Ловким движением
Таллия вывернула царю руку, бросила его на тахту, а сама взгромоздилась
сверху.
Первым побуждением Ксеркса было позвать на помощь бессмертных. Но он
тут же подумал, какие пересуды может вызвать эта нелепая сцена среди
сплетников-придворных. К тому же прикосновение стройных ножек гостьи к его
спине было очень и очень приятным. Не менее сладкое чувство вызвал сам
факт столь необычного обращения. У него никогда не было столь своенравных
женщин.
Освободив руку, он перевернулся на спину и как можно нежнее коснулся
скрытого кисейной тканью живота девушки.
- Ты подобна пламени. Твои глаза прекрасны, словно безоблачное небо,
губы нежнее цветущего розового бутона, а кровь насыщена жгучим перцем. Я
люблю тебя...
- И? - чуть насмешливо глядя в глаза очумевшему от страсти царю
спросила девушка.
- Что и?
Таллия раздельно, четко выговаривая слова, сказала:
- И я выполню любое твое желание!
- И я выполню любое твое желание, - послушно повторил Ксеркс.
И в тот же миг он получил награду. Губы Таллии коснулись его
жаждущего рта. Поцелуй был мимолетен, словно мгновение. Затем девушка
бесцеремонно оттолкнула царя.
- Об остальном поговорим позже! А теперь - желание первое...
Эссе о женщине с голубыми волосами
Я помню девочку с голубыми волосами. С румянцем. Словно сошедшую с
яркого конфетного фантика. Она улыбалась и, дразнясь, показывала красный
мяч. Под цвет ее банта. Словно сгусток крови в фарфоровых волосах. Она
была прекрасна, словно блестящая обертка мечты. Она манила. Ее хотелось
развернуть и съесть. А можно и вместе с хрустящей бумажкой. Она была
недосягаема. Она была прекрасна и высокомерна от осознания своей красоты.
Кто-то назвал ее мечтою.
Наверное, она и была мечтой. Она ушла в сиреневый туман и я забыл о
ней, А затем я встретил девушку. Девушку с голубыми волосами и знакомой
улыбкой. Мужчины бросали ей под ноги цветы, а она ступала по их согбенным
спинам. И ноздри ее раздувались. Чуть-чуть, чтобы не портить прелести
лица.
Обожание обтекало ее елеем. Елей брызгал в устремленные на нее чистые
взгляды и делал их масляными. А она улыбалась, радостно и с
превосходством, заставляя взгляды опускаться в землю.
Ее любили, ее обожали. Как игрушку. Ибо настоящая любовь требует
ответной улыбки. Живой, человеческой. И теплых волос. Желто-рыжих. А ее
волосы были подобны льду.
Поэты слагали ей песни, она замораживала их своей холодной улыбкой, и
они падали к ее ногам звездными бриллиантами. А она нанизывала их на свое
платье. Платье ледяной принцессы!
Художники рисовали ее портреты, и она холодно глядела с полотен, и
дети плакали, видя ее ледяную улыбку.
Восторженные дарили ей свои сердца. Ее дыхание превращало их в
ледышки. Нет, она не носила эти холодные кристаллы под своей юбкой,
подобно прекрасной Марго - наш век не признает китовый ус; она приковывала
их к стальной цепи и восторженные становились ее глашатаями. И верили, что
срывали ответный поцелуй с ее уст.
Она не дарила свою ночь. Никому. Даже за жизнь. Даже за смерть. Она
считала недостойным размениваться на подобные мелочи. Что значит жизнь по
сравнению с ее красотой. Мгновение и вечность. Мгновение не стоит
вечности. Так думала она.
Было лето. Была зима. И снова было лето.
И однажды она встретила его. Он не был красив. Он не обладал фигурой
атлета. Ее взгляд скользнул по нему и прошел мимо. Мимо... Но вдруг
вернулся. Она увидела в нем то, чего не видела в других. Она не увидела в
нем привычного обожания. Его серые глаза были умны, а губы презрительно
кривились. О, сколько подобных губ она перевидела! О, эти демонические
красавцы с нарочито меланхоличным взглядом и скепсисом губ, будто бы
внимавших не одному веку. Их хватало на мгновенье. И по прошествии его они
обмазывали ее взглядами, а губы нервно облизывались воспаленным языком.
Она посмотрела на него, требуя: ну-ка, сдайся! Ну-ка, раздень меня
взглядом!
Он лишь жестко улыбнулся в ответ.
Ее глаза замутились, обиженные: как, неужели я не нравлюсь тебе?
- А почему ты должна мне нравиться? - скривились в ответ губы.
Она умоляла: ну упади у моих ног и я подарю тебе все, что захочешь:
власть, богатство, славу... Я, наконец, подарю тебе мою любовь! - Как
трудно выговорить эти слова. Она никогда не говорила их. Их говорили ей
другие.
