С фотографии глядели два веселых смеющихся личика.
Тигран долго разглядывал фотографии.
— Все тебе написали письма,— сказала Люсик,— целых тридцать два письма я тебе привезла.
— Дай мне прежде всего мамино письмо.
Мать писала подробно и обстоятельно не только о себе, но и о близких, друзьях. Остальные письма Тигран, не читая, положил в свою сумку. Сейчас у него не было времени их читать. Он не торопясь прочтет их в свободный час.
Тигран спросил у жены о здоровье ее родителей.
Люсик молчала, на глазах у нее выступили слезы. Тигран понял — она думала об Аргаме.
В палатку запыхавшись вбежала Мария Вовк.
— Товарищ батальонный комиссар!
— Что случилось? — встревоженно спросил Тигран.
— Прибыл генерал Луганской. По пути в полки он остановился у нас. Разговаривает сейчас с Иваном Кирилловичем.
Тигран торопливо зашагал к палатке главного хирурга. Люсик, вспомнив, что привезла генералу письмо от свекрови, разыскала письмо в своей сумке и вместе с Вовк пошла за Тиграном.
«Пришел товарищ Максим из депо»,— пронеслось у нее в голове.
Свекровь много говорила о Луганском, и Люсик стало казаться, что и она с ним давно знакома. А недавно Люсик послала ему письмо, которое ей продиктовал умирающий боец Веселый. В представлении Люсик имя Луганского было связано с легендарными событиями, и вот сейчас она увидит этого необычайного человека.
Стоя у палатки главврача, генерал разговаривал с Тиграном. Он оказался человеком лет шестидесяти, с лицом рабочего, со спокойными движениями и усталыми глазами.
— Вот и она, товарищ генерал,— сказал Тигран, показывая на Люсик,— ей очень хотелось видеть вас.
— Это наша невестка? — приветливо, но без улыбки спросил генерал.— Ну что ж, добро пожаловать к нам. Какие добрые вести привезли из Армении? Кажется, есть такая армянская песня.
Слова песни генерал произнес по-армянски, и это тронуло Тиграна и Люсик. Его простота ободрила Люсик, она тихо сказала:
— Я привезла вам приветы, товарищ генерал. Вас многие знают и помнят. И письмо вам привезла от Арусяк Гегамовны.
Взяв письмо, генерал сказал:
— Спасибо, спасибо. Обязательно отвечу.
— Особенно просил передать вам привет Серго Мартикян, товарищ генерал, о тень просил, чтобы я не забыла. Значит, жив? И ему я напишу, как только будет время. Спасибо, невесточка, спасибо!
Люсик хотела еще о чем-то спросить генерала, но все не решалась.
— Товарищ генерал!
Генерал вопросительно поглядел на нее.
— Один раненый боец продиктовал мне письмо на ваше имя...
— Веселый? Я получил это письмо.
Генерал нахмурился. После продолжительного молчания он спросил:
— У вас еще лежит в медсанбате бывший лейтенант Ухабов или его уже эвакуировали в тыл?
Сердце Маруси забилось. Прежде чем кто-либо из врачей успел ответить, она сказала:
— У нас он, товарищ генерал, рана у него легкая.
— Легкая? А где он лежит? Я хотел бы его видеть. Все двинулись следом за генералом к палатке, где
лежали легкораненые. Несмотря на дневное время, в палатке горела лампа и царил полумрак.
— Здравствуйте, товарищи,— громко сказал Луганской.
— Здравствуйте, товарищ генерал,— на разные голоса ответили раненые.
Громче всех прозвучал голос Ухабова:
— Здоровья желаем!
— Я-то здоров, вот вам, действительно, желаю здоровья,— улыбнулся генерал.— Я не был в бою, а только смотрел с НП, как вы воюете. Вот и пришел поблагодарить вас за вашу боевую работу.
— Служим Советскому Союзу,— лихо ответил Ухабов.
Генерал посмотрел на него.
— Это верно, все мы служим Советскому Союзу.
Подходя к раненым, генерал спрашивал их фамилии, интересовался ходом боев по прорыву вражеской обороны, спрашивал, какие понесли потери роты, батальоны.
Все раненые говорили, что потерь было мало.
— Чем вы это объясняете? — спросил Луганской.— Прорвать такую сильную линию обороны, опрокинуть врага и с такими малыми потерями?
— У нас прибавилось техники, товарищ генерал,— ответил один из раненых.
— И воевать научились, товарищ генерал,— весело добавил другой,— все научились, и бойцы, и командиры.
Люсик следила за разговором генерала с солдатами: как просто он держался.
— Да, товарищи, все вы честно, хорошо послужили Советскому Союзу,— сказал генерал.— Скажу вам больше,— вчера вы не пожалели своей крови ради будущего всего человечества. Когда война окончится и вы вернетесь к мирному труду, не забывайте эти великие дни. Думаю, что теперь нам уже не страшна гитлеровская орда. Как вы считаете?
