трагикомедия.
— Пленных ведут... снова ведут пленных! — крикнула Вовк.
Мимо горловины оврага конвой вел большую толпу пленных.
— Пойдем поближе посмотрим,— предложил Кацнельсон.
Впереди пленных с автоматом на груди шагал плечистый лейтенант.
— Павел, Павка! — радостно воскликнула Мария Вовк.
Ухабов бросился к Марусе. Они обнялись.
Пленные остановились. Это была пестрая толпа измученных лютым холодом людей, толпа призраков; головы их были повязаны разноцветными тряпками, ноги обмотаны мешковиной.
Многие пленные были обморожены. В их слезящихся глазах стояло выражение безысходной тоски, муки.
Яков Наумович подошел к высокому солдату, с головой, обмотанной старым женским платьем, заговорил с ним по-немецки. Но на все вопросы Кацнельсона солдат отвечал одним только словом: «Гошпитал... гошпитал...»
Стоявший рядом пленный сиплым голосом объяснил, что солдат сошел с ума.
Опираясь на плечо стоящего рядом маленького солдата, безумный умоляюще смотрел на Кацнельсона и твердил:
— Гошпитал...
Солдат, на плечо которого облокотился сумасшедший, неожиданно отодвинулся, и тот пошатнулся, повалился на землю. Никто из пленных не обратил внимания на упавшего. Кацнельсон опустился на колени, тронул его за плечо, пощупал пульс. Открытые глаза солдата смотрели вверх, в зимнее жестокое небо.
— Все. Он умер,— сказал Кацнельсон.
Через некоторое время упал еще один пожилой солдат. Из носа у него хлынула кровь.
Несколько человек, стоявших во главе колонны, держались сравнительно бодро. Это были офицеры — лейтенанты, обер-лейтенанты, капитаны.
Кацнельсон спросил пожилого капитана с опухшим лицом:
— Теперь вы понимаете, какое несчастье готовили вы другим?
Капитан грустно улыбнулся опухшими губами:
— Что бы я вам ни ответил, уже ничто не изменится. Что есть — то есть.
Ухабов зычным, властным голосом скомандовал:
— Не задерживаться! Марш!
И, обернувшись к Марии, сказал:
— Доведу стадо до места, найду тебя. Он узнал Аник и кивнул ей.
— Передай привет герою твоего романа, красавица. Я слышал, он выздоравливает. Скажи ему: приветствует тебя великий Павел Ухабов, он желает тебе полного выздоровления, хоть и помнит твой удар.
«Великий Павел Ухабов» — так сейчас называли его в полку, и ему очень нравилась эта кличка.
Пленные, вяло шаркая по снегу обмотанными тряпьем ногами, зашагали дальше. Замыкали колонну три советских солдата с автоматами на груди.
На дороге остались лежать два трупа. Они ничем не отличались от немецких солдат, погибших вчера, позавчера, неделю назад. А ведь всего еще несколько минут назад они были живы, думали о своих близких, страдали и надеялись выжить.
Люсик с тоской смотрела вслед пленным. Ей казалось, что ее бросили в мир, полный ужаса, что все люди обезумели, измучены, обессилены, что каждый человек может вот-вот упасть на землю и умереть.
Вскоре пленные спустились с холма и медленно исчезли из виду.
Люсик подумала об Аргаме. Он значился пропавшим без вести, а «пропавшими без вести» называют попавших в плен. Аргам тоже, может быть, вот так же где-то бредет сейчас, обессилевший, покачивается, вот он упал, лежит на снегу, из носа льется кровь.
Люсик остановилась и закрыла глаза.
— Что с вами, Люся Сергеевна? — беспокойно спросила Вовк.
— Голова кружится,— ответила Люсик.
— Пройдет,— успокоил Кацнельсон.— Это от нервного перенапряжения, пройдет.
Вернувшись в медсанбат, Люсик прилегла на койку. Аник и Каро, рана которого оказалась не тяжелой, присели возле нее. Люсик с нежностью смотрела на Каро — он ей чем-то напоминал Аргама.
Ночью в санчасть привезли много раненых: на подступах к Сталинграду шли тяжелые бои.
Хирурги опять надели белые халаты. Люсик ушла в работу и не вспоминала о тяжелых впечатлениях дня. Ей помогали Мария Вовк и Аник, которая по приказу Геладзе работала теперь в медсанбате. Сколько стонов слышали они, сколько печальных глаз увидели в эту ночь!
IX
На рассвете, окончив последнюю операцию, усталые и обессилевшие, Люсик, Аник и Вовк шли к себе в палатку.
Здесь было тепло, мерцал свет коптилки, манили к себе походные койки.
Но молодым женщинам не удалось уснуть после тяжелого дежурства. Следом за ними в палатку вошел Кацнельсон.
— Друзья,— взволнованно сказал он,— отдыхать не придется. Надо ехать на передовую. Наши войска захватили село Гончар, вышли к станции Гумрак. Там в степи обнаружен огороженный колючей проволокой лагерь военнопленных. Прямо в степи. В эту лютую январскую стужу? Представляете? Генерал приказал нашему медицинскому персоналу сейчас же выехать туда.
