- Да, это я, - отозвалась Таллия и живо представила себе ошеломленное
выражение его лица. - Здравствуй, Командор.
Он не верил тому, что слышит ее голос. Его можно было понять. Ведь он
считал свою Леду погибшей. Таллия засмеялась.
- Значит пришло время мертвецам вставать из своих могил.
Он остался недоверчив, как и тысячи лет назад, а, может быть, был
просто ошеломлен. Он никак не мог поверить в то, что она жива. Он хотел
знать, как ей удалось спастись из растворившегося в пламени и волнах
города. Но знать ему это было совсем необязательно. И потому Таллия
отрезала:
- Жива и все! Не спрашивай меня больше об этом.
Он был согласен. Еще бы он попробовал не согласиться. Ведь кому как
не ему знать, что прекрасная Леда имеет привычку исчезать словно синяя
птица - бесследно и безвозвратно. Он спрашивал, что она делает у Гумия.
- Я уже давно рядом с ним.
Давно. Месяц, год, столетие. В их понимании все было давно и все
недавно. Ведь время не имело почти никакого значения. Пусть в его сердце
вопьются коготки ревности. Ревность лишь подстегивает мужскую любовь.
Когда у мужчины появляется соперник, то возлюбленная кажется ему вдвое
прекрасней - тщеславие самца, терзаемого вечным сомнением в правильности
своего выбора, удовлетворено, ведь его женщину оценил другой самец.
Командор интересовался, знает ли о ней Русий. При упоминании этого имени
Леда невольно вздрогнула, представив, что случится, если Русий и вправду
узнает, что она жива. Хотя... Хотя сейчас она очень сильна. Но друг
предупреждал, что разъяренный Русий может разламывать звезды.
- Он не знает обо мне. Гумий ничего не рассказал ему.
Командор предостерегал насчет Гумия. Леда была согласна - Гумий
вполне мог предать, но только не ее. И не сейчас. В данный момент он
всецело находился в ее власти. Леда была уверена в этом. И потому она
засмеялась.
- Предать? Меня? Скажи, ты бы смог предать такую женщину?
Вопрос был чисто риторический. Он не требовал ответа, и все же Леде
было приятно услышать: нет!
- Вот и он тоже. - Девушка сделала паузу, а затем поинтересовалась:
- Ты хотел поговорить с ним?
Командор ответил утвердительно. Конечно же, его интересовало, как
обстоят дела. Дела, дела... Он всю жизнь думал лишь о своих делах, и в
этом была его беда.
- Его сейчас нет. Он отбыл на Восток.
Как он однако рассердился! Сколько эмоций и все по пустякам. Его
крик, пожалуй, могли услышать даже часовые у входа. Хотя Гумий внушил им,
что он и Таллия время от времени беседуют с богами, прося их даровать
парсийскому воинству победу, следовало быть осторожней. Девушка сказала,
понизив голос.
- Не кричи. Все уже решено. Пять тысяч отборных воинов уже обходят
гору. А что касается Гумия, так он отправился на Восток не по своей воле.
Русий вызвал его во Дворец. У него какие-то неприятности.
Командор понизил голос. Леде почему-то показалось, что он доволен
тем, что у его сына не все ладно. Наверняка доволен. Хотя бы потому, что у
него тоже были какие-то проблемы. Пришлось поинтересоваться какие, хотя
это было совсем ни к чему.
- Что случилось у тебя?
Судя по его словам, Командор воевал с восставшими артефактами. Из
рассказов Гумия Леде было известно, что Командор создал себе сильных
помощников, обладающих стабильным энергетическим полем. Гумий считал это
ошибкой. Леда вообще придерживалась мнения, что создание любых
энергетических помощников, которые в любой момент могут выйти из-под
контроля, является недопустимой глупостью. Куда вернее иметь в качестве
слуг трусливых и падких до денег людей.
- У него тоже неприятности с демонами, - как бы невзначай сказала
она. - Совпадение ли?
Командор считал это совпадением и уговаривал не волноваться. Ее не
надо было уговаривать. Она никогда не волновалась. Ни любовь, ни страх, ни
ярость не могли вызвать у нее волнения. С тех пор, как она познала звезды,
ее душа стала холодна как лед. Командор хотел придти к ней.
- Приходи. - Таллия едва заметно усмехнулась. - Но ты уверен, что у
тебя все в порядке?
Она задала этот вопрос как раз в тот момент, когда все началось.
Таллия поняла это, потому что в голосе Командора появилось волнение. Но он
еще не до конца осознал, в чем дело, и храбрился, обещая навести порядок,
а затем прийти к ней. Ну что ж, не стоило отнимать у него надежду.
- Я буду ждать тебя. Славной ночи тебе...
На этом их разговор оборвался. Улыбнувшись своим мыслям, Таллия
вернула завитушку на прежнее место, поднялась и начала одеваться. Она
знала, что Командор уже не придет.
Мало кто мог заснуть в эту последнюю ночь. Каждый понимал, что должен
выспаться, чтобы вернуть силы, и каждый сопротивлялся сну, потому что
завтра им всем предстояло заснуть навечно. Эллины разожгли костры и
расселись вокруг них. Огонь негромко потрескивал, поедая сухую древесную
плоть. Воины молчали, устремив глаза на оранжевые язычки пламени. Самые
деятельные готовились к последнему бою - точили мечи и копья, чинили
поврежденные вражеским оружием доспехи. Но таких было немного. Большинство
просто сидело и смотрело на огонь. Он завораживал своей медленной игрой и,
чтобы не заснуть, воины вели неспешный разговор. Они говорили о чем-то
своем и в общем, но никто ни словом не обмолвился о том, что ожидало
завтра. Никто не хотел разрушать очарования последних мгновений.
Леонид расположился около самого большого костра, разожженного
посреди лагеря. С ним сидели воины его эномотии, несколько убеленных
сединами голеев и Гилипп. Здесь же был и отважный беглец с мидийского
корабля, назвавшийся киммерийцем Дагутом. Спартиаты негромко беседовали,
царь слушал их разговор, рассеянно ковыряя прутиком багровеющие угли: Речь
шла о доблести. О чем еще можно говорить в такую ночь! Вспомнили о Менелае
и Диоскурах, об отважных врагах Спарты Аристодеме и Аристомене. Гилипп
воодушевленно декламировал зовущие на подвиг строки Тиртея.
Воины те, что дерзают: сомкнувшиеся плотно рядами,
В бой рукопашный вступить между передних бойцов,
В меньшем числе погибают, а сзади стоящих спасают,
Трусов же жалких вся честь гибнет мгновенно навек.
Называли имена героев из других земель - эфиопа Мемнона и мидянина
Кира, Мегистий поведал историю благородного Зопира [Зопир - персидский
вельможа; выдав себя за перебежчика, пострадавшего от царя Кира, помог
персидской армии овладеть Вавилоном]. Плохо знавший койне киммериец долго
прислушивался к разговору и, дождавшись паузы, внезапно вставил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340