— Немец никогда не был нам страшен, товарищ генерал,— привстав с койки, ответил Ухабов.
Генерал, улыбаясь, посмотрел на него долгим, внимательным взглядом.
— Это вы уже неверно говорите, Ухабов. Вначале немцы для многих из нас были страшны — и для генералов, и для солдат.
Бойцы засмеялись. Прямота генерала понравилась им.
— Я о себе говорю, товарищ генерал,— сказал Ухабов.
— Знаю, знаю, Ухабов. Вы человек храбрый, это известно. Но ведь храбрость не исключает трезвости, благоразумия. Враг еще силен, мы еще многих дорогих нам людей потеряем, пока добьемся окончательной победы. Праздновать нам еще рано. Вы знали бойца Веселого?
— Он умер от тяжелой раны, товарищ генерал,— ответил Ухабов.
Генерал на минуту задумался.
— Вы читали, товарищи, письмо Веселого? — спросил он.
И генерал прочел вслух предсмертное письмо солдата Веселого. Читал он медленно, тихо. Закончив чтение, он сказал:
— Я помню его — тихий, скромный паренек. Народ не забывает таких, как он. В сердце его была любовь к людям, вот люди и не забудут его.
Луганской подошел к Ухабову, наклонился, положил ему на грудь свою большую, мужичью ладонь.
— Ну как, спокойно здесь — обиды не осталось?
— Спокойно и чисто, товарищ генерал, только скорее бы вернуться в строй.
— Вернетесь в своем офицерском звании, товарищ лейтенант,— сказал генерал.
Маруся Вовк чуть не заплакала, охваченная счастливым волнением. А Ухабов быстренько, искоса глянул на нее, словно говоря: «Видала Павла Ухабова!»
— Оправдаю ваше доверие, товарищ генерал,— громко сказал он.
Этот разговор еще больше поднял Ухабова в собственных глазах. Да, он не какая-нибудь серая, незаметная личность, его посещает генерал.
— Ну, поправляйтесь, товарищи. И генерал вышел из палатки.
Едва генерал и сопровождавшие его врачи и политработники ушли, Мария подбежала к Ухабову и обняла его.
— Знаешь, ведь он прямо сказал главврачу: где у вас Ухабов, хочу его видеть!
— Ты подожди, твой Павлушка еще покажет себя,— тихо сказал ей Ухабов.
— Вот это генерал,— произнес чей-то голос.
А в это время Луганской прощался с врачами.
— У вас есть еще дела в медсанбате, Аршакян?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
Тигран долго разглядывал фотографии.
— Все тебе написали письма,— сказала Люсик,— целых тридцать два письма я тебе привезла.
— Дай мне прежде всего мамино письмо.
Мать писала подробно и обстоятельно не только о себе, но и о близких, друзьях. Остальные письма Тигран, не читая, положил в свою сумку. Сейчас у него не было времени их читать. Он не торопясь прочтет их в свободный час.
Тигран спросил у жены о здоровье ее родителей.
Люсик молчала, на глазах у нее выступили слезы. Тигран понял — она думала об Аргаме.
В палатку запыхавшись вбежала Мария Вовк.
— Товарищ батальонный комиссар!
— Что случилось? — встревоженно спросил Тигран.
— Прибыл генерал Луганской. По пути в полки он остановился у нас. Разговаривает сейчас с Иваном Кирилловичем.
Тигран торопливо зашагал к палатке главного хирурга. Люсик, вспомнив, что привезла генералу письмо от свекрови, разыскала письмо в своей сумке и вместе с Вовк пошла за Тиграном.
«Пришел товарищ Максим из депо»,— пронеслось у нее в голове.
Свекровь много говорила о Луганском, и Люсик стало казаться, что и она с ним давно знакома. А недавно Люсик послала ему письмо, которое ей продиктовал умирающий боец Веселый. В представлении Люсик имя Луганского было связано с легендарными событиями, и вот сейчас она увидит этого необычайного человека.
Стоя у палатки главврача, генерал разговаривал с Тиграном. Он оказался человеком лет шестидесяти, с лицом рабочего, со спокойными движениями и усталыми глазами.
— Вот и она, товарищ генерал,— сказал Тигран, показывая на Люсик,— ей очень хотелось видеть вас.
— Это наша невестка? — приветливо, но без улыбки спросил генерал.— Ну что ж, добро пожаловать к нам. Какие добрые вести привезли из Армении? Кажется, есть такая армянская песня.
Слова песни генерал произнес по-армянски, и это тронуло Тиграна и Люсик. Его простота ободрила Люсик, она тихо сказала:
— Я привезла вам приветы, товарищ генерал. Вас многие знают и помнят. И письмо вам привезла от Арусяк Гегамовны.
Взяв письмо, генерал сказал:
— Спасибо, спасибо. Обязательно отвечу.
— Особенно просил передать вам привет Серго Мартикян, товарищ генерал, о тень просил, чтобы я не забыла. Значит, жив? И ему я напишу, как только будет время. Спасибо, невесточка, спасибо!
