- Хорошо.
Павсаний опустил руку, взглянул на стоявшего с разинутым ртом
спартиата и рассмеялся.
- Это одно из магических изобретений учителя, - пояснил он. - С
помощью этого волшебного устройства мы можем разговаривать, находясь в
разных концах дома.
Еврит не сказал ни слова, а лишь покачал головой. Похоже, он начинал
уважать этого странного мудреца.
Им пришлось проделать путь в трапезную трижды, прежде, чем все блюда
заняли надлежащие места, целиком заполнив огромный, сделанный из среза
гигантского дуба, стол. В трапезной Еврит сделал еще одно открытие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340