Как только
несколько индивидов соберутся вместе, то они уже составляют
толпу, даже в таком случае, если они - выдающиеся ученые. Иногда
они все-таки приобретают все свойства толпы по отношению ко
всему, что выходит за пределы их специальности. Способность
наблюдения и критики, существующие у каждого из этих ученых
в отдельности, тотчас же исчезают в толпе. Остроумный психо-
лог Даве представил нам очень любопытный пример такого со-
стояния. Созвав выдающихся наблюдателей, в числе которых
находился один из первых ученых Англии, Уоллес, Даве предста-
вил перед ними (предварительно предложив им исследовать все
предметы, находящиеся в комнате, и положить всюду печати) все
классические феномены спиритов, как то: материализацию духов,
писание на доске и т.д. Получив затем от них письменное под-
тверждение виденного, в котором заявлялось, что вышеназванные
феномены не могут быть произведены иначе, как при посредстве
сверхъестественных сил, Даве сознался, что эти явления были
результатом весьма простого обмана. <Самое изумительное в опы-
тах Даве, - говорит автор рассказа, - это не столько сами фокусы,
весьма, впрочем, диковинные, сколько замечательная несосгоятель-
ность показаний, данных свидетелями, не посвященными в его
цели. Из этого следует, что положительные рассказы многочис-
ленных свидетелей могут быть совершенно неверными, так как в
данном случае, например, если признать верными эти показания,
то пришлось бы согласиться, что описанные явления нельзя объяс-
нить никаким обманом. Однако методы, употребленные Даве, были
так просты, что надо удивляться его смелости пользоваться ими.
Но он имел такую власть над умами толпы, что мог уверить и в
том, что она видит то, чего нет на самом деле>. И в этом случае
опять-таки мы видим проявление власти гипнотизера над загип-
нотизированным, и если этой власти подчиняются высшие умы,
недоверие которых предварительно возбуждено, то как же легко
должна ей подчиняться обыкновенная толпа!
Таких примеров множество. В то время как я пишу эти стро-
ки, все газеты переполнены рассказами о двух маленьких утоп-
ленницах, вытащенных из Сены. По крайней мере около дюжины
свидетелей признали личность этих детей самым категорическим
образом. Все их показания были так согласны, что в уме следо-
вателя не могло возникнуть никакого сомнения, и он написал уже
свидетельство о смерти. Но в тот момент, когда хотели хоронить
утопленниц, обнаружилось, что предполагаемые жертвы живы и
только чуть-чуть похожи на утонувших. Как во всех предыду-
щих примерах, и туг довольно было уверений первого свидетеля,
поддавшегося иллюзии, чтобы немедленно образовалось внуше-
ние, повлиявшее уже и на всех прочих свидетелей.
Во всех таких случаях источником внушения всегда является
иллюзия, вызванная у одного какого-нибудь индивида более или
менее смутными воспоминаниями. Эта первоначальная иллюзия
путем утверждения становится источником заразы. Для впечат-
лительного человека достаточно бывает случайного незначитель-
ного сходства, какой-нибудь подробности, напоминающей другое
24
лицо, чтобы ему показалось, что это именно и есть то самое лицо.
Вызванное представление становится, таким образом, ядром для
дальнейшей кристаллизации, заполняющей всю область разума и
парализующей всякие критические способности. Этим объясня-
ется, например, такой удивительный факт, как ошибка матери, при-
знавшей в чужом своего собственного ребенка, как это было в
том случае, о котором теперь напомнили газеты. В этом случае
можно проследить такой же механизм внушения, какой был уже
описан мною.
<Ребенок узнал в мертвом своего товарища, но это было ошибка,
вызвавшая тотчас же целый ряд подобных же ошибок, причем
произошла следующая удивительная вещь: одна женщина, увидев
труп ребенка, воскликнула:
<Ах, Боже мой, это мой ребенок!> Посмотрев ближе, она заме-
тила шрам на лбу и сказала: <Да, это мой бедный сынок, пропав-
ший в июле. У меня его похитили и убили!>
Женщина эта была привратницей в улице дю-Фур и называ-
лась Шаводрэ. Пригласили ее зятя, который без всякого колеба-
ния объявил: <Вот маленький Филибер>. Несколько обитателей
этой улицы также признали в мертвом ребенке Филибера Ша-
водрэ, и даже его собственный учитель, заметив медаль, признал в
мертвеце своего прежнего ученика.