Люсик хотела еще о чем-то спросить генерала, но все не решалась.
— Товарищ генерал!
Генерал вопросительно поглядел на нее.
— Один раненый боец продиктовал мне письмо на ваше имя...
— Веселый? Я получил это письмо.
Генерал нахмурился. После продолжительного молчания он спросил:
— У вас еще лежит в медсанбате бывший лейтенант Ухабов или его уже эвакуировали в тыл?
Сердце Маруси забилось. Прежде чем кто-либо из врачей успел ответить, она сказала:
— У нас он, товарищ генерал, рана у него легкая.
— Легкая? А где он лежит? Я хотел бы его видеть. Все двинулись следом за генералом к палатке, где
лежали легкораненые. Несмотря на дневное время, в палатке горела лампа и царил полумрак.
— Здравствуйте, товарищи,— громко сказал Луганской.
— Здравствуйте, товарищ генерал,— на разные голоса ответили раненые.
Громче всех прозвучал голос Ухабова:
— Здоровья желаем!
— Я-то здоров, вот вам, действительно, желаю здоровья,— улыбнулся генерал.— Я не был в бою, а только смотрел с НП, как вы воюете. Вот и пришел поблагодарить вас за вашу боевую работу.
— Служим Советскому Союзу,— лихо ответил Ухабов.
Генерал посмотрел на него.
— Это верно, все мы служим Советскому Союзу.
Подходя к раненым, генерал спрашивал их фамилии, интересовался ходом боев по прорыву вражеской обороны, спрашивал, какие понесли потери роты, батальоны.
Все раненые говорили, что потерь было мало.
— Чем вы это объясняете? — спросил Луганской.— Прорвать такую сильную линию обороны, опрокинуть врага и с такими малыми потерями?
— У нас прибавилось техники, товарищ генерал,— ответил один из раненых.
— И воевать научились, товарищ генерал,— весело добавил другой,— все научились, и бойцы, и командиры.
Люсик следила за разговором генерала с солдатами: как просто он держался.
— Да, товарищи, все вы честно, хорошо послужили Советскому Союзу,— сказал генерал.— Скажу вам больше,— вчера вы не пожалели своей крови ради будущего всего человечества. Когда война окончится и вы вернетесь к мирному труду, не забывайте эти великие дни. Думаю, что теперь нам уже не страшна гитлеровская орда. Как вы считаете?
— Немец никогда не был нам страшен, товарищ генерал,— привстав с койки, ответил Ухабов.
Генерал, улыбаясь, посмотрел на него долгим, внимательным взглядом.
— Это вы уже неверно говорите, Ухабов. Вначале немцы для многих из нас были страшны — и для генералов, и для солдат.
Бойцы засмеялись. Прямота генерала понравилась им.
— Я о себе говорю, товарищ генерал,— сказал Ухабов.
— Знаю, знаю, Ухабов. Вы человек храбрый, это известно. Но ведь храбрость не исключает трезвости, благоразумия. Враг еще силен, мы еще многих дорогих нам людей потеряем, пока добьемся окончательной победы. Праздновать нам еще рано. Вы знали бойца Веселого?
— Он умер от тяжелой раны, товарищ генерал,— ответил Ухабов.
Генерал на минуту задумался.
— Вы читали, товарищи, письмо Веселого? — спросил он.
И генерал прочел вслух предсмертное письмо солдата Веселого. Читал он медленно, тихо. Закончив чтение, он сказал:
— Я помню его — тихий, скромный паренек. Народ не забывает таких, как он. В сердце его была любовь к людям, вот люди и не забудут его.
Луганской подошел к Ухабову, наклонился, положил ему на грудь свою большую, мужичью ладонь.
— Ну как, спокойно здесь — обиды не осталось?
— Спокойно и чисто, товарищ генерал, только скорее бы вернуться в строй.
— Вернетесь в своем офицерском звании, товарищ лейтенант,— сказал генерал.
Маруся Вовк чуть не заплакала, охваченная счастливым волнением. А Ухабов быстренько, искоса глянул на нее, словно говоря: «Видала Павла Ухабова!»
— Оправдаю ваше доверие, товарищ генерал,— громко сказал он.
Этот разговор еще больше поднял Ухабова в собственных глазах. Да, он не какая-нибудь серая, незаметная личность, его посещает генерал.
— Ну, поправляйтесь, товарищи. И генерал вышел из палатки.
Едва генерал и сопровождавшие его врачи и политработники ушли, Мария подбежала к Ухабову и обняла его.
— Знаешь, ведь он прямо сказал главврачу: где у вас Ухабов, хочу его видеть!
— Ты подожди, твой Павлушка еще покажет себя,— тихо сказал ей Ухабов.
— Вот это генерал,— произнес чей-то голос.
А в это время Луганской прощался с врачами.
— У вас есть еще дела в медсанбате, Аршакян?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210