огонь появляется будто из ничего, выпрыгивает
как опасный хищник, его можно ждать повсюду. Моря ждешь
только там, где, как совершенно точно знаешь, оно есть.
Но нельзя сказать, что у моря нет тайн. Тайна, однако, заклю-
чается не в его внезапности, а в его содержании. Массовидная
жизнь, которой оно исполнено, свойственна морю так же, как его
открытое постоянство. Его величие еще больше возрастает, ког-
да думаешь о его содержании: о всех растениях, всех животных,
неисчислимое количество которых оно укрывает.
У моря нет внутренних границ, оно не делится на народы и
страны. У него один язык, повсюду тот же. Нет, так сказать, ни
единого человека^ который мог бы из него выделиться. Оно слиш-
ком всеохватно, чтобы точно соответствовать какой-нибудь из
известных нам масс. Но оно есть образец покоящейся в себе
гуманности, в которую впадает вся жизнь и которая все в себя
вбирает.
Дождь
Повсюду, а особенно там, где он бывает редко, дождь перед
тем, как ему пролиться, выглядит единством. Он приплывает в
виде облака, покрывающего небо, становится темно, перед тем, как
пойти дождю, все окутывается серым. Мгновение, когда дождь
вот-вот хлынет, более едино, наверное, в сознании людей, чем в
самом своем существе. Ибо человек жаждет этого мгновения:
выпадет ли дождь - это, может быть, вопрос жизни и смерти. Его
непросто умолить, приходится прибегать к колдовству; существу-
ют многочисленные и действительно многообразные методы его
привлечения.
Дождь падает множеством капель. Их видно, особенно их на-
правление. Во всех языках говорится, что дождь падает. Люди
воспринимают его в виде параллельных штрихов, многочисленность
падающих капель подчеркивает его направление. Нет другого
направления, впечатляющего человека более, чем падение; все ос-
тальные по сравнению с ним - это что-то отклоняющееся, вторич-
ное. Падение - то, чего человек сызмала боится и против чего
сильнее всего старается вооружиться в жизни. Он учится пре-
дохраняться от падения, а кто не может научиться, с определенно-
го возраста смешон или опасней. Дождь же, в противополож-
ность человеку, должен падать. Ничто не падает так часто и в
таком количестве, как дождь.
Возможно, количество капель чуть-чуть ослабляет тяжесть и
твердость падения. Их частые удары создают приятный шум.
Чувствовать их на коже приятно. Может быть, важно, что в
переживании дождя участвуют три чувства: зрение, слух, осяза-
ние. Все эти чувства вместе передают его в ощущении как мно-
гочисленное. От него легко спрятаться. Он редко бывает опасен
и чаще всего заключает человека в приятные тесные объятия.
Удары капель воспринимаются как равномерные. Парал-
лельность штрихов, одинаковость ударов, одно и то же чувство
влажности, вызываемое каплями на коже, - все будто делается
для того, чтобы подчеркнуть одинаковость капель. Дождь может
идти сильнее или тише, быть густым или не очень. Количество
капель колеблется в очень широких пределах. Никто и никогда
не рассчитывает на его постоянное усиление, наоборот, известно,
что он кончится, и конец этот означает, что катили бесследно уй-
дут в землю.
В той мере, в какой дождь является массовым символом, он не
напоминает о фазе стремительного и неуклонного прироста, кото-
рую символизирует огонь. В нем нет ничего от константности,
хотя есть иногда кое-что от неисчерпаемости моря. Дождь - это
масса в момент ее разрядки, а это одновременно и момент распа-
да. Облака, из которых он возникает, исходят им, капли падают
потому, что уже не могут держаться вместе, и остается пока неяс-
но, смогут ли они (и если да, то как) вновь найти друг друга.
Река
В реке прежде всего бросается в глаза ее направление. Она
движется в покоящихся берегах, с которых можно беспрерывно
наблюдать ее протекание. Беспокойство водных масс, следующих
без остановки и без перерыва, пока река вообще остается рекой,
однозначность общего направления, даже если оно роняется в
мелких деталях, неумолимость движения к морю, усвоение других,
мелких потоков, - все это, несомненно, имеет характер массы.