Торопливо вошла Алла Сергеевна.
— Что вы мешкаете? Машины ждут! — крикнула она.
На длинных скамейках, поставленных в кузове грузовой машины, качало и трясло.
Шум мотора не заглушал орудийной стрельбы, она становилась все громче, машины подъезжали к местам боев. Когда врачи сошли с машины, поля и холмы были окутаны густым туманом. Со всех сторон вспыхивали огни выстрелов. Захватив санитарные сумки, врачи и сестры вслед за двумя бойцами-провожатыми спустились в овраг. Они прошли между рядами столбов, переступая через разрезанную колючую проволоку, и увидели выдолбленные в мерзлой земле пещеры. В этих ямах-пещерах лежали человеческие тела. Живые люди то были или трупы? Некоторые лежавшие в ямах шевелились, пытались выкарабкаться на поверхность. Бойцы стали вытаскивать из ям тела красноармейцев. Люсик наклонилась над худым, как скелет, солдатом, обняла его за плечи, попыталась посадить.
Собрав все силы, она приподняла тело несчастного человека. Чей-то слабый голос с нею рядом тихо произнес:
— Оставь его, оставь, он уже мертвый.
Она попыталась поднять второго военнопленного, но и он был мертв. Третий, над которым она наклонилась, был еще жив, но лицо и руки у него были жестоко обморожены, покрыты черными язвами.
Аник вместе с двумя бойцами вытащила обмороженного солдата из ямы.
— Кто ты, дорогой? Как зовут тебя? — спрашивала Аник.
Но он не слышал, не понимал ее вопросов, а может быть, и понимал, но не мог ответить: не было сил. Он только стонал.
Дюжий боец взвалил его на плечи и понес к автомашине. В каждой такой яме из находившихся там семи-восьми человек в живых остались только один-два, но и те едва дышали.
Туман рассеялся. Теперь уже был виден весь лагерь — обширный овраг, обнесенный колючей проволокой. Пленные красноармейцы сами вырыли эти ямы и залезли в них, спасаясь от стужи, тряпками прикрывая друг друга. Двадцать дней им не давали есть. Потеряв сознание, обезумев, некоторые грызли собственные руки, тела умерших товарищей. Лишь очень немногие из оставшихся в живых понимали, что пришло спасение, что их укрывают шубами, несут к саням и к машинам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
— Пленных ведут... снова ведут пленных! — крикнула Вовк.
Мимо горловины оврага конвой вел большую толпу пленных.
— Пойдем поближе посмотрим,— предложил Кацнельсон.
Впереди пленных с автоматом на груди шагал плечистый лейтенант.
— Павел, Павка! — радостно воскликнула Мария Вовк.
Ухабов бросился к Марусе. Они обнялись.
Пленные остановились. Это была пестрая толпа измученных лютым холодом людей, толпа призраков; головы их были повязаны разноцветными тряпками, ноги обмотаны мешковиной.
Многие пленные были обморожены. В их слезящихся глазах стояло выражение безысходной тоски, муки.
Яков Наумович подошел к высокому солдату, с головой, обмотанной старым женским платьем, заговорил с ним по-немецки. Но на все вопросы Кацнельсона солдат отвечал одним только словом: «Гошпитал... гошпитал...»
Стоявший рядом пленный сиплым голосом объяснил, что солдат сошел с ума.
Опираясь на плечо стоящего рядом маленького солдата, безумный умоляюще смотрел на Кацнельсона и твердил:
— Гошпитал...
Солдат, на плечо которого облокотился сумасшедший, неожиданно отодвинулся, и тот пошатнулся, повалился на землю. Никто из пленных не обратил внимания на упавшего. Кацнельсон опустился на колени, тронул его за плечо, пощупал пульс. Открытые глаза солдата смотрели вверх, в зимнее жестокое небо.
— Все. Он умер,— сказал Кацнельсон.
Через некоторое время упал еще один пожилой солдат. Из носа у него хлынула кровь.
Несколько человек, стоявших во главе колонны, держались сравнительно бодро. Это были офицеры — лейтенанты, обер-лейтенанты, капитаны.
Кацнельсон спросил пожилого капитана с опухшим лицом:
— Теперь вы понимаете, какое несчастье готовили вы другим?
Капитан грустно улыбнулся опухшими губами:
— Что бы я вам ни ответил, уже ничто не изменится. Что есть — то есть.
Ухабов зычным, властным голосом скомандовал:
— Не задерживаться! Марш!
И, обернувшись к Марии, сказал:
— Доведу стадо до места, найду тебя. Он узнал Аник и кивнул ей.
— Передай привет герою твоего романа, красавица. Я слышал, он выздоравливает. Скажи ему: приветствует тебя великий Павел Ухабов, он желает тебе полного выздоровления, хоть и помнит твой удар.