- Твою любовь? - засмеялся он. - Я не люблю пластмассовых цветов. Они
хороши лишь в венках. Но даже в гроб кладут лишь живые цветы, ибо и
мертвому нужно живое.
Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!
- Пойдем со мной в мой замок, - попросила она.
- Я не люблю холод. Я не хочу жить в ледяном замке. Прощай, меня ждет
море.
И он ушел.
И она пошла за ним.
Она ушла за ним от всего: от славы, от обожателей, от дворцов, от
экипажей; она ушла от своего мира. Ушла ради того, чтобы увидеть
похотливую улыбку на его лице, и восторжествовать.
Они поселились на берегу моря. Она готовила ему обед и стирала белье.
Ей было тяжело, но красота ее не уходила. Она оставалась прежней. Ей надо
было быть во всеоружии.
А вечерами они говорили.
Ее самолюбие страдало, она пыталась понять, почему он равнодушен к
ней.
Она жаждала его ответа, подобно сфинксу.
- Почему?
Он пожимал плечами:
- Не знаю.
- Но ведь я красива?
- Да, весьма.
- Нет, но я красивее всех женщин в мире?
- Возможно.
- Неужели я не привлекаю тебя?
- Нет, в тебе нет того, что я больше всего ценю в женщине. В тебе нет
изюминки.
- А что это такое, изюминка?
- Я не знаю. У одной изюминкой может быть улыбка, у другой - глаза, у
третьей - движение руки... Это то, за что мы любим женщин.
- А красота?
- Она статична. Она хороша лишь для статуй. Или королев. Но не для
той, которую должно любить.
- Но неужели нельзя любить королев?
- Нет, их корона ослепляет, а бархат платья заковывает фигуру
статуей.
Она молила его:
- Найди во мне то, что ищешь!
А он смеялся:
- Я не нахожу в тебе ничего такого.
И она засмеялась. Горько. Впервые. Как обманутая женщина. И странный
огонек мелькнул в его глазах. А губы холодно кривились.
- Я словно влюбленная кошка, - призналась она. Он пожал плечами. -
Полюби меня.
Он взял ее. Но без блеска в глазах, без той дрожи, которая пенит
кровь.
У них были дети. Двое: мальчик и девочка. И дети стали большими.
Однажды он спросил ее:
- В чем ты видишь смысл своей жизни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340
Таллия вывернула царю руку, бросила его на тахту, а сама взгромоздилась
сверху.
Первым побуждением Ксеркса было позвать на помощь бессмертных. Но он
тут же подумал, какие пересуды может вызвать эта нелепая сцена среди
сплетников-придворных. К тому же прикосновение стройных ножек гостьи к его
спине было очень и очень приятным. Не менее сладкое чувство вызвал сам
факт столь необычного обращения. У него никогда не было столь своенравных
женщин.
Освободив руку, он перевернулся на спину и как можно нежнее коснулся
скрытого кисейной тканью живота девушки.
- Ты подобна пламени. Твои глаза прекрасны, словно безоблачное небо,
губы нежнее цветущего розового бутона, а кровь насыщена жгучим перцем. Я
люблю тебя...
- И? - чуть насмешливо глядя в глаза очумевшему от страсти царю
спросила девушка.
- Что и?
Таллия раздельно, четко выговаривая слова, сказала:
- И я выполню любое твое желание!
- И я выполню любое твое желание, - послушно повторил Ксеркс.
И в тот же миг он получил награду. Губы Таллии коснулись его
жаждущего рта. Поцелуй был мимолетен, словно мгновение. Затем девушка
бесцеремонно оттолкнула царя.
- Об остальном поговорим позже! А теперь - желание первое...
Эссе о женщине с голубыми волосами
Я помню девочку с голубыми волосами. С румянцем. Словно сошедшую с
яркого конфетного фантика. Она улыбалась и, дразнясь, показывала красный
мяч. Под цвет ее банта. Словно сгусток крови в фарфоровых волосах. Она
была прекрасна, словно блестящая обертка мечты. Она манила. Ее хотелось
развернуть и съесть. А можно и вместе с хрустящей бумажкой. Она была
недосягаема. Она была прекрасна и высокомерна от осознания своей красоты.
Кто-то назвал ее мечтою.
Наверное, она и была мечтой. Она ушла в сиреневый туман и я забыл о
ней, А затем я встретил девушку. Девушку с голубыми волосами и знакомой
улыбкой. Мужчины бросали ей под ноги цветы, а она ступала по их согбенным
спинам. И ноздри ее раздувались. Чуть-чуть, чтобы не портить прелести
лица.
Обожание обтекало ее елеем. Елей брызгал в устремленные на нее чистые
взгляды и делал их масляными. А она улыбалась, радостно и с
превосходством, заставляя взгляды опускаться в землю.
