ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Не было нужды вытаскивать из земли колья палаток. Вокруг палаток выросла пышная трава, вокруг окопов и ходов сообщений ячмень и рожь. Немецкие разведывательные самолеты «фокке-вульфы» летали в небе так высоко, что ноющий звук их моторов едва достигал земли.
Каждый день почта приносила бойцам сотни и тысячи писем с Дальнего Востока, из Средней Азии, из сел и городов Поволжья, из Архангельска, с Кавказа. Шли письма из освобожденных городов и районов, и многие люди, уже давно потерявшие связь с родными местами, получали радостные и горестные вести.
Дважды в дивизии Геладзе побывал командарм генерал Чистяков. В сопровождении охранявших его автоматчиков он прошел по всем окопам и ходам сообщений, разговаривал с пехотинцами, артиллеристами и танкистами. Через несколько дней после второго посещения Чистякова в дивизию прибыл командующий фронтом генерал армии Ватутин. Долго после этого посещения бойцы рассказывали о том, как выглядит Ватутин, какие вопросы задавал он в окопах. Всех взволновало, что Ватутин в окопах встретил своего родного брата, который в звании сержанта служил в полку подполковника Баланко.
Однажды, по приказу командира дивизии, на опушке леса были собраны несколько сот бойцов и командиров украинцев. Генерал приветствовал их и заговорил о том, как страдает Украина под ярмом врага, как каждый час ждет она своих сынов-избавителей, рассказал, какие злодеяния совершают фашисты в Харькове, Киеве, Полтаве, Чернигове. На следующий день, по приказу Геладзе, собрались армяне, через день — казахи, потом грузины, узбеки...
Встречаясь с каждой новой группой бойцов, Геладзе находил нужные, доходчивые слова, проявлял большое знание различных национальных особенностей и обычаев, а затем уж заводил разговор о стоящих перед дивизией боевых задачах, о боевом умении солдат. После каждой такой встречи Геладзе угощал бойцов их национальными блюдами, а затем фотографировался с участниками «пира».
Как-то полковник Козаков шутя спросил Геладзе:
— А когда очередь дойдет до русских, товарищ генерал?
Геладзе не пришел в замешательство от этого вопроса.
— Русских очень много, если мы всех соберем, опустеют оборонительные рубежи, и мы с тобой предстанем перед трибуналом.
После встречи генерала с армянами Аргам возвращался вместе с Люсик и Аник в штаб и всю дорогу с восхищением говорил о Геладзе. Аник, слушая его, с радостью думала, что Аргам совсем не похож на того жалкого, подавленного человека с опухшими руками, который осенью сорок первого года в Кочубеевском лесу собирался писать завещание. Он и внешностью, казалось, неузнаваемо переменился,— лицо стало мужественным, походка уверенной, плечи окрепли. И разговаривал он сейчас как человек, прошедший через многие тяжелые испытания.
В тот момент, когда они шли по открытой поляне, немцы открыли артиллерийский огонь. Люсик, Аник и Аргам побежали к ближайшему оврагу.
Аник все время отставала. Она почувствовала, что сердце ее сильно колотится, голова кружится, тошнота подкатывает к горлу.
Огонь прекратился так же неожиданно, как и начался. Они вновь зашагали в сторону леса. Аник шла, крепко держась за руку Аргама, задыхаясь, чувствуя, что головокружение и тошнота не проходят.
— Что это с тобой? — тревожно спросил Аргаж.
— Не знаю, плохо себя чувствую.
— Ты просто устала,— уверенно сказал Аргам. Люсик и Аник расстались с Аргамом, пошли в медсанбат. Вечером Люсик осмотрела Аник.
— Ты будешь матерью,— сказала Люсик.
Это известие совершенно ошеломило Аник — одновременно обрадовало ее и напугало. Сложные, сменяющиеся чувства страха, стыда и радости неотступно владели ею, лишали ее сна. Через несколько дней Геладзе распорядился оформить приказ о демобилизации Аник.
В медсанбат пришел Каро вместе с Аргамом и Савиным. Каро был счастлив, его глаза под изогнутыми бровями радостно блестели. Весело улыбались Аргам и Савин. Аник была смущена, растеряна. Мария Вовк обняла ее и поздравила.
Вскоре мужчины ушли, в палатке вместе с Аник остались Люсик, Алла Сергеевна и Мария.
— Обязательно напишешь нам,— мальчик или девочка и похож ли на этого разбойника монгола? — наказывала Алла Сергеевна.
Люсик вспомнила, что чувствовала, когда узнала о предстоящем ей материнстве. Она вспомнила, как услышала первый крик Овика, его первый лепет.
Алла Сергеевна весело болтала, смеялась своим грудным низким голосом.
— Говоря по правде,— сказала она,— я завидую тебе, Анна. Честное слово, завидую.
И именно в это время, когда мысли молодых женщин были так далеки от войны, они внезапно почувствовали предвестие новой боевой грозы.
В палатку женщин-врачей вошел доктор Кацнельсон. Он, как и всегда, казался оживленным и бодрым. Но с первых же его слов женщины почувствовали, что случилось что-то необычное.
— В эту ночь нам не следует спать, товарищи, надо бодрствовать,— сказал он.
— Что-то случилось, Яков Наумович? — быстро спросила Алла Сергеевна.
Кацнельсон ответил:
— Пока ничего не случилось, но, очевидно, случится.
И торопливо вышел из палатки.
В эту ночь никто не спал; не спали люди на переднем крае обороны, не спали в глубоком армейском тылу. Двигались танки и тяжелая артиллерия, грузовые автомашины безостановочно везли боеприпасы.
Везде царило тревожное напряжение, какое бывает лишь перед бурей. И буря разразилась на рассвете, когда в небе еще мерцала Венера и едва-едва начал светлеть и румяниться горизонт.
Вновь содрогнулась земля. Далеко, далеко разнеслись раскаты артиллерийского грома.
Врачи, медсестры и санитары молча стояли у медицинских палаток, беспокойно смотрели в сторону леса. В небе над лесом показались сотни немецких самолетов. Один за другим они пикировали, словно падая на деревья, над чащей леса, но тотчас же снова взмывали вверх и уходили на запад. А с запада все шли и шли новые эскадрильи немецких самолетов... Быть может, с самого начала войны русское небо не видело такого количества самолетов.
С каждой минутой самолетов становилось все больше и больше, казалось, что в воздухе реют тучи саранчи и что железная немецкая саранча закроет собой солнце, уничтожит на земле каждый кустик и каждую травинку, сожжет всякое живое дыхание.
Работники медсанбата, находившиеся в семи километрах от передовой, могли видеть лишь то, что происходило в небе. А в это время на оборону дивизии Геладзе двигались десятки шестидесятитонных «тигров» и «пантер», новые германские самоходные орудия «фердинанд». Горизонт окутался густым дымом, черная дымовая туча стала над лесом.
Вскоре стали прибывать первые автомашины с тяжелоранеными. Врачи и санитары поспешно надели халаты и разошлись по избам и палаткам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210