«Великий Павел Ухабов» — так сейчас называли его в полку, и ему очень нравилась эта кличка.
Пленные, вяло шаркая по снегу обмотанными тряпьем ногами, зашагали дальше. Замыкали колонну три советских солдата с автоматами на груди.
На дороге остались лежать два трупа. Они ничем не отличались от немецких солдат, погибших вчера, позавчера, неделю назад. А ведь всего еще несколько минут назад они были живы, думали о своих близких, страдали и надеялись выжить.
Люсик с тоской смотрела вслед пленным. Ей казалось, что ее бросили в мир, полный ужаса, что все люди обезумели, измучены, обессилены, что каждый человек может вот-вот упасть на землю и умереть.
Вскоре пленные спустились с холма и медленно исчезли из виду.
Люсик подумала об Аргаме. Он значился пропавшим без вести, а «пропавшими без вести» называют попавших в плен. Аргам тоже, может быть, вот так же где-то бредет сейчас, обессилевший, покачивается, вот он упал, лежит на снегу, из носа льется кровь.
Люсик остановилась и закрыла глаза.
— Что с вами, Люся Сергеевна? — беспокойно спросила Вовк.
— Голова кружится,— ответила Люсик.
— Пройдет,— успокоил Кацнельсон.— Это от нервного перенапряжения, пройдет.
Вернувшись в медсанбат, Люсик прилегла на койку. Аник и Каро, рана которого оказалась не тяжелой, присели возле нее. Люсик с нежностью смотрела на Каро — он ей чем-то напоминал Аргама.
Ночью в санчасть привезли много раненых: на подступах к Сталинграду шли тяжелые бои.
Хирурги опять надели белые халаты. Люсик ушла в работу и не вспоминала о тяжелых впечатлениях дня. Ей помогали Мария Вовк и Аник, которая по приказу Геладзе работала теперь в медсанбате. Сколько стонов слышали они, сколько печальных глаз увидели в эту ночь!
IX
На рассвете, окончив последнюю операцию, усталые и обессилевшие, Люсик, Аник и Вовк шли к себе в палатку.
Здесь было тепло, мерцал свет коптилки, манили к себе походные койки.
Но молодым женщинам не удалось уснуть после тяжелого дежурства. Следом за ними в палатку вошел Кацнельсон.
— Друзья,— взволнованно сказал он,— отдыхать не придется. Надо ехать на передовую. Наши войска захватили село Гончар, вышли к станции Гумрак. Там в степи обнаружен огороженный колючей проволокой лагерь военнопленных. Прямо в степи. В эту лютую январскую стужу? Представляете? Генерал приказал нашему медицинскому персоналу сейчас же выехать туда.
Торопливо вошла Алла Сергеевна.
— Что вы мешкаете? Машины ждут! — крикнула она.
На длинных скамейках, поставленных в кузове грузовой машины, качало и трясло.
Шум мотора не заглушал орудийной стрельбы, она становилась все громче, машины подъезжали к местам боев. Когда врачи сошли с машины, поля и холмы были окутаны густым туманом. Со всех сторон вспыхивали огни выстрелов. Захватив санитарные сумки, врачи и сестры вслед за двумя бойцами-провожатыми спустились в овраг. Они прошли между рядами столбов, переступая через разрезанную колючую проволоку, и увидели выдолбленные в мерзлой земле пещеры. В этих ямах-пещерах лежали человеческие тела. Живые люди то были или трупы? Некоторые лежавшие в ямах шевелились, пытались выкарабкаться на поверхность. Бойцы стали вытаскивать из ям тела красноармейцев. Люсик наклонилась над худым, как скелет, солдатом, обняла его за плечи, попыталась посадить.
Собрав все силы, она приподняла тело несчастного человека. Чей-то слабый голос с нею рядом тихо произнес:
— Оставь его, оставь, он уже мертвый.
Она попыталась поднять второго военнопленного, но и он был мертв. Третий, над которым она наклонилась, был еще жив, но лицо и руки у него были жестоко обморожены, покрыты черными язвами.
Аник вместе с двумя бойцами вытащила обмороженного солдата из ямы.
— Кто ты, дорогой? Как зовут тебя? — спрашивала Аник.
Но он не слышал, не понимал ее вопросов, а может быть, и понимал, но не мог ответить: не было сил. Он только стонал.
Дюжий боец взвалил его на плечи и понес к автомашине. В каждой такой яме из находившихся там семи-восьми человек в живых остались только один-два, но и те едва дышали.
Туман рассеялся. Теперь уже был виден весь лагерь — обширный овраг, обнесенный колючей проволокой. Пленные красноармейцы сами вырыли эти ямы и залезли в них, спасаясь от стужи, тряпками прикрывая друг друга. Двадцать дней им не давали есть. Потеряв сознание, обезумев, некоторые грызли собственные руки, тела умерших товарищей. Лишь очень немногие из оставшихся в живых понимали, что пришло спасение, что их укрывают шубами, несут к саням и к машинам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210