Ее любили, ее обожали. Как игрушку. Ибо настоящая любовь требует
ответной улыбки. Живой, человеческой. И теплых волос. Желто-рыжих. А ее
волосы были подобны льду.
Поэты слагали ей песни, она замораживала их своей холодной улыбкой, и
они падали к ее ногам звездными бриллиантами. А она нанизывала их на свое
платье. Платье ледяной принцессы!
Художники рисовали ее портреты, и она холодно глядела с полотен, и
дети плакали, видя ее ледяную улыбку.
Восторженные дарили ей свои сердца. Ее дыхание превращало их в
ледышки. Нет, она не носила эти холодные кристаллы под своей юбкой,
подобно прекрасной Марго - наш век не признает китовый ус; она приковывала
их к стальной цепи и восторженные становились ее глашатаями. И верили, что
срывали ответный поцелуй с ее уст.
Она не дарила свою ночь. Никому. Даже за жизнь. Даже за смерть. Она
считала недостойным размениваться на подобные мелочи. Что значит жизнь по
сравнению с ее красотой. Мгновение и вечность. Мгновение не стоит
вечности. Так думала она.
Было лето. Была зима. И снова было лето.
И однажды она встретила его. Он не был красив. Он не обладал фигурой
атлета. Ее взгляд скользнул по нему и прошел мимо. Мимо... Но вдруг
вернулся. Она увидела в нем то, чего не видела в других. Она не увидела в
нем привычного обожания. Его серые глаза были умны, а губы презрительно
кривились. О, сколько подобных губ она перевидела! О, эти демонические
красавцы с нарочито меланхоличным взглядом и скепсисом губ, будто бы
внимавших не одному веку. Их хватало на мгновенье. И по прошествии его они
обмазывали ее взглядами, а губы нервно облизывались воспаленным языком.
Она посмотрела на него, требуя: ну-ка, сдайся! Ну-ка, раздень меня
взглядом!
Он лишь жестко улыбнулся в ответ.
Ее глаза замутились, обиженные: как, неужели я не нравлюсь тебе?
- А почему ты должна мне нравиться? - скривились в ответ губы.
Она умоляла: ну упади у моих ног и я подарю тебе все, что захочешь:
власть, богатство, славу... Я, наконец, подарю тебе мою любовь! - Как
трудно выговорить эти слова. Она никогда не говорила их. Их говорили ей
другие.
- Твою любовь? - засмеялся он. - Я не люблю пластмассовых цветов. Они
хороши лишь в венках. Но даже в гроб кладут лишь живые цветы, ибо и
мертвому нужно живое.
Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!
- Пойдем со мной в мой замок, - попросила она.
- Я не люблю холод. Я не хочу жить в ледяном замке. Прощай, меня ждет
море.
И он ушел.
И она пошла за ним.
Она ушла за ним от всего: от славы, от обожателей, от дворцов, от
экипажей; она ушла от своего мира. Ушла ради того, чтобы увидеть
похотливую улыбку на его лице, и восторжествовать.
Они поселились на берегу моря. Она готовила ему обед и стирала белье.
Ей было тяжело, но красота ее не уходила. Она оставалась прежней. Ей надо
было быть во всеоружии.
А вечерами они говорили.
Ее самолюбие страдало, она пыталась понять, почему он равнодушен к
ней.
Она жаждала его ответа, подобно сфинксу.
- Почему?
Он пожимал плечами:
- Не знаю.
- Но ведь я красива?
- Да, весьма.
- Нет, но я красивее всех женщин в мире?
- Возможно.
- Неужели я не привлекаю тебя?
- Нет, в тебе нет того, что я больше всего ценю в женщине. В тебе нет
изюминки.
- А что это такое, изюминка?
- Я не знаю. У одной изюминкой может быть улыбка, у другой - глаза, у
третьей - движение руки... Это то, за что мы любим женщин.
- А красота?
- Она статична. Она хороша лишь для статуй. Или королев. Но не для
той, которую должно любить.
- Но неужели нельзя любить королев?
- Нет, их корона ослепляет, а бархат платья заковывает фигуру
статуей.
Она молила его:
- Найди во мне то, что ищешь!
А он смеялся:
- Я не нахожу в тебе ничего такого.
И она засмеялась. Горько. Впервые. Как обманутая женщина. И странный
огонек мелькнул в его глазах. А губы холодно кривились.
- Я словно влюбленная кошка, - призналась она. Он пожал плечами. -
Полюби меня.
Он взял ее. Но без блеска в глазах, без той дрожи, которая пенит
кровь.
У них были дети. Двое: мальчик и девочка. И дети стали большими.
Однажды он спросил ее:
- В чем ты видишь смысл своей жизни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340