— Не ори так! — сердито сказал Аршакян.
Из ближайшей палатки вышли санитары и медсестра.
— Что случилось? — спросил женский голос.
— У батальонного комиссара ноги отмораживаются, лед проломился,— сказал ездовой.
— Он же сам ранен в ногу! — перебил Аршакян.— Ему нужна срочная операция.
Их ввели в палатку, и какая-то женщина с криком бросилась обнимать Аршакяна. Это была Мария Вовк.
— Садитесь, садитесь, надо сразу же снять с вас сапоги.
Мария сказала санитару:
— Алиев, скорее позови Люсю Сергеевну. Палатка наполнилась людьми. Сапоги с Аршакяна
удалось стянуть с трудом — вода в них заледенела. Бойца уложили на носилки и унесли. В палатку вошли две женщины в военной форме.
— Тигран! — слабо вскрикнула одна из них.
В этом слабом крике были и страх, и тоска, и любовь, и удивление, и радость.
Это был голос Люсик...
И вот Тигран и Люсик остались одни. Обхватив руками голову Люсик, Тигран молча смотрел ей в глаза. Он не увидел в зрачках жены своего отражения. Свет в палатке горел тускло, а глаза Люсик были полны слез.
— Не верю, что это ты.
Люсик положила голову ему на грудь.
О многом должны были они сказать друг другу. Но они молчали, слова в эти минуты были не нужны им. Оба они думали об одном и том же, о горькой и страшной судьбе Аргама, об оставленном дома ребенке, о тревожном будущем. Казалось, они слышали, как в тишине бились их сердца...
— Люся, можно тебя на минутку? — заглянув в палатку, виноватым голосом проговорила Алла Сергеевна.— У раненого признаки гангрены, а Ляшко сейчас занят на операции. Что поделаешь, Люся.
— Пошли,— сказала Люсик и быстрыми шагами направилась за Аллой Сергеевной.
Закончив тяжелую и длительную операцию, Люсик вернулась к мужу. Подложив под голову полевую сумку, он спал крепким сном.
Люсик, нагнувшись, поцеловала Тиграна в голову, тихо села с ним рядом, боясь потревожить его сон.
XVI
Мария Вовк шла к палатке легкораненых.
«Как хорошо, что они встретились, ах, как хорошо»,— думала она.
Мария не только радовалась чужой любви. Теперь и в ее сердце жила любовь. И она тоже не была одинока.
Любовь эта возникла при необычных обстоятельствах. В качестве заседателя военного трибунала Мария присутствовала на суде над лейтенантом Ухабовым. Поведение лейтенанта поразило Марию. Он не был таким жалким, как другие обвиняемые, не просил прощения, не опускал глаз, на вопросы отвечал смело и уверенно. «Я не подавлен душевно, ведь вы судите меня не за трусость». Ухабов говорил так, что иногда ставил в тупик председателя трибунала Дарбиняна. «Если даже мой поступок — преступление, то оно все же не из тех, что дает вам право вырывать из моих рук оружие и лишать меня возможности драться с врагами Родины. Поэтому какой бы приговор вы ни вынесли, я приму его не из страха, а по велению совести. Я докажу, что я советский солдат и мой необдуманный шаг был вызван моей ненавистью к врагу и любовью к родной земле. Решайте, как приказывает вам Родина...»
Последние слова лейтенанта Ухабова произвели впечатление даже на майора Дарбиняна, всегда скептически относившегося к речам подсудимых. И когда Ухабову сообщили о лишении его офицерского звания, взгляд его по-прежнему оставался ясен. Улыбаясь, он сказал: «Приговор правильный, но заверяю вас, что скоро вы вернете мне мое звание».
Когда судебное заседание закончилось, майор Дарбинян сказал, что он считает Ухабова человеком сильной воли и по-настоящему храбрым. Заседатель майор Сотников не «согласился с ним: «У меня сложилось впечатление, что он дерзок и бесстыден...» Мария стала на сторону Дарбиняна.
Прошло несколько дней, и Павел Ухабов доказал, что он действительно храбрый человек. Сейчас он лежит раненый в медсанбате.
— Маруся, мы с тобой оба красотою не блещем, но у тебя замечательное сердце, и для меня ты самая красивая девушка на свете. Я так рад, что судьба свела нас вместе,— так сказал ей Павел.
«Судьба свела»... Может быть, судьба действительно существует, сталкивает и разлучает людей, делает их счастливыми и несчастными? Что же это такое — судьба?
До этого дня никто не говорил Марусе о любви. Встречались ей хорошие парни, товарищи, которые по-братски раскрывали перед ней свою душу, говорили о своих любовных делах, просили совета. Но никто из них почему-то не думал, что и ей хочется услышать заветные слова.
«Я некрасивая»,— думала Мария и ни на кого не сердилась, ни на кого не обижалась. Она даже не пыталась понравиться кому-нибудь. «Я должна встретить такого парня, на которого, как и на меня, никто не обращает внимания»,— думала иногда Мария. И вот судьба свела ее с Павлом Ухабовым. Может быть, они давно искали друг друга и созданы друг для друга.
Войдя в палатку, Мария бесшумно подошла к койке Павла.
— Пришла? — спросил Ухабов.
— Ты почему не спишь?
— Ждал тебя.
Раненые обитатели палатки спали. Санитар, сидя на корточках, подкладывал дрова в печурку.
— Ты поспи,— сказала санитару Мария,— я сама присмотрю за печкой.
Санитар улегся на пустой койке и вскоре захрапел. В палатке стоял тяжелый запах человеческого тела и лекарств. Отдаленные раскаты, доносящиеся с передовой, не мешали спать привычным к войне людям. От печки шло приятное тепло, сено, лежавшее на полу, казалось розовым в свете печного огня.
Ухабов положил руку Марии себе на грудь, проговорил:
— Я о тебе думал. Сказать, что? Оба мы были покинуты всеми. Ни я, ни ты не ощущали, что есть на свете хоть один человек, который хочет услышать добрую весть о тебе, будет горевать, если с тобой случится несчастье.
— Неправда,— возразила Мария,— почему мы покинуты? За каждого из нас товарищи радуются и печалятся.
— Ты разговариваешь со мной, как агитатор, а я с тобой — просто как человек,— прервал ее Ухабов.— Конечно, успехам каждого из нас Родина радуется, и гибель солдата для нее потеря. Но я говорю о личном счастье и горе. Если бы меня сегодня убили, конечно, обо мне бы пожалели, но через год кто бы вспоминал меня? У меня нет преданного друга, который жил бы только для меня и ради которого жил бы я сам. Понимаешь меня, Мария? В пословице говорится, что и мир не люб, если ты никого не любишь. Для самого себя, для своей души что я имел? Чем, например, ты счастлива, скажи? Тем, что подписываешь в трибунале смертные приговоры, что спасаешь жизнь раненым и за это в газетке о тебе пишут хвалебные статьи? Этим, что ли, ты счастлива?
— А разве этого мало? — удивилась Мария.
— Ладно, пусть это очень много,— согласился Ухабов,— а вот как ты служишь своей душе, своему сердцу?
— А что же я могу делать? Что делаешь ты?
— Я же сказал, что ничего... Кажется, с сегодняшнего дня только и начал жить для себя. Сейчас, вот в эту секунду, когда ты рядом, я живу для себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210