— Как это? — удивился Савин.
— Наш медсанбат близко, там у меня знакомая сестра,— спрячем эту Шурку у нее и доставим Микаберидзе.
Веселый, услышав этот разговор, сердито вмешался:
— Ты что, спятил? Разве можно? Бурденко спросил у Веселого:
— Что там у вас случилось, шуму много, а драки нема?
— Пустое, ничего особенного,— ответил Веселый. Старшина поставил перед каждым гостем стакан
и налил водки.
— Давно стакана в руки не брал,— сказал Гамидов.
— Хозяин знает, как держать дом,— добавил Мусраилов.
— Товарищи,— обратился к красноармейцам Гамидов,— пусть кто-нибудь скажет хорошее слово.
— Ты и скажи,— предложил Бурденко.
— Нет,— отказался Гамидов,— тут есть старше меня.
Выбор пал на Тонояна. Он смущенно отказывался, но товарищи уговорили его. Что веселого может сказать Арсен в это трудное время? Он вспомнил сегодняшнее сообщение Совинформбюро: «Сталинград, Нальчик, Туапсе». А сколько городов и областей остались под немцем. Он вспомнил безрадостную карту...
Арсен встал, погладил усы.
— Ну, товарищи, что сказать... всем желаю здоровья, чтобы живы остались. Выпьем за тот день, когда мы освободим нашу Родину и все родные встретятся! За здоровье Коли и Шуры. Они сегодня всех нас порадовали. Всем солдатам желаю жизни и здоровья.
Простые слова Тонояна всем понравились. Савин подошел к Веселому, шепнул ему:
— Ты молчи, браток, мы ведь эту Шуру не в тыл хотим сплавить, а на передовую, это же не дезертирство.
— Все равно, без начальства нельзя.
— Я тебя об одном прошу,— умоляюще произнес Савин,— ты только молчи. Любовь, понимаешь?
— А «Тараса Бульбу» помнишь? — сказал Веселый.
— Чудак. Там этот Андрюшка полюбил классово чуждую, враждебную. Тоже мне, сравнил.
В блиндаж вошел полковник, все встали. Бурденко доложил, что бойцы уже пообедали и идут отдыхать.
— Довольны вы танкистами? — спросил полковник.
— Угостили нас, як дорогих гостей, товарищ полковник,— ответил Бурденко.
— Как родню,— добавил Савин.
— Конечно, вы нам родственники,— засмеялся полковник,— давайте вместе хозяевать?
— Пока хозяину не наскучили...
— Вот что... Оставайтесь у нас. Сейчас капитан Краснов укажет каждому из вас боевую машину, познакомит с экипажем танка, потом пойдете отдыхать.
Долго Шура ждала брата. Наконец Краснов отпустил красноармейцев на отдых.
Ивчук подошел к сестре, спросил, позволил ли ей полковник пойти в полк.
— Отказал,— грустно сказала Шура.— Рад, говорит, что неожиданно встретила брата. А посещение полка прошу отложить.
Подошел Ухабов и, по лицу Шуры поняв, о чем идет речь, проговорил:
— Конечно, отказал, бюрократ, так я и думал. Брат и сестра молчали.
— Знаете что, Шура? — обратился Ухабов к Шуре.— Я вас провожу в наш медсанбат, он с километр отсюда. Там есть славная сестра, она вас приютит, а я сообщу о вас политруку Микаберидзе. А захотите, там и останетесь, все равно будете служить в армии.
Шура и Коля удивленно посмотрели на него.
— Вы предлагаете мне бежать? — спросила Шура.
— Не бежать, а переместиться, это не преступление,— сказал Ухабов.
— Без приказа?
— Дело ваше,— ответил Ухабов.— А то просто пройдитесь до нашего медсанбата, оттуда можно с Микаберидзе связаться по телефону.
— Боюсь без разрешения.
— Да ведь за десять минут дойдем. Ну ладно, не хотите, дело ваше.
Ухабов зашел в землянку, лег возле Савина.
— Значит, не хочет? — шепотом спросил Савин.
— Ты спи, а я еще попробую ее уговорить,— ответил Ухабов.
Через полчаса он незаметно вышел из землянки.
После года окопной жизни теплая землянка показалась пехотинцам раем. Они уснули крепким сном, тем сном, которым спят усталые солдаты. Их не смогла даже разбудить сильная артиллерийская стрельба, какой давно уже не было на этом участке фронта.
— Встать! — крикнул капитан Краснов, входя в землянку. Теперь это был властный, командирский голос, а не голос гостеприимного хлебосола.
Пехотинцы повскакали с мест и, услышав могучий гром советской артиллерии, поняли, что час наступления пришел.
Капитан отдал команду, голос его звучал взволнованно и торжественно.
Бойцы вышли из землянки, выстроились. Началась перекличка.
— Тоноян! — сказал Бурденко.
— Есть.
— Гамидов!
— Есть.
— Мусраилов.
— Здесь.
— Веселый!
— Савин!
— Копбаев!
— Хачикян!
— Ивчук!
— Ухабов!
Бурденко еще раз громко повторил:
— Ухабов! Молчание...
Бурденко, едва сдерживая ярость, сдавленным голосом доложил капитану:
— Группа пехотинцев выстроена, товарищ капитан; отсутствует боец Ухабов.
— Здесь! — раздался голос Ухабова. Он, с расторопностью опытного, вымуштрованного солдата, вытянулся перед капитаном.
— Разрешите встать в строй, товарищ капитан?
— А где це вы булы? — сердито спросил Бурденко.
— Отлучился по естественной надобности, товарищ парторг.
— Товарищи! — обратился капитан к бойцам.— Мы двигаемся к исходным позициям, наша артиллерия стреляет только для того, чтобы скрыть от противника выход на исходные механизированных воинских частей. К танкам!
Бурденко повторил:
— К танкам!
А через минуту заревели моторы, и скованная льдом земля задрожала под страшной тяжестью бронированных машин.
Командир танковой части смотрел на движение танковых рот, батальонов, полков. Связисты снимали провода, штаб готовился перейти на западный берег Дона.
— Товарищ полковник,— смущенным голосом проговорил капитан Краснов,— по неизвестной причине отсутствует Александра Ивчук.
— Как это отсутствует? — удивился полковник.
— Ищем, ищем, и след простыл.
Полковник пожал плечами, размеренным шагом подошел к своему «виллису».
Большие, рыхлые хлопья снега беззвучно спускались на ветки деревьев, на холмы и поля, на головы и плечи солдат, на боевую сталь.
493
VI
...Шура разговаривала с подругой в землянке, рядом с кухней, когда ее неожиданно окликнул Ухабов:
— Можно вас на минуту? Шура вышла к нему.
— Ребята уснули, но мне не спится — из-за вас и из-за нашего политрука,— сказал Ухабов.— Ребята говорят, что он совсем иссох. Сейчас все отдыхают, мы можем с вами дойти до нашего медсанбата, а оттуда позвоним ему в полк. Сами сможете с ним поговорить. А потом решите, что делать. Сердце мое прямо болит за вас, честное слово. В медсанбате есть одна славная деваха — Мария, Мария Вовк, она моя знакомая, все для вас сделает.
— Погодите, погодите,— перебила его Шура,— я ее помню, она знает, что я искала Ираклия, она меня узнает.
— Вот видите, через десять минут будем там, а захотите, тотчас же вернемся.
Маруся вспомнила Шуру, сердечно поздоровалась с ней и сразу же начала рассказывать об Ираклии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210