И что же? Соседи, зять, школьный учитель и мать - все ошиб-
лись! Шесть недель спустя личность ребенка была окончательно
установлена: оказалось, что это был ребенок из Бордо, там уби-
тый и привезенный дилижансом в Париж.
Такие ошибочные распознавания, как это уже замечено, чаще
всего делаются женщинами и детьми, т.е. наиболее впечатлитель-
ными субъектами, и указывают нам в то же время, какое значение
для правосудия могут иметь подобные свидетельства. Что каса-
ется детей например, то их показания никогда бы не следовало
принимать во внимание. Судьи любят повторять, что в детском
возрасте не лгут, но если бы они сколько-нибудь знали психоло-
гию, то им было бы известно, что, наоборот, в этом возрасте все-
гда и лгут. Ложь эта, без сомнения, невинная, но это все-таки
ложь. Лучше было бы жребием решать судьбу какого-нибудь
подсудимого, нежели произносить приговор, как это много раз
бывало, на основании показаний ребенка!
Возвращаясь к наблюдениям, производимым толпой, скажем,
что эти коллективные наблюдения - самые ошибочные из всех и
чаще всего представляют не что иное, как иллюзию одного инди-
вида, распространившуюся путем заразы и вызвавшую внушение.
Можно было бы до бесконечности умножить число таких фак-
тов, указывающих, с каким недоверием надо относиться к показа-
ниям толпы. Тысячи людей, например, присутствовали при знаме-
нитой кавалерийской атаке во время Седанской битвы, между тем,
невозможно, ввиду самых противоречивых показаний очевидцев,
узнать, кто командовал этой атакой. Английский генерал Уолслей
доказывает в своем новом сочинении, что до сих пор относитель-
но важнейших факторов битвы при Ватерлоо существуют самые
ошибочные представления, несмотря на то, что эти факты под-
тверждаются сотнями свидетелей.
Можем ли мы знать относительно какого бы то ни было сражения,
как оно в действительности Происходило? Я сильно в этом сомнева-
юсь. Мы знаем, кто были побежденные и победители, и далее этого наши
знания, вероятно, не идут. То, что Д'Аркур, участник и свидетель, рас-
сказывает о Сольферинской битве, может быть применено ко всяким
сражениям: <Генералы, получающие сведения конечно от сотни свиде-
телей, составляют свои официальные доклады;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
несколько индивидов соберутся вместе, то они уже составляют
толпу, даже в таком случае, если они - выдающиеся ученые. Иногда
они все-таки приобретают все свойства толпы по отношению ко
всему, что выходит за пределы их специальности. Способность
наблюдения и критики, существующие у каждого из этих ученых
в отдельности, тотчас же исчезают в толпе. Остроумный психо-
лог Даве представил нам очень любопытный пример такого со-
стояния. Созвав выдающихся наблюдателей, в числе которых
находился один из первых ученых Англии, Уоллес, Даве предста-
вил перед ними (предварительно предложив им исследовать все
предметы, находящиеся в комнате, и положить всюду печати) все
классические феномены спиритов, как то: материализацию духов,
писание на доске и т.д. Получив затем от них письменное под-
тверждение виденного, в котором заявлялось, что вышеназванные
феномены не могут быть произведены иначе, как при посредстве
сверхъестественных сил, Даве сознался, что эти явления были
результатом весьма простого обмана. <Самое изумительное в опы-
тах Даве, - говорит автор рассказа, - это не столько сами фокусы,
весьма, впрочем, диковинные, сколько замечательная несосгоятель-
ность показаний, данных свидетелями, не посвященными в его
цели. Из этого следует, что положительные рассказы многочис-
ленных свидетелей могут быть совершенно неверными, так как в
данном случае, например, если признать верными эти показания,
то пришлось бы согласиться, что описанные явления нельзя объяс-
нить никаким обманом. Однако методы, употребленные Даве, были
так просты, что надо удивляться его смелости пользоваться ими.
Но он имел такую власть над умами толпы, что мог уверить и в
том, что она видит то, чего нет на самом деле>. И в этом случае
опять-таки мы видим проявление власти гипнотизера над загип-
нотизированным, и если этой власти подчиняются высшие умы,
недоверие которых предварительно возбуждено, то как же легко
должна ей подчиняться обыкновенная толпа!
