Все знали, что он
очень привязан к этой умной птице. Что ж, зато теперь появилась прекрасная
возможность приструнить мальчика.
- Загрей, подойди сюда.
Мальчик, очень достоверно оборотившийся в кошку, принял нормальный
вид и подошел к отцу.
- Сорок девять, - сообщил он.
Зевс наморщил лоб.
- Что сорок девять?
- Сорок девять гигантов. Ты ведь сам велел мне их сосчитать.
- Разве? - пробормотал бог. Он пожевал губами, пытаясь подобрать
правильные слова, затем обличающе ткнул перстом в опаленный комок.
- Видишь, к чему привела твоя шалость?!
- А что это? - полюбопытствовал Загрей.
- Все, что осталось от несчастного Пейра, ворона Аполлона.
Загрей вопросительно взглянул на своего брата, тот кивком головы
подтвердил, что Зевс сказал правду.
- Вообще-то он был большим сплетником, - философски заметил мальчик.
- Но это не может служить оправданием смерти. Дай мне его.
Загрей протянул руку. Аполлон, в котором внезапно проснулась обычная
брезгливость, поспешно расстался с опаленным куском мяса, вытер измазанную
ладонь о полу хитона и лишь потом осведомился:
- Где ты собираешься его закопать?
- Я вовсе не собираюсь его хоронить, - сказал Загрей. - Я его оживлю.
Аполлон тронул локоть Зевса и боги дружно осклабились.
- Не трать понапрасну сил, братец. Я видел много мертвых, но это
самый мертвый. Танатос уже давно утащил душу Пейра в черное царство.
- Я верну ее оттуда.
- Не глупи! - Зевс положил ладонь на голову мальчика. - Ничто не
может отвратить или победить смерть. Так уже заведено и надо смириться с
этим. Безумцы, которые пытались обвести смерть вокруг пальца, мучаются в
самых глубоких подземельях Тартара.
Загрей поднял глаза и внимательно посмотрел на отца.
- Мне не нравится это.
Тонкие пальцы мальчика обняли мертвую птицу и поднесли ее к губам.
Набрав полную грудь воздуха, Загрей выдохнул его на останки Пейра. О чудо!
Гарь бесследно исчезла, на ладонях мальчика лежало розовое, словно
ощипанное тело ворона. Загрей вновь набрал воздух и окутал трупик Пейра
теплым дыханием. На глазах изумленных богов мертвый ворон покрылся черными
блестящими перьями. Загрей улыбнулся и выдохнул в третий раз.
Ворон открыл глаза, несколько раз клацнул клювом и, мощно
оттолкнувшись от розовой ладони, взлетел вверх. Сделав несколько кругов,
он плавно опустился на плечо Аполлона.
Не веря тому, что видит, светозарный бог провел пальцами по
ярко-черному одеянию воскресшего друга. Ворон уклонился от этой ласки,
встопорщил перья и выложил:
- Знаеш-ш-шь, Аполлон, хоть ты мне и друг, но твой брат прав - у
Каллиопы слишком толстая задница!
Не дожидаясь возмездия за дерзость, Пейр взмыл вверх и скрылся за
окном. С улицы донеслось веселое карканье. Загрей радостно рассмеялся, но
боги остались серьезны.
- Загрей, только что ты вмешался в предначертания судьбы, - сурово
произнес Зевс. - Этого нельзя делать.
- Но я видел, что брат сильно расстроен смертью Пейра, а кроме того я
чувствовал себя виноватым, так как был невольной причиной этой смерти.
- Все равно ты не вправе изменять предначертанного судьбою.
- А если беда случится с тобой или братом?
Зевс криво усмехнулся в бороду.
- Мы боги. Смерть не страшна нам.
- Но абсолютного бессмертия нет, - заметил Загрей.
- С чего ты взял?
- Мне рассказал об этом мой друг муравей. - Мальчик испытующе
посмотрел на отца. - Так как же я должен поступить, если беда приключится
с кем-то из вас?
- Все должно идти своим чередом. Это судьба, ее нельзя изменить.
- Я против такой судьбы, которую нельзя изменить! - звонко воскликнул
Загрей. Подпрыгивая то на одной, то на другой ноге, он поскакал прочь из
зала, крича на ходу.
- Когда я вырасту, то обязательно изменю судьбу!
Взлетев по мраморным ступенькам, он с разбегу вспрыгнул на сиденье
трона, немного потоптался на нем, затем вскарабкался на золоченую спинку и
спрыгнул вниз. Словно желая показать, что не ушибся и готов к новым
шалостям, Загрей показал старшим язык и крикнул:
- Когда я вырасту, все будет иначе!
С этими словами он выбежал за дверь и скрылся в саду.
Какое-то время боги молчали, смотря ему вслед. Первым нарушил тишину
Аполлон.
- А ведь он и вправду когда-нибудь вырастет, - задумчиво сказал он и
посмотрел на Зевса. Тот пожал плечами.
- Он ничего не сможет изменить.
- А вдруг?
- В этом случае я ничего не могу с этим поделать! - отрезал Зевс,
делая ударение на "я". Громовержец извлек из ничего оранжевый плащ и
накинул его на плечи.
- Свидание? - поинтересовался Аполлон.
- Нет, пойду разомнусь.
Светозарный бог знал, что размяться Зевса тянуло лишь когда он был
чем-то расстроен.
- Отец, - Аполлон покровительственно положил руки на плечи Зевса, - я
могу поговорить с сыновьями Менетия. Они глупы и мечтают, чтобы ты
освободил из Тартара их отца.
- Я ни о чем не прошу, - ответил Зевс, отстраняясь. - Вот если бы об
этом попросила Гея. Ей должно быть не по душе, когда кто-то нарушает ход
предначертанного.
- Понял, - сказал Аполлон. - Значит, Гея?
На лице Зевса появилось недоуменное выражение.
- Что Гея?
- Ну, ты же сам сказал - Гея...
- Я тебе ничего не говорил.
Оставив Аполлона в легком замешательстве, Зевс покинул тронную залу.
Винтовая лестница вывела его на крышу дворца. Здесь он на какой-то миг
задержался, наблюдая за тем, как Загрей гладит руками кору расколотого
надвое и обожженного платана, затем сконцентрировал волю и взмыл в воздух.
Он взлетел к самому солнцу и, страшно крича, бросал вниз перуны. Он
бросал и кричал, желая облегчить сердце, наполненное злобой и не до конца
осознанным страхом. Буря, поднятая его яростью, сокрушала столетние дубы и
опрокидывала корабли. Перепуганные люди поспешно резали ягнят и быков,
возлагая агонизирующие туши на алтари Громовержца. Но сегодня эти жертвы
не могли умилостивить Зевса. Он бушевал до тех пор, пока землю не покрыл
слой води и грязи, совершенно поглотивший многие города.
На Олимп Зевс вернулся лишь с закатом солнца. Опускаясь на крышу
дворца, он окинул взглядом рощу и невольно покачал головой. Загрей оживил
своим дыханием обожженную траву, а любимый платан Аполлона все так же
тянулся серебристой листвой к небу. Зевсу даже показалось, что дерево
стало чуточку выше.
А что будет, когда он вырастет?
Эта мысль неотступно преследовала Зевса ночью, не давая ему заснуть.
Он плохо спал и на другую ночь, и на пришедшую следом.
Он плохо спал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340