Поэтому река тоже стала символом массы, но не массы вообще, а
отдельных форм ее проявления. Ограничение в ширине, где она
может прибавлять, но не бесконечно и не неожиданно, показывает,
что как массовый символ река есть нечто предварительное. Она
символизирует процессии: люди, смотрящие с тротуаров, - это
деревья на берегу, жесткое здесь включает в себя текучее. Де-
монстрации в больших городах похожи на реки. Из различных
районов стекаются маленькие потоки, пока не сформируется ос-
новной. Реки в особенности символизируют период, когда масса
формируется, когда она еще не достигла того, что ей предстоит
достичь. Реке не свойственны всеохватность огня и универсаль-
ность моря. Вместо этого здесь доведенное до крайности направ-
ление: масса, следующая в этом направлении, растет и растет, но
она есть уже в начале. Река - это направление, которое кажется
неисчерпаемым и которое в истоке воспринимается даже серьез-
нее, чем у цели.
Река - это масса в ее тщеславии, масса, показывающая себя.
Элемент наблюдаемости не менее важен, чем направление. Без
берегов нет реки, и шпалеры кустарника по берегам выглядят как
толпы зрителей. Можно было бы сказать, что у нее есть вне-
шность, предназначенная, чтобы ею любовались. Все массовые
структуры, напоминающие реки, - процессии, демонстрации - ста-
раются показать как можно больше своей поверхности: они раз-
вертываются до максимально возможной длины, демонстрируя
себя возможно большему числу зрителей. Они хотят, чтобы их
обожали или страшились. Их прямая цель на самом деле не так
уж и важна, важно расстояние до нее, протяженность улиц, по
которым они текут. Что касается плотности среди участников, то
здесь нет обязывающих требований. Она выше среди зрителей,
совершенно особый род плотности возникает между участниками
и зрителями. Это нечто вроде любовного сближения двух очень
длинных существ, одно из которых, вобрав в себя другое, дает
ему медленно и нежно струиться сквозь себя. Прирост здесь
совершается в самом истоке через пространственно четко струк-
турированные прибавления.
Равенство капель в реке самоочевидно, однако она несет на
своей поверхности самые разные вещи, которые гораздо важнее
для нее и сильнее определяют ее облик, чем груз моря, исчезаю-
щий на его гигантской поверхности.
Связав все это воедино, можно лишь с оговорками назвать
реку массовым символом. Она является им, но менее, нежели
огонь, море, лес или зерно. Она - символ такого состояния, когда
масса еще владеет собой перед прорывом и перед разрядкой,
когда ее угроза больше, чем ее действительность:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
как опасный хищник, его можно ждать повсюду. Моря ждешь
только там, где, как совершенно точно знаешь, оно есть.
Но нельзя сказать, что у моря нет тайн. Тайна, однако, заклю-
чается не в его внезапности, а в его содержании. Массовидная
жизнь, которой оно исполнено, свойственна морю так же, как его
открытое постоянство. Его величие еще больше возрастает, ког-
да думаешь о его содержании: о всех растениях, всех животных,
неисчислимое количество которых оно укрывает.
У моря нет внутренних границ, оно не делится на народы и
страны. У него один язык, повсюду тот же. Нет, так сказать, ни
единого человека^ который мог бы из него выделиться. Оно слиш-
ком всеохватно, чтобы точно соответствовать какой-нибудь из
известных нам масс. Но оно есть образец покоящейся в себе
гуманности, в которую впадает вся жизнь и которая все в себя
вбирает.
Дождь
Повсюду, а особенно там, где он бывает редко, дождь перед
тем, как ему пролиться, выглядит единством. Он приплывает в
виде облака, покрывающего небо, становится темно, перед тем, как
пойти дождю, все окутывается серым. Мгновение, когда дождь
вот-вот хлынет, более едино, наверное, в сознании людей, чем в
самом своем существе. Ибо человек жаждет этого мгновения:
выпадет ли дождь - это, может быть, вопрос жизни и смерти. Его
непросто умолить, приходится прибегать к колдовству; существу-
ют многочисленные и действительно многообразные методы его
привлечения.
Дождь падает множеством капель. Их видно, особенно их на-
правление. Во всех языках говорится, что дождь падает. Люди
воспринимают его в виде параллельных штрихов, многочисленность
падающих капель подчеркивает его направление. Нет другого
направления, впечатляющего человека более, чем падение; все ос-
тальные по сравнению с ним - это что-то отклоняющееся, вторич-
ное. Падение - то, чего человек сызмала боится и против чего
сильнее всего старается вооружиться в жизни. Он учится пре-
дохраняться от падения, а кто не может научиться, с определенно-
го возраста смешон или опасней. Дождь же, в противополож-
ность человеку, должен падать. Ничто не падает так часто и в
таком количестве, как дождь.
Возможно, количество капель чуть-чуть ослабляет тяжесть и
твердость падения. Их частые удары создают приятный шум.
Чувствовать их на коже приятно. Может быть, важно, что в
переживании дождя участвуют три чувства: зрение, слух, осяза-
ние. Все эти чувства вместе передают его в ощущении как мно-
гочисленное. От него легко спрятаться. Он редко бывает опасен
и чаще всего заключает человека в приятные тесные объятия.
Удары капель воспринимаются как равномерные. Парал-
лельность штрихов, одинаковость ударов, одно и то же чувство
влажности, вызываемое каплями на коже, - все будто делается
для того, чтобы подчеркнуть одинаковость капель. Дождь может
идти сильнее или тише, быть густым или не очень. Количество
капель колеблется в очень широких пределах. Никто и никогда
не рассчитывает на его постоянное усиление, наоборот, известно,
что он кончится, и конец этот означает, что катили бесследно уй-
дут в землю.
В той мере, в какой дождь является массовым символом, он не
напоминает о фазе стремительного и неуклонного прироста, кото-
рую символизирует огонь. В нем нет ничего от константности,
хотя есть иногда кое-что от неисчерпаемости моря. Дождь - это
масса в момент ее разрядки, а это одновременно и момент распа-
да. Облака, из которых он возникает, исходят им, капли падают
потому, что уже не могут держаться вместе, и остается пока неяс-
но, смогут ли они (и если да, то как) вновь найти друг друга.
Река
В реке прежде всего бросается в глаза ее направление. Она
движется в покоящихся берегах, с которых можно беспрерывно
наблюдать ее протекание. Беспокойство водных масс, следующих
без остановки и без перерыва, пока река вообще остается рекой,
однозначность общего направления, даже если оно роняется в
мелких деталях, неумолимость движения к морю, усвоение других,
мелких потоков, - все это, несомненно, имеет характер массы.
Поэтому река тоже стала символом массы, но не массы вообще, а
отдельных форм ее проявления. Ограничение в ширине, где она
может прибавлять, но не бесконечно и не неожиданно, показывает,
что как массовый символ река есть нечто предварительное. Она
символизирует процессии: люди, смотрящие с тротуаров, - это
деревья на берегу, жесткое здесь включает в себя текучее. Де-
монстрации в больших городах похожи на реки. Из различных
районов стекаются маленькие потоки, пока не сформируется ос-
новной. Реки в особенности символизируют период, когда масса
формируется, когда она еще не достигла того, что ей предстоит
достичь. Реке не свойственны всеохватность огня и универсаль-
ность моря. Вместо этого здесь доведенное до крайности направ-
ление: масса, следующая в этом направлении, растет и растет, но
она есть уже в начале. Река - это направление, которое кажется
неисчерпаемым и которое в истоке воспринимается даже серьез-
нее, чем у цели.
Река - это масса в ее тщеславии, масса, показывающая себя.
Элемент наблюдаемости не менее важен, чем направление. Без
берегов нет реки, и шпалеры кустарника по берегам выглядят как
толпы зрителей. Можно было бы сказать, что у нее есть вне-
шность, предназначенная, чтобы ею любовались. Все массовые
структуры, напоминающие реки, - процессии, демонстрации - ста-
раются показать как можно больше своей поверхности: они раз-
вертываются до максимально возможной длины, демонстрируя
себя возможно большему числу зрителей. Они хотят, чтобы их
обожали или страшились. Их прямая цель на самом деле не так
уж и важна, важно расстояние до нее, протяженность улиц, по
которым они текут. Что касается плотности среди участников, то
здесь нет обязывающих требований. Она выше среди зрителей,
совершенно особый род плотности возникает между участниками
и зрителями. Это нечто вроде любовного сближения двух очень
длинных существ, одно из которых, вобрав в себя другое, дает
ему медленно и нежно струиться сквозь себя. Прирост здесь
совершается в самом истоке через пространственно четко струк-
турированные прибавления.
Равенство капель в реке самоочевидно, однако она несет на
своей поверхности самые разные вещи, которые гораздо важнее
для нее и сильнее определяют ее облик, чем груз моря, исчезаю-
щий на его гигантской поверхности.
Связав все это воедино, можно лишь с оговорками назвать
реку массовым символом. Она является им, но менее, нежели
огонь, море, лес или зерно. Она - символ такого состояния, когда
масса еще владеет собой перед прорывом и перед разрядкой,
когда ее угроза больше, чем ее действительность:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204