Таких примеров множество. В то время как я пишу эти стро-
ки, все газеты переполнены рассказами о двух маленьких утоп-
ленницах, вытащенных из Сены. По крайней мере около дюжины
свидетелей признали личность этих детей самым категорическим
образом. Все их показания были так согласны, что в уме следо-
вателя не могло возникнуть никакого сомнения, и он написал уже
свидетельство о смерти. Но в тот момент, когда хотели хоронить
утопленниц, обнаружилось, что предполагаемые жертвы живы и
только чуть-чуть похожи на утонувших. Как во всех предыду-
щих примерах, и туг довольно было уверений первого свидетеля,
поддавшегося иллюзии, чтобы немедленно образовалось внуше-
ние, повлиявшее уже и на всех прочих свидетелей.
Во всех таких случаях источником внушения всегда является
иллюзия, вызванная у одного какого-нибудь индивида более или
менее смутными воспоминаниями. Эта первоначальная иллюзия
путем утверждения становится источником заразы. Для впечат-
лительного человека достаточно бывает случайного незначитель-
ного сходства, какой-нибудь подробности, напоминающей другое
24
лицо, чтобы ему показалось, что это именно и есть то самое лицо.
Вызванное представление становится, таким образом, ядром для
дальнейшей кристаллизации, заполняющей всю область разума и
парализующей всякие критические способности. Этим объясня-
ется, например, такой удивительный факт, как ошибка матери, при-
знавшей в чужом своего собственного ребенка, как это было в
том случае, о котором теперь напомнили газеты. В этом случае
можно проследить такой же механизм внушения, какой был уже
описан мною.
<Ребенок узнал в мертвом своего товарища, но это было ошибка,
вызвавшая тотчас же целый ряд подобных же ошибок, причем
произошла следующая удивительная вещь: одна женщина, увидев
труп ребенка, воскликнула:
<Ах, Боже мой, это мой ребенок!> Посмотрев ближе, она заме-
тила шрам на лбу и сказала: <Да, это мой бедный сынок, пропав-
ший в июле. У меня его похитили и убили!>
Женщина эта была привратницей в улице дю-Фур и называ-
лась Шаводрэ. Пригласили ее зятя, который без всякого колеба-
ния объявил: <Вот маленький Филибер>. Несколько обитателей
этой улицы также признали в мертвом ребенке Филибера Ша-
водрэ, и даже его собственный учитель, заметив медаль, признал в
мертвеце своего прежнего ученика.
И что же? Соседи, зять, школьный учитель и мать - все ошиб-
лись! Шесть недель спустя личность ребенка была окончательно
установлена: оказалось, что это был ребенок из Бордо, там уби-
тый и привезенный дилижансом в Париж.
Такие ошибочные распознавания, как это уже замечено, чаще
всего делаются женщинами и детьми, т.е. наиболее впечатлитель-
ными субъектами, и указывают нам в то же время, какое значение
для правосудия могут иметь подобные свидетельства. Что каса-
ется детей например, то их показания никогда бы не следовало
принимать во внимание. Судьи любят повторять, что в детском
возрасте не лгут, но если бы они сколько-нибудь знали психоло-
гию, то им было бы известно, что, наоборот, в этом возрасте все-
гда и лгут. Ложь эта, без сомнения, невинная, но это все-таки
ложь. Лучше было бы жребием решать судьбу какого-нибудь
подсудимого, нежели произносить приговор, как это много раз
бывало, на основании показаний ребенка!
Возвращаясь к наблюдениям, производимым толпой, скажем,
что эти коллективные наблюдения - самые ошибочные из всех и
чаще всего представляют не что иное, как иллюзию одного инди-
вида, распространившуюся путем заразы и вызвавшую внушение.
Можно было бы до бесконечности умножить число таких фак-
тов, указывающих, с каким недоверием надо относиться к показа-
ниям толпы. Тысячи людей, например, присутствовали при знаме-
нитой кавалерийской атаке во время Седанской битвы, между тем,
невозможно, ввиду самых противоречивых показаний очевидцев,
узнать, кто командовал этой атакой. Английский генерал Уолслей
доказывает в своем новом сочинении, что до сих пор относитель-
но важнейших факторов битвы при Ватерлоо существуют самые
ошибочные представления, несмотря на то, что эти факты под-
тверждаются сотнями свидетелей.
Можем ли мы знать относительно какого бы то ни было сражения,
как оно в действительности Происходило? Я сильно в этом сомнева-
юсь. Мы знаем, кто были побежденные и победители, и далее этого наши
знания, вероятно, не идут. То, что Д'Аркур, участник и свидетель, рас-
сказывает о Сольферинской битве, может быть применено ко всяким
сражениям: <Генералы, получающие сведения конечно от сотни свиде-
телей, составляют свои официальные